Тайна острова Буяна - Алексей Биргер

Я поглядел на Ваньку и Фантика. Они сидели оцепенев, как воды в рот набрав, с белыми лицами. Все переговоры предстояло вести мне, потому что у меня единственного язык не окончательно отнялся от страха. Но говорить этому типу, куда мы плывем на самом деле, было ни в коем случае нельзя!

- Честное слово, мы не пудрим вам мозги! - сказал я. - Мы...

- Вы тут чудите и темните, и мне это не нравится! - перебил меня мужик. - Замрите и не двигайтесь! Никаких папаш с вами нет, и если я выстрелю в вас, никто этого не услышит!

Он вышел к самому берегу, и мы увидели, что на нем высокие болотные сапоги. Переложив ружье в левую руку, не отрывая от нас глаз и не опуская ствола, он стал шарить правой рукой в прибрежном тростнике, зайдя в воду почти по колено. Из тростника он вывел надувную лодку с подвешенным к ней моторчиком. Забравшись в лодку, он дернул шнур мотора, и тот затарахтел. Следя, чтобы мы не сделали ни одного лишнего движения, мужик подплыл к нам и кинул Ваньке, сидевшему на корме, канат.

- Держи! Привязывай, и берите меня на буксир. И смотрите, без фокусов. Я вам укажу, куда плыть.

У Ваньки так дрожали руки, что ему понадобилось немало времени, чтобы непослушными пальцами продеть конец каната в стальную скобу на корме и завязать крепкий узел. Я сидел, чувствуя, что с каждой секундой мне становится все более зябко - такой мороз продирал по коже, что вот-вот - и, казалось, начнет бить озноб. Я даже на небо поглядел. Нет, погода не изменилась, и солнце светило по-прежнему, так что дело было только во мне самом. Хотя... Бывают, знаете, такие моменты в природе, что-то дрогнет неуловимо - и становится совсем иным. Только потом соображаешь, что это край тучки по солнцу скользнул, отбросив на землю легчайшую тень - даже не тень, а так, полутень, будто в воздухе рябь пробегает. Или это вода в прозрачном затончике вдруг помутнела, будто пленкой подернулась, и холодком потянуло на долю секунды - и после этого уже не доверяешь теплоте воды... Словом, бывают вот такие мимолетные перемены, во время которых что-то ломается, и ты понимаешь, что вот сейчас погода бесповоротно пошла на спад, и приближается ненастье, что эта первая легкая весточка - она как малюсенький камушек, который, покатившись с вершины горы, тревожит камни крупнее и крупнее, и вот уже их целая лавина летит, сметая все на своем пути.

Я не знаю, толково ли я объясняю про эти моменты перелома, которые так отчетливо чувствуешь всей кожей и всем сердцем, а начнешь разбираться, что же ты почувствовал - и не можешь найти внятных слов. Да, мне кажется, это надо просто чувствовать, и тот, кто ходил в дальние походы или в ночную рыбалку, или вообще подолгу жил вдали от города - тот меня поймет. Ощущение было такое, будто природа нахмурилась на этого типа, взявшего нас в оборот, потому что ну очень он ей не понравился. И я как-то поспокойней стал. Я поглядел вокруг, на тихую воду, на берега, где на деревьях оставалось ещё много золотой листвы, хотя с некоторых деревьев она и облетела целиком, на буро-зеленые тростники, на все ещё свежую зелень травы - к самому берегу, кроме прочего, подступали кустики брусники, которые и зимой не вянут, остаются такими же глянцевито зелеными, и если копнуть снег, то натыкаешься на их упругий ковер, которому никакой мороз не страшен - услышал шелесты и шорохи, дальний-дальний крик диких гусей, и подумал, что все у нас будет хорошо. Хотя тревожное чувство не проходило, и связано оно было не с этим мужиком, а вот с этим изменением в природе - каким-то очень быстрым поворотом на холод, говорившим о том, что, как ни крути, а время золотой осени прошло и зима на подходе. Я вспомнил, как Брюс жался под крышу, и подумал: неужели он оказался самым чутким из всех нас? Нет, бурана я не боялся, но я знал, что, когда приходит срок, тучи могут набежать за несколько часов, и такой дождина зарядит, что ой-е-ей, а, согласитесь, ночевать на острове под проливным дождем - это совсем не в лом. В облом, скорее.

- Так куда плыть? - спросил я у мужика, берясь за веревки, управлявшие парусом.

- Прямо, вперед, - велел он. - И смотрите в оба, не появится ли на озере какая-нибудь лодка. Не успеете вовремя предупредить меня - я вас!..

Я кинул на него быстрый взгляд. Судя по тому, как он заговорил о других лодках, которые могут здесь блуждать - он сам чего-то боялся, и боялся довольно сильно. А Ванька и Фантик с удивлением поглядели на меня они не могли понять того спокойствия, с которым я стал разговаривать с этим жутким психом.

Тут, мне думается, можно предложить два объяснения этому спокойствию, которое во мне вдруг поселилось. Во-первых, когда страх слишком сильный, то быстро устаешь бояться - ну, знаете, сначала боишься, боишься, а потом становится все равно, будто откат происходит. Будто как все чувства притупляются. Во-вторых, до меня дошло то, что я должен был сообразить с самого начала, если бы не был так напуган: мужик-то, судя по его говору, не из местных! Да и кто бы из местных рискнул вот так взять нас на прицел? Отец отпустил нас абсолютно спокойно - в том смысле, что если и волновался, то боясь только подвохов со стороны природы, а не со стороны людей - потому что нас знали на много километров вокруг, и самая оголтелая шпана, наткнись мы на неё (что было очень маловероятно, учитывая, что в направлении острова Коломак местность довольно малолюдна) не рискнула бы портить нам наше путешествие. Были, конечно, отморозки, вроде обитавших на нашем острове Шашлыка и Мишки Чумова - но и они предпочитали избегать конфликтов с нами, после нескольких историй, о которых я рассказывал в предыдущих повестях.

То, что мужик не местный, можно было сообразить и по его снаряжению: новенькому и дорогому, от болотных сапог, куртки и ружья, до надувной лодки и мотора - на моторе аж смазка ещё жирно отблескивала, и не нашенского был производства этот лодочный мотор. То есть, получалось, этот псих недоделанный экипировался специально для затеянного им похода - а значит, должен был плохо ориентироваться в наших краях. Но мы-то ориентировались отменно, поэтому, я не сомневался, нам обязательно представится случай либо оторваться от него, либо позвать на помощь взрослых из одной их редких прибрежных деревенек, которые мы будем проплывать. И, кроме того, этот тип и сам сильно нервничал. Достаточно вспомнить, как он ломанул сквозь кусты на мой крик - и как он судорожно держал на прицеле нас - трех детей! боясь хоть на секунду оставить нас вне поля зрения, чтобы уразуметь: он сам чего-то безумно боялся, и поход, в который он отправился, был не просто туристской прогулочкой, не вылазкой ради того, чтобы последних уток пострелять.

И он ещё требует, чтобы мы следили, не появятся ли на озере какие-нибудь другие лодки, и заранее его об этом предупредили... Да, было о чем задуматься.

Но все эти мысли мне пришлось на время выкинуть из головы. Ветерок действительно крепчал, и прохладнее становилось. Нам-то, пока мы стояли в заводи, это было практически незаметно - разве что, говорю, возникло у меня вот это смутное ощущение перелома в погоде - а вот парус это сразу почувствовал. Стоило мне повернуть его по ветру, как он вздулся намного туже, чем раньше, и так это было внезапно, что он чуть не вырвал веревки управления из мох рук. Лодка устремилась вперед, словно птица - или, точнее, словно самолет, когда он набирает скорость настолько, что уже отрывается от земли - и управлять парусом сделалось намного труднее. Мне пришлось прилагать все силы, чтобы лодка ровно шла в нужном направлении, и через пять минут я взмок с головы до пят. Просто ужас, что было!

- Эй, вы! - заорал мужик. - Сбросьте скорость!

- Не могу! - сквозь зубы ответил я.

Моторчик надувной лодки психа работал вовсю, но, оказывается, против хорошего паруса, при сильном попутном ветре и удачной конструкции лодки, такой мини-моторчик не тянет. К тому же, надувную лодку начало качать ведь она шла по следу, который мы оставляли на воде.

- Медленней, я говорю! - мужик погрозил ружьем, и тут я понял: он не выстрелит. Если он чужой в этих краях, и если он кого-то боится - он не захочет звуком выстрела привлекать к себе внимание. Ведь над озерами эхо выстрела разносится очень далеко.

Однако, кто его знает... С шизанутыми не угадаешь.

Я наклонился к Ваньке с Фантиком и тихо сказал:

- Скоро мы выходим на поворот. Приготовьте большой нож и, как только я начну закладывать вправо, как можно быстрее режьте канат! На повороте мы от него уйдем!..

Ванька кивнул в знак согласия и незаметно извлек из бокового кармашка рюкзака большой охотничий нож. Фантик сидела, не шевелясь, растерянно сжимая в руках несчастную водяную лилию, с которой все и началось.

Мой братец все сделал, как надо. Только наша лодка пошла вправо, а надувную лодчонку мужика стало по инерции относить влево, Ванька с такой силой рубанул по туго натянутому канату, что перерубил его с одного удара. Мы ещё быстрее понеслись вперед, а лодку мужика так отшвырнуло назад, что она перевернулась, и он оказался в воде. Видно, у него палец дернулся на курке, потому что грянул оглушительный, далеко разнесшийся над водой, выстрел, и пуля ушла в небо. Вынырнув и цепляясь за борт перевернувшейся лодки, он заорал, чтобы мы остановились, но я дал парусу полную волю, и через две минуты мы были уже далеко, а психованный тип и его лодка превратились в темные пятнышки на серовато-синей воде.