Собрание сочинений, том 5. Белая перчатка. В дебрях Борнео. В поисках белого бизона. - Томас Рид

И тотчас же на крыльце харчевни показались два офицера; один из них, сделав несколько шагов, громко повторил приказание.

То ли от удивления и неожиданности, то ли оттого, что Уолтер подумал, не исходит ли это приказание от какого-нибудь старого знакомого при дворе, он придержал лошадь и остановился.

Нетрудно было догадаться, что два эти офицера, так настойчиво требовавшие, чтобы он остановился, представляли собой начальство и командовали отрядом.

Шелковые камзолы, видневшиеся из-под стальной кирасы, нарядные сапоги испанской кожи с золотыми шпорами и с гофрированной обшивкой наверху, белые страусовые перья, развевающиеся над шлемами, роскошные рукоятки мечей в богато украшенных ножнах – все это свидетельствовало об их высоком звании и чине. Это подтверждалось также их повелительным тоном и тем, как они держали себя в присутствии солдат.

Солдаты при виде их тотчас же прекратили свои шутки, и, хотя кружки с пивом не перестали опрокидываться в глотку, это проделывалось теперь в сдержанном и почтительном молчании.

Оба офицера были в шлемах, но забрала были подняты, и Уолтер мог ясно разглядеть их лица.

Он обнаружил, что ни тот, ни другой не знакомы ему, хотя одного из них он как будто видел мельком несколько дней назад на приеме у королевы.

Это был старший из двух и, очевидно, выше чином – явно командир отряда. Ему было лет тридцать на вид; его смуглое лицо можно было бы назвать красивым, если бы не следы распутства и дурных страстей, которые не щадят даже и самые благородные черты. Его лицо когда-то, несомненно, отличалось благородством, и до сих пор в нем сохранились черты, которыми, пожалуй, мог бы гордиться всякий, если бы только не циничное и угрюмое выражение его глаз, столь несовместимое с истинным благородством. А впрочем, это было одно из тех подвижных лиц, которые беспрестанно меняются: стоит ему улыбнуться оно покоряет сердца, а стоит нахмуриться – оно отталкивает и страшит.

Младший, судя по наплечным нашивкам – корнет, был совершенно другого типа. Несмотря на его молодость, в его лице было что-то чрезвычайно отталкивающее. Не надо было даже вглядываться в него: оно вызывало отвращение с первого взгляда. В этой красной круглой физиономии со спускающимися на лоб жидкими прядями прямых желтых волос сразу же поражало какое-то удивительное сочетание глупости, пошлости и жестокости.

Уолтер Уэд никогда раньше не видел этой физиономии, и она не внушала ему желания познакомиться ближе с ее обладателем. Будь на то его воля, юный паж предпочел бы никогда не встречаться с ним.

– Что вам угодно? – спросил он, гордо приподнимаясь на стременах и обращаясь к офицеру, окликнувшему его. – Вы потребовали, чтобы я остановился. Что вам угодно?

– Надеюсь, вы не сердитесь, молодой кавалер? – возразил капитан кирасиров. – Я не хотел вас обидеть, поверьте. Судя по тому, как взмылена ваша лошадь... А ведь неплохой конь! Славная лошадка! Правда, Стаббс?

– Если она здорова, – коротко ответил корнет.

– Ну, разумеется, здорова! Ах вы, неисправимый лошадник!.. Так вот, юноша, я говорил, что, судя по тому, как взмылена ваша лошадь, вы едете издалека и едете быстро. И вы и ваша лошадь нуждаетесь в подкреплении. Мы окликнули вас только затем, чтобы предложить вам приют в этой харчевне.

– Благодарю за любезность, – ответил Уолтер таким тоном, что сразу можно было понять, как он относится к этому предложению, – но я никак не могу воспользоваться ею. Я сам не нуждаюсь в подкреплении. Что касается моей лошади, то через пять миль она будет в стойле и о ней не преминут позаботиться.

– А, так вы уже недалеко от цели вашего путешествия?

– Еще пять миль езды – и я достигну ее.

– Наверно, вы изволите ехать в гости к каким-нибудь деревенским знакомым, где вы сможете наслаждаться ароматом буковых лесов, завтракать каждое утро свежими яйцами и кушать за обедом свинину с соусом из молодой репки, не так ли?

Раздражение благовоспитанного юноши постепенно усиливалось, и, быть может, он дал бы ему выход и ответил какой-нибудь резкостью, но у Уолтера Уэда был счастливый характер, и он умел оценить шутку даже на свой счет. Видя, что его новые знакомые не имеют никаких дурных намерений, а просто рады случаю развлечься и поболтать, он подавил свою досаду и отвечал таким же шутливым и насмешливым тоном.

Перекинувшись двумя-тремя остротами и доказав, что он вряд ли позволит себя превзойти, юный паж уже хотел было продолжать свой путь, когда капитан кирасиров снова радушно предложил ему распить с ними чарку браги, которую хозяин только что вынес из дома.

Предложение это было сделано в такой изысканно-учтивой форме, что Уолтер, не желая показаться невежей, принял его.

Он уже поднес к губам кружку, когда угощавшие его офицеры потребовали, чтобы он провозгласил тост.

– Какой же тост? – спросил юный паж.

– Какой угодно! Пусть это будет тост за то, что более всего занимает ваши мысли. Наверно, это ваша возлюбленная?

– Конечно, его возлюбленная! – поддержал корнет.

– В таком случае, за мою возлюбленную! – сказал Уолтер, осушая бокал и возвращая его капитану.

– Хорошенькая пастушка с Чилтернских холмов, нежная лесная нимфа, не так ли? Пью за ее здоровье! А теперь, – продолжал капитан, не отнимая кружку от губ, – уж раз я выпил за здоровье вашей милой, вы не откажете мне выпить за здоровье моего господина – короля? Надеюсь, вы не возражаете против этого тоста?

– Ни в коем случае! – отвечал Уолтер. – Я рад выпить за здоровье короля, хотя мы и расстались с ним не как добрые друзья.

– Ха-ха-ха! Друзья с королем! Значит, его величество имеет честь быть знакомым с вами, не правда ли?

– Я состоял у него на службе около трех лет.

– При дворе?

– Я был пажом королевы.

– Вот как! Может быть, вы будете настолько любезны и окажете мне честь сообщить ваше имя? Конечно, если вы ничего не имеете против.

– Ровно ничего. Мое имя Уэд – Уолтер Уэд.

– Сын сэра Мармадьюка из Бэлстрод Парка?

– Да.

– Aгa!.. – многозначительно протянул капитан, задумчиво глядя на юного пажа.

– Так я и думал, – пробормотал корнет, обмениваясь быстрым взглядом со своим начальником.

– Так, значит, вы сын сэра Мармадьюка! – продолжал капитан. – В таком случае, мастер Уэд, мы с вами видимся не последний раз, и, быть может, вы когда-нибудь еще соблаговолите представить меня вашей прелестной пастушке. Ха-ха-ха! А теперь тост каждого верного англичанина – за короля!

Уолтер поддержал тост, хотя и не очень охотно, потому что и тон капитана и его слова произвели на него неприятное впечатление. Но такой тост в те времена было небезопасно отклонить; и молодой паж, отчасти из этих соображений, а отчасти оттого, что у него, в сущности, не было никаких причин для отказа, снова поднес к губам бокал, воскликнув: «За короля!»