Блаженны кроткие… Священномученик Сергий Лебедев, последний духовник Московского Новодевичьего монастыря. Жизненный путь, проповеди, письма из ссылки - И. Менькова

К 27 ноября он был вызван на первое заседание суда в качестве обвиняемого. Слушание дела в суде продолжалось до 13 декабря 1922 года, обвинителем был председатель Московской коллегии защитников А. Я. Вышинский. В сопротивлении изъятию церковных ценностей обвинялось сто семнадцать человек, в том числе тридцать два клирика. Последнее заседание 13 декабря 1922 года проходило под председательством Н. В. Крыленко – заместителя наркома юстиции и старшего помощника прокурора Республики[75].

В предъявленном суду обвинительном заключении утверждалось, что все заключенные священнослужители, в том числе и «Лебедев… состояли членами организации, называемой Православной иерархией… по предварительному между собой соглашению и с другими, следствием не обнаруженными, с целью воспрепятствовать общими усилиями проведению в жизнь постановления ВЦИК и инструкций к нему об изъятии находящихся в пользовании групп верующих церковных ценностей в специальный фонд ЦК Помгол для спасения голодающих и для обсеменения их полей, они в начале сего года разновременно вошли в преступное сообщество, организованное представителями высшего духовенства и возглавляемое бывшим патриархом Тихоном, и в осуществление поставленных этой организацией контрреволюционных целей в течение марта и апреля месяца сего года в городе Москве и Московской губернии, сознательно и умышленно:

а) усиленно распространяли среди населения путем оглашения с амвона в церквах и на созываемых ими же церковноприходских собраниях и общих собраниях верующих составленное этой организацией и подписанное бывшим патриархом Тихоном воззвание контрреволюционного содержания, заведомо ложно для них указывающее, что церковные ценности являются неприкосновенными и не подлежащими изъятию, невзирая на то, что это пойдет на спасение миллионов жизней голодающих, что всякое посягательство на них есть святотатство;

б) тайно и явно призывали верующих к классовому открытому противодействию означенному постановлению ВЦИК и выполнению возложенных на них тем же распоряжением обязанностей путем подачи всякого рода заявлений и протестов во ВЦИК, которые составлялись при их непосредственном участии и руководстве, последствием чего при фактическом изъятии произошли во многих местах республики со стороны фанатично настроенной ими массы эксцессы, приведшие к кровавым событиям и пролитию крови вовлеченных в эту преступную деятельность малосознательных граждан;

в) что с амвона, на тех же собраниях, а также и в беседах с прихожанами распространяли заведомо ложные о деятельности должностных лиц администрации советской власти и отдельных членов местных комиссий Помгола сведения, возбуждающие в населении враждебное к ней отношение, что предусмотрено 69, 62, 78 и 119-й[76] статьями Уголовного Кодекса РСФСР»[77].

На основании этих материалов и допроса обвиняемых суд вынес следующее решение:

«Приговор Российской Социалистической Федеративной Советской

Республики

Московский Революционный Трибунал на открытом заседании под председательством Бек и членах Орехова и Жильцова

с 27.XI по 13.ΧΙΙ 1922 г.

[рассмотрев] дело по обвинению граждан: 1) Побединской Надежды Павловны, 43-х лет, гражданки гор. Москвы, игумении Новодевичьего монастыря, беспартийной, не судившейся, 2) Козлова Николая Васильевича, 55-ти лет, гражданина гор. Дмитрова Московской губ., священника церкви Новодевичьего монастыря, беспартийного, не судившегося, 3) Палладина Евгения Алексеевича, 76-ти лет, гражданина гор. Москвы, священника Новодевичьего монастыря, беспартийного, не судившегося, 4) Успенского Сергея Васильевича, 69-ти лет, священника Спасо-Песковской церкви, благочинного 2-го отдела Пречистенского сорока, гр-на гор. Москвы, судившегося, беспартийного, 5) Рыбчинского Евгения Алексеевича, 57 лет, гражданина гор. Житомира, священника Новодевичьего монастыря, 6) Лебедева Сергея Павловича, 47-ми лет, гражданина гор. Москвы, священника Новодевичьего монастыря, беспартийного, не судившегося. <…>

ПРИГОВОРИЛ:

<…> Козлова Николая Васильевича, 55 лет, Лебедева Сергея Павловича, 47 лет…. Успенского Павла Степановича, 37 лет… по ст. 68 подвергнуть лишению свободы сроком на полтора года каждого и поражению в правах на один год… [Палладина][78] (заочно), Рыбчинского… считать по суду оправданными. <…>

Председатель Бек.

13 декабря 1922 года»[79].

Поскольку решением суда отец Сергий был приговорен к тюремному заключению на полтора года, он в тот же день был арестован и помещен в Сокольнический исправдом, где содержался семь месяцев. Срок заключения, благодаря двум амнистиям, сократился на треть, до 13 декабря 1923 года.

Настоятель церквей Новодевичьего монастыря – протоиерей Николай Иванович Козлов – был освобожден 16 февраля 1923 года. К формулярному списку членов причта Московского Новодевичьего монастыря за 1922 год он сделал следующее добавление: «Протоиерей Козлов и протоиерей Лебедев подверглись суду Московского Ревтрибунала по обвинению в агитации против изъятия церковных ценностей и 13 декабря 1922 года приговорены по статье 69-й Уголовного Кодекса к полутора годам лишения свободы, с применением им амнистии на треть срока, то есть к одному году лишения свободы. На суде было установлено, что протоиерей Козлов не принимал никакого участия в агитации против Декрета об изъятии и ни в какой контрреволюционной организации не состоял, напротив, отстаивал необходимость изъятия по Декрету, и ему было в вину поставлено лишь недонесение о бывшем в монастыре собрании верующих, созванном игуменией монастыря, на котором была предложена резолюция противиться Декрету об изъятии, против каковой он возражал.

16 февраля 1923 года протоиерей Козлов постановлением ВЦИКа выпущен на свободу. Протоиерей Лебедев продолжает оставаться в заключении. Виновность его на суде была установлена тоже лишь в недонесении об указанном собрании, на котором он присутствовал, но совершенно не выступал и ни в какой контрреволюции не участвовал»[80].

Одновременно с протоиереем Николаем Козловым Президиум ВЦИК условно освободил благочинного 2-го отделения Пречистенского сорока отца Сергия Васильевича Успенского – «за преклонностью лет»[81].

Переживания, вызванные тюремным заключением, судебным разбирательством и всеми событиями этого времени, не прошли бесследно: в десятых числах апреля, на Светлой седмице[82], скончался старейший клирик Новодевичьего монастыря священник Евгений Алексеевич Палладии.

В период заключения отца Сергия, 19 мая 1923 года исполнилось четверть века его священнослужения. Дата эта не была забыта его духовными детьми, и одним из них, Николаем Пшезинцевым, по этому поводу было написано батюшке поздравительное послание, начинавшееся словами: «Дорогой отец Сергий! Приветствую тебя по поводу исполняющейся сегодня 25-летней годовщины служения твоего в Новодевичьем монастыре». В поздравительном послании был описан многоскорбный жизненный путь юбиляра: «Безвременно схоронил ты дорогую супругу свою, ныне ввержен в узилище и, быть может, уже не вернешься более к своему служению в родном монастыре. <…>

И еще много пережил ты за эти двадцать пять лет бед и огорчений, каждое в отдельности бледнеющих перед перечисленными, но тяжело легших на твои плечи в их общей совокупности.

Крест твой был тяжел, но ты нес его этот долгий срок с достоинством. Иные видели твои тяготы и слезы, но никто никогда не слышал твоих сетований и жалоб. Все упование свое неизменно возлагал ты на заступничество Пречистой, перед древнею Смоленскою иконою которой ты много, горячо и всегда искренно молился. При всяких самых тяжелых испытаниях с глубокою верою поручал ты себя воле Божией.

И вера твоя спасала тебя, и Господь не отступал от тебя… Ты обретал успокоение и утешение, сознание выполненного долга не покидало тебя, и часто до жути реально чувствовал и видел ты на себе перст Божий.

Ныне Господь послал православным исключительно тяжелое испытание, поставив их лицом к лицу с последствиями их порою слишком легкомысленного отношения к вопросам нравственности, религии и Церкви. Тяжело это тем, кто сознал свою долю вины в теперешнем нестроении Церкви, но особенно тяжело тем, кто, как ты, будучи тесно связан со всем укладом церковным, лично всегда деятельно стремился осуществлять заветы Христа и, тем не менее, должен до дна испить горькую чашу ниспосланных Церкви испытаний.

Да хранит же тебя Господь и впредь, как хранил истекшие двадцать пять лет! Да поможет Он тебе пережить и эту тяжелую полосу жизни, сохранить мир твоему духу! Да дарует Он нам, искренним друзьям твоим, видеть новый период твоего служения перед Его алтарем, дожить до новой юбилейной даты твоего нами духовного водительства и отметить ее в лучших условиях: свободными и душевно спокойными <…>»[83].

Послание это датировано 19 мая 1923 года и, очевидно, к сроку было передано в тюрьму.