Тайна острова Буяна - Алексей Биргер

Во всяком случае, такая передвижная лавка как раз стояла посреди площади, а рядом с ней стоял милицейский "газик", и милиция и продавщица объяснялись с жителями деревни, и взволнованный ропот даже до нас долетал.

- Интересно, что там такое стряслось? - вопросил Ванька.

Мне и Фантику это было не менее интересно, чем ему.

Лодка ткнулась носом в мягкий песок, на разгоне чуть-чуть проехала по нему, с шуршанием и скрежетом, и замерла. Мы вылезли на берег, вытянули лодку чуть повыше, чтобы её не унесло, и по крутой тропинке поднялись на три метра вверх - прямо на площадь.

Основные страсти бушевали, насколько мы могли понять, вокруг старухи, недоверчиво вертевшей в руках какую-то бумажку. И милиция, и продавщица объяснялись с ней, а другие жители деревни - около десяти человек - глазели на все это и перешептывались. Мы подошли поближе, и заняли, так сказать, места в первом ряду.

- Да пойми ты, Никитишна, - устало говорил один из двух милиционеров, - никто тебя ни в чем не обвиняет. Но нам важно знать, откуда к тебе попала эта банкнота.

- Так, может, и не моя эта банкнота вовсе, - с недоверием в голосе проговорила старуха.

- Да как же не твоя, Никитишна! - взвилась продавщица. - Только ты мне сторублевку и давала, единственная она у меня вчера была. А как стала в кассу деньги сдавать - так они и ахнули! Неправильная, говорят, сторублевка! И только от тебя она могла взяться, как ни крути.

- Ну, это ты так говоришь, а мне-то откуда знать? - упорствовала старуха "Никитишна". - Может, ты что напутала, и вместо моей сторублевки сторублевку из личных денег в кассу сдала. Ты бы это проверила.

- Да чего проверять, когда и так все ясно! - закипятилась продавщица.

- Спокойней, Лариса, спокойней, - ведший переговоры милиционер опять вздохнул, снял фуражку, вытер пот со лба и поглядел на второго милиционера. Тот еле заметно кивнул - видно, он был старше чином, и этим кивком показал, что одобряет действия подчиненного, и пусть тот и дальше гнет как гнул. Брось, Никитишна, толку нет переливать из пустого в порожнее. Вот и товарищ из УБЭП со мной согласен, - продолжил милиционер, и мы поняли что были правы, предположив, что второй милиционер выше званием. - Дело серьезное, так что кончай запираться, никому от этого лучше не будет.

- Недосдача-то какая крупная получается! - вставила продавщица. - Кто её гасить будет?

- Так, получается, мне по второму разу за все платить? - осведомилась Никитишна, подпустив скрипучую нотку в голос.

- Или платить - настоящими деньгами, - подчеркнув интонацией суть дела, подтвердил милиционер, - или товар возвращать.

- Да как же я его верну? - ахнула Никитишна. - Он у меня весь в дело пошел!

- Хочешь сказать, ты за день пять кило сахара извела? И три кило пшена? - язвительно вопросила продавщица.

- Ну, сахар извести нетрудно, ежели бражку под самогонку поставить, милиционер ехидно поглядел на Никитишну.

- Да как ты смеешь? - Никитишна задохнулась от возмущения. - Я в жизни не гнала!

- Знаю, что не гнала, - кивнул милиционер. - Но твой сарайчик проверить не мешало бы... Ладно, шутки в сторону. Не хочешь платить, и товар возвращать не хочешь - у тебя из пенсии вычтут.

- Как это - вычтут? - напряглась Никитишна.

- А вот так, - объяснил милиционер. - Почтальонша привезет тебе пенсию на сто рублей меньше обычного. А сто рублей спишут в счет долга магазину. Но это - дело десятое.

- Десятое? - голос Никитишны теперь все больше походил на визг несмазанных дверных петель. - Для меня это дело самое первое!

- Для тебя - да, - ответил милиционер. - Но не для нас. И ты пойми, что в твоей беде никто не виноват, кроме того человека, который тебе эту бумажку дал и такую свинью подложил. Что, нам охота с тобой препираться? Ларисе надо недосдачу гасить, нам надо это муторное дело расследовать. Никому радости нет, ни нам, ни тебе. И все из-за какого-то гада, который тебя, старуху, обманул. Вот и расскажи нам о нем, расплатись с красавчиком.

Никитишна призадумалась.

- И, кстати, - продолжил милиционер, - если у тебя не одна, а несколько таких бумажек, то не прикидывай сейчас в уме, как бы тебе в далекий город съездить и там от них избавиться, накупив всякой всячины. Сдай их нам, а то ведь погоришь хуже некуда. Охота тебе на старости лет под уголовную статью попадать?

Видно, он попал в самую точку, потому что Никитишна заметно смутилась и оглянулась на односельчан, ища их поддержки и взглядом спрашивая их совета. Но односельчане теперь примолкли и лишь смотрели во все глаза, с жадным любопытством ожидая, чем кончится дело.

Ее взгляд упал на Ваньку - и она поперхнулась. Мы-то уже привыкли к Ванькиной экипировке и перестали её замечать, а вот на посторонних она производила сногсшибательное действие. Милиционеры тоже поглядели в нашу сторону, интересуясь, что же так потрясло Никитишну.

- Эй! - вырвалось у милиционера старше чином. - А это что ещё такое? Откуда вы взялись?

Ванька гордо положил руку на меч и выпятил грудь.

- Мы викинги! - сообщил он. - Плаваем по морям и совершаем набеги на прибрежные крепости.

- Еще и викинги... - пробормотал милиционер. Теперь все пятнадцать человек, находившихся на площади, пялились на Ваньку почем зря, перенеся внимание с одного захватывающего зрелища на другое. - Ну и денек сегодня! Дурдом...

- Да, викинги, - подтвердил я. - Вон, наш струг на берегу. Кстати, насчет дурдома. У нас есть для вас одно сообщение...

- Что за сообщение?

- Нас пытался задержать какой-то тип, явно психанутый, - сообщил я. Угрожал нам ружьем, чтобы мы никуда не делись, и даже выстрелил один раз, когда мы от него оторвались.

Милиционеры посерьезнели, а жители деревни опять загудели, толкуя между собой и с новым интересом рассматривая нас.

- Время теперь такое, какие только психи ни водятся, - подал голос какой-то дед. - Еще странно, что нас всех не перестреляли.

Послышались и другие подобные реплики, ахи и охи.

Милиционеры переглянулись, и тот, который вел все переговоры с Никитишной - видимо, местный участковый - подошел к нам и, обняв за плечи, отвел в сторонку.

- Давайте подробней, - сказал он, - только потише, чтобы народ не будоражить. Заодно, - он оглянулся, - и Никитишне дадим время подумать, чтобы доперло до неё наконец, в какую историю она влипла. Итак, где теперь этот ваш псих?

- В воде барахтается, - сказал Ванька. - Хотя, наверно, уже вылез.

- Ну да, его надувная лодка перевернулась, когда мы от него отцеплялись, - объяснил я. - Он только и успел, что выстрелить. Но он уже летел кувырком, и пуля ушла в воздух.

- Та-ак... - милиционер почесал подбородок. - Давайте с самого начала, и во всех подробностях.

Я рассказал про все, что с нами произошло, тактично обойдя лишь то, что касалось водяных лилий. В моем изложении, мы подошли поближе к берегу, чтобы наломать торчащий из воды красивый камыш... Дальше я все излагал точнехонько, включая эпизод с пиявкой. Ванька и Фантик тоже периодически вставляли в рассказ красочные детали.

- Час от часу не легче, - вздохнул милиционер. - Действительно, какой-то псих ненормальный. Но, главное, очень опасный псих, так что придется этим заняться. А вы-то сами кто будете?

- Я - Борис Болдин, это - мой брат Иван Болдин, а это - наша подруга Фаина Егорова, - представил я.

- Болдины? - милиционер нахмурился. - Случайно, не дети Семеныча?

- Они самые! - гордо ответил Ванька.

- Тогда ясно, - кивнул милиционер. - Наслышан о ваших подвигах. А меня, значит, Александром Михайловичем зовут. Так что будем знакомы.

- Скажите, - полюбопытствовала Фантик. - А что это за бумажка была в руках у Никитишны, которую вы потом забрали? На сторублевку совсем непохоже.

- А, это... - Александр Михайлович усмехнулся. - Копия акта об изъятии фальшивой купюры. Ознакомили её по всей строгости, чтобы она поняла, что дело керосином пахнет... Что ж, сейчас обсудим с человеком из города, как лучше всего быть с вашим психом.

Он отошел ко второму милиционеру и тихо заговорил с ним, иногда кивая на нас. Лариса-продавщица тем временем открыла свой фургон и встала за прилавок, а деревенские жители - собравшиеся, видимо, на площади больше ради этого фургона, чем ради чего другого, хотя, конечно, и вся история вокруг Никитишны была для них ещё тем интересным спектаклем - стали неспешно приобретать всякие необходимые мелочи. Никитишна стояла и напряженно думала.

- Ну? - обратился к ней Александр Михайлович, закончив свой доклад о наших приключениях. - Додумалась до чего-нибудь путного? Пришла к правильному решению?

- Камешки он у меня купил, негодяй этот, - выпалила Никитишна. - Ну, городской, с придурью, совсем, видно, мозги в городе своротил, а камешки чего не продать? Я бы и бесплатно их ему отдала, а тут ещё и деньги предлагают, хорошие деньги.

- Что за камешки? - заинтриговано спросил второй милиционер - тот, что был из УБЭП.

- Да такие, которые в каникулы мой внук насобирал. Красивые такие, глянцевые, будто оплавленные. На вид - почти уголь, только в руке потяжелей, и не крошатся, а твердые-твердые. Ну, ребятишкам интересно все необычное, вот он и приволок. Не знаю уж, откуда взял, только не на нашем берегу. Мне таких на берегу не встречалось. Кажется, где-то подобрал, когда в ночь на рыбалку ходил, со старшим сыном моим, своим дядей. Ну, высаживались где-то, раскладывали костерок под утро, чтобы перекусить, понятное дело. А внук мой, Лешка, значит, он ими все время любовался, пока в конце августа в город не уехал, в школу. Два или три камешка с собой забрал, а остальные в рюкзак не влезали, тяжело уже было. А тут этот заглянул, вроде как дорогой интересовался или у кого можно молока взять, увидел эти камешки и прицепился. Продай да продай. А чего не продать, когда деньги предлагают? У нас этого добра навалом - небось, внучок приедет, ещё насобирает следующим летом, где-то на другом берегу, если ему ещё их захочется. Вот я и говорю этому охотнику...