Паутина Лайгаша - Дмитрий Браславский

Глаза женщины на портрете опасно сузились, словно она попыталась получше запомнить лунного эльфа – и тут же под высокой прической действительно появилось клубящееся черное пятно.

– Айвен, – голос Бэх дрогнул.

– Наверняка отсюда существует переход в донжон, – маг мягко взял Бэх под руку. – Сколько ты еще продержишься?

– Недолго, – коротко ответила жрица. – Зря… Зря я предложила сюда зайти.

– Не говори ерунды, – Айвен решительно повернулся к эльфу. – Торрер, давай начнем с портьер. Мак, посмотри за алтарем.

Только бы они успели! Бэх чувствовала, как храм давит на нее глухими каменными стенами. Внезапно ей стало невероятно душно, на лбу выступила испарина. И запах, этот проклятый запах. Что же он ей напоминает?

Смерть? Нет, Смерть пахнет по-другому. Со Смертью можно бороться, ей можно рассмеяться в лицо. Здесь же пахло покоем и безысходностью. Вечностью, из которой не было пути назад. Как не было выхода из этого храма.

Тем временем Торрер уже отодвигал в сторону одну из портьер. За ней, в неглубокой нише, покоился внушительных размеров сундук.

– Приятный сюрприз, – пробормотал эльф, пробуя приподнять крышку. Та не поддалась.

Просунув кинжал в щель под крышкой, эльф наклонился пониже.

Если прохода нет и за второй портьерой, вся надежда будет на Макобера: вдруг мессарийцу удастся отыскать скрытую в стене потайную дверь. А если не удастся? Люк в полу? Вряд ли – Айвен скептически осмотрел плотно подогнанные каменные плиты. Потолок?

– Торрер, сверху!

Из-под потолка, раскачиваясь на тонких липких нитях, к незащищенной шее эльфа торопились сразу два внушительных размеров паука.

В другой ситуации, услышав крик Айвена, Торрер, не раздумывая, кинулся бы на пол и откатился в сторону. А потом уже пытался бы понять, что ему угрожало. Но храм навевал такое безбрежное спокойствие, что эльф лишь резко выпрямился и с любопытством задрал голову.

Увидев прямо перед глазами паука, Торрер неосторожно махнул рукой, пытаясь отогнать мерзкое насекомое, и тут же громко вскрикнул:

– Стилет Эккиля, чтоб им пусто было!

Оба паука рванулись вверх. Быстрее, чем Макобер успел хотя бы обернуться, Терри сорвал с плеча лук. Пройдя сквозь колышущееся мохнатое тельце, стрела с тупым стуком ткнулась в стену, оставив на ней мокрое пятно. Укусивший Торрера паук дернулся – и бессильно повис на паутине.

– Бей, второго бей! – что есть сил закричал мессариец, но другой паук оказался проворнее: суетливо перебирая лапками, он юркнул в узкую щель на потолке.

Торрер тихо застонал.

– Болит? – с сочувствием спросила Бэх, поднося к глазам ладонь эльфа. Вокруг красной точечки укуса быстро расползалась синева.

– Болит, – честно признался Торрер. – И, главное, рука немеет.

Туго перевязав запястье эльфа, приложив к ранке мазь из корней алордусов и дав Торреру выпить противоядие, Бэх усадила его подле стены и велела попусту не шевелиться. В этот момент жрице стало уже не до себя, она молилась лишь об одном: пусть противоядие подействует. Торрер мог быть беспечен, сколь угодно неосторожен, но сердиться на доверчивого веселого эльфа было решительно невозможно. Бэх даже подумала, что в талиссе многие воспринимают его, как великовозрастного неразумного ребенка, хотя ей самой это дитятко годилось, пожалуй, в прадедушки.

– А в сундуке… в сундуке что было? – слабым голосом поинтересовался Торрер.

– Ничего особенного, только ряса, – словно сквозь туман донесся до него ответ Макобера. – И… Да так, прямо скажем, больше ничего примечательного.

– Совсем ничего? – с подозрением переспросил Торрер. Боль отступала, и он осторожно пошевелил пальцами. Вроде проходит, мизинец вон даже, кажется, дернулся.

– Совсем! – с готовностью подтвердил мессариец. – Сейчас с другой стороны посмотрим.

За противоположной портьерой оказалась точно такая же ниша. Однако вместо сундука в ней стоял низкий продолговатый ящик с хитроумным навесным замком.

– Подстрахуй, пока я тут поковыряюсь, – Макобер показал Айвену на потолок. Но, видимо, пауки тоже не пришли в восторг от столь теплой встречи. По крайней мере, мессарийцу никто не помешал.

Когда крышка ящика распахнулась, перед ними заблестело лезвие огромного обоюдоострого топора.

– Мэтти, кажется, это по твоей части?

– Игрушка какая-то, – презрительно фыркнул гном. – Сразу видно, что люди делали. Как не руками! Вы только на рукоять посмотрите! Узоров-то, узоров – толком и не ухватишься, зато отлетит в первом же бою.

– А двух переплетенных восьмерок у самого лезвия там, часом нет? – поинтересовался Терри, пытавшийся услышать, что творится снаружи, в монастырском дворе. – Еще на цветок должно быть похоже.

– Есть, – удивился гном. – А ты откуда?..

– Ритуал прямого призыва, – немногословно пояснил Терри. – Обычно от трех до пяти жертв оказывается достаточно.

Бэх побледнела.

Макобер не был бы мессарийцем, если бы позволил себе упустить такой благодатный случай. Орроба, конечно, богиня смерти, и все такое… И что с того? Суждено им полечь именно в этом храме – будьте уверены, все и полягут. Но умирать с кислыми физиономиями – ну уж нет!

Наклонившись к жрице, Макобер зашептал страшным таинственным голосом, временами зловеще подвывая и клацая зубами. Именно так, с его точки зрения, должны были бы разговаривать неупокоенные души:

– Каждого, кто пойдет против меня, ожидает страшная кара. Ужасная, жуткая кара! Безумца положат на гладкий черный камень, жрец рассечет его грудь топором, окунет руки в свежую вку-усную кровь, и я приду. Приду-у-у … Эй, ты чего, я же пошутил!

Едва успев подхватить потерявшую сознание девушку, он покрутил головой в поисках места, куда бы ее пристроить. Поколебавшись секунду между полом и алтарем, мессариец взгромоздил жрицу на алтарь и слегка потряс:

– Эй, Бэх! Я не хотел!

Девушка открыла глаза. Барельефы куда-то плыли, рыцари покачивались в седлах, чудовища угрожающе хлопали перепончатыми крыльями…

– Ты что, испугалась, что ли? Вот глупая!

– Не испугалась, – твердо ответила жрица. – Увидела. И твои дурацкие шуточки здесь совсем не при чем. Просто… просто мне нельзя находиться в этом месте. Нельзя, и все!

Бэх хотела встать, но в этот момент обнаружила, куда именно уложил ее заботливый мессариец. Судорога прошла по ее лицу, и девушка вновь чуть было не соскользнула в небытие.

– Больше так не шути! – в ее голосе было столько гнева и обиды, что Макобер даже сделал шаг назад. – Никогда! Слышишь, никогда!

– Ладно, ладно, – мессариец поднял руки кверху. – Что я такого особенного сказал?!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});