Паутина и скала - Томас Вулф

– Сынок, сынок!.. Куда запропастился этот глупый мальчиш shy;ка!.. Слушай, мальчик, тебе придется сбегать…

Джордж бросил мрачно-задумчивый взгляд в сторону дома. Ничего не говорите, милостивая леди; никуда я не сбегаю. Сей shy;час три часа, и я хочу побыть в одиночестве.

С этими мыслями, чувствами, словами он перекатился, скрылся из виду под «надежную» сторону дерева, с наслаждени shy;ем зарылся голыми пальцами ног в прохладную зеленую траву, подпер ладонями подбородок и принялся созерцать свою ма shy;ленькую трехчасовую вселенную.

«Маленький ребенок, слабый эльф» – двенадцатилетний, в октябре ему исполнится тринадцать. Сейчас, в мае, он на полпу shy;ти к этой годовщине, и мыслям его доступен весь мир. Он не вы shy;сок и не грузен для своего возраста, но силен, широк в плечах, руки у него до смешного длинные, с большими кистями, ноги тонкие, чуть кривые, длинные плоские ступни; маленькое лицо с живыми чертами, глаза глубоко посажены, взгляд их быстр и спокоен; невысокий лоб, большие оттопыренные уши, копна ко shy;ротко стриженных волос, большая голова выдается вперед и ка shy;жется слишком тяжелой для тонкой шеи – не на что смотреть, чей-то гадкий утенок, мальчишка как мальчишка.

И однако – лазает по деревьям, как обезьяна, прыгает, как кошка; может подскочить и ухватиться за ветку клена в четырех футах над головой – кора уже отполирована его большими ладо shy;нями; может молниеносно взобраться на дерево; может пройти там, где не пройдет больше никто; может влезть на что угодно, ухватиться руками и уцепиться пальцами ног за что угодно; мо shy;жет измерить стену утеса, будь в том необходимость, может вска shy;рабкаться чуть ли не по стеклянному листу; может поднимать ве shy;щи пальцами ног и удерживать; может ходить на руках, сделать, прогнувшись, «мостик», просунуть голову между ног или обвить ногами шею; может свернуться обручем и катиться, как обруч, может подскакивать на руках и крутить сальто – прыгать, лазать, подскакивать, как никто из мальчишек в городе. Он – нелепо выглядящее маленькое существо, по сложению нечто среднее между обезьяной и пауком (друзья, разумеется, прозвали его Обезьян) – однако глаза и слух у него острые, увиденное и услы shy;шанное удерживается в его памяти, нос вынюхивает неожидан shy;ные запахи, дух непостоянный, быстрый, как молния, то воспа shy;ряет ракетой ввысь, безумный от восторга, обгоняя ветер и сам полет в эфирной радости небесного блаженства, то погружается в невыразимое, крайнее, черное, безмерное уныние; он то лежит на мягкой траве под кленом и, забыв о времени, думает о своем трехчасовом мире; то подскакивает на ноги кошкой,- словно воспаряющая ракета внезапной радости, – затем кошкой влеза shy;ет на дерево и хватается за нижнюю ветку, потом по-обезьяньи влезает на дерево и по-обезьяньи спускается, то неистово катит shy;ся обручем по двору – и наконец снова лежит животом на траве, глубоко погрузясь в дремотный трехчасовой отдых.

Сейчас, подперев подбородок ладонями, он сосредоточенно размышляет о своем маленьком мире, мире небольшой скром shy;ной улочки, домов соседей и своего дяди. Главным образом это приятный мир простых людей и простых, маленьких жилищ, большей частью старых, очень знакомых: дворы, веранды, каче shy;ли, изгороди, кресла-качалки; клены, дубы и каштаны; полуот shy;крытые калитки, трава, цветы; заборы, кусты, живые изгороди и гроздья жимолости; переулки и уютный, знакомый мир задних дворов с курятниками, конюшнями, сараями, садами, и в каж shy;дом свое знакомое увлечение, у Поттерхемов огородик за домом, у Небраски Крейна голубятня – целый маленький привычный мир добрых скромных людей.

Он видит у освещенной солнцем линии восточных холмов приятно знакомую массу зелени. Воображение его летит к запа shy;ду, рисуя себе широкие просторы и величественные горные цепи; сердце его обращается к западу с мыслями о незнакомых людях и местах, о странствиях; однако всякий раз оно возвращается до shy;мой, к своему миру, к тому, что он знает и любит больше всего. Это – он смутно чувствует, осознает – город простых людей, та shy;ких, как его отец. За исключением дядиного дома, нового, режу shy;щего глаз, вид которого его огорчает, это город уютных простых домов, старых, обыкновенных улиц, где каменщики, штукатуры, камнетесы, лесоторговцы, резчики по камню, паяльщики, тор shy;говцы скобяными товарами, мясники, бакалейщики и старые, простые местные семьи с гор – родственники его матери – сви shy;ли себе гнездо.

Это город весенних фруктовых садов, суглинковых, мокрых по утрам от росы огородов, облетающего в апреле цвета перси shy;ков, вишен, яблонь, пряных, пахучих, сводящих с ума ароматов автрака. Город роз, лилий, настурций, увитых лозами веранд, странного, восхитительного запаха зреющего винограда в августе и голосов – близких, странных, навязчивых, одиноких, большей частью знакомых – людей, сидящих в летней темноте на верандах, голосов невидимых во мраке людей, прощающихся друг с другом. Потом ребята услышат хлопок двери, ночную тишину, нарушаемую далеким, тягучим завыванием, и наконец прибли shy;жение, визгливый скрежет, краткую остановку, удаление и зати shy;хшие последнего трамвая за подножием холма, и будут сидеть в наполненной неизвестностью темноте, думая: «Я здесь родился, здесь живет мой отец, это я!».

Это мир возбужденного, несмолкаемого кудахтанья сладост shy;растных кур, хриплого, приятного, спокойного мычания крейновской коровы, разносящегося по переулку; это город оповещающих о себе звоном телег со льдом на улицах, потеющих негров, пряных, острых, экзотических запахов от бакалейных фургонов, от ящиков со свежими продуктами. Город выходящих по утрам домохозяек в бесформенных хлопчатобумажных платьях, без чулок, в комнатных туфлях, с тюрбанами на головах, с голы shy;ми, костлявыми, натруженными руками, свежего, чистого, влажного запаха проветриваемых утром домов. Город плотных полуденных обедов, запахов ростбифа, вареной кукурузы, аппетитных ароматов фасоли и томившейся все утро нежной, жирной свинины; и пересиливающего их все чистого, манящего, влажно shy;го запаха и парной свежести ботвы репы в полдень.

Это мир чудесных апреля и октября; мир первой зелени и ароматов цветения; мир палой дубовой листвы и запаха дыма осенью, мир мужчин, работающих в одних рубашках у себя во дворах в красном, угасающем октябрьском свете, когда дети их возвращаются домой из школы. Это мир летних вечеров, мир сказочных ночей августа, громадной луны и колокольного звона; мир зимних ночей, воя ветров и жарко горящих каминов – мир пепла времени и тишины, покуда сверкающие угли превращают shy;ся в золу, мир ожидания, ожидания, ожидания – мир радости, лица, по которому истосковался, задуманного шага, невероятно shy;го волшебства новой весны.

Это мир тепла, близости, уверенности, домашних стен! Мир ясных лиц и громкого утробного смеха; мир простых людей, с ко shy;торыми жизнь не церемонится; мир сыновей, вылепленных, по shy;добно отцам, из низменной, вульгарной, отталкивающей глины, удел которой – ярость и кровь, пот и мучение, – и они должны встать на ноги или оказаться на задворках жизни, выплыть или уто shy;нуть, выжить или сгинуть, жить, умирать, побеждать, сами нахо shy;дить свой путь, познать обман, побои, ярость, хмель, отчаяние, без shy;рассудство, валяться избитыми в кровь, найти дверь, жилье, где ца shy;рят тепло, любовь и твердый достаток или быть гонимыми, голод shy;ными, мятущимися и неприкаянными до самой смерти!

Наконец это мир настоящих друзей, славных, сильных ребят, способных как следует ударить по мячу и взобраться на дерево, они постоянно ищут восторга и опасности приключений. Они смелые, свободные, веселые и надежные, не особенно благовоспитанны и не терпят насмешек. У них такие замечательные, звучные имена, как Джон, Джим, Роберт, Джо и Том. А также Уильям, Генри, Джордж, Бен, Эдвард, Ли, Хью, Ричард, Артур, Джек! В этих именах верный глаз, спокойный, уверенный взгляд, в них брошенный мяч и точ shy;ный, сильный удар битой; в них дикая, ликующая и надежная тем shy;нота, ночь дикая, ликующая, наполненная раздумьями и хождения shy;ми, протяжный свист и плеск больших колес у берега реки.

В них надежда, любовь, дружба, уверенность и смелость, в них жизнь, которая победит, не поддастся тем именам, в которых отчаяние, безнадежность, насмешка, любовь к смерти и нена shy;висть к жизни, дьявольская гордыня – к ненавистным и отвратительным именам, которые носят ребята, живущие в западной части города.

И в заключение звучные,необычные имена, странные и вместе с тем простые, твердые – Джордж Джосая Уэббер и Небраска Крейн.

Небраска Крейн шел по другой стороне улицы. Его густые чер shy;ные волосы индейца торчали в разные стороны, расстегнутый во shy;ротник рубашки обнажал крепкую стройную шею, широкое смуг shy;лое лицо покрылось загаром и раскраснелось от недавней игры в бейсбол. Из глубокого кармана брюк торчали толстые черные паль shy;цы рукавицы полевого игрока, на плече он нес видавшую виды ясе shy;невую биту, рукоятка ее была туго обмотана лентой. Шел он ров shy;ным, твердым шагом, невозмутимо и уверенно, будто солдат, прохо shy;дя мимо, он повернул дышавшее бесстрашием лицо к мальчику на другой стороне улицы – поглядел на него черными индейскими глазами и, не повышая голоса, спокойно, дружелюбно произнес: