Мозг-гигант - Генрих Гаузер

Отец принес виски и рюмки. Разбитые подагрой ноги плохо слушались его. Стоя друг против друга с полными рюмками, отец и сын вспомнили об одном и том же тяжелом эпизоде из прошлого…

Ситуация была совеем как нынешняя. А случилось это в тот день, когда на Хиросиму упала атомная бомба. Сын приехал в штаб к отцу, — чтобы провести с ним свой отпуск. Они были одни и тоже с рюмками в руках, когда голос радиодиктор-а принес весть об атомном взрыве… В исступлении, будто пытаясь очнуться от кошмарного сна, сын дико завопил:

— Дурачье, проклятые негодяи! Что наделали, что натворили! Они действуют, как фашисты! Это же хладнокровное убийство, а не война!

— Заткни глотку! — в бешенстве заорал отец. — Как ты смеешь в моем присутствии оскорблять высшее командование! Вон отсюда, сию минуту! И больше не показывайся мне на глаза!

Рюмка с коктейлем разбилась вдребезги. Так они и расстались. После войны сын не вернулся к отцу.

Да, неудачное стечение обстоятельств заставило их после стольких лет разлуки невольно вспомнить тот вечер. Рюмки их прозвенели в унисон, но сердца остались отчужденными.

С ледяной усмешкой на губах старик поставил пустую рюмку на поднос.

— Жаль, жаль, — сказал он. — Но старая собака уже не годится для новых фокусов. Полагаю, сынок, поздновато нам искать сближе-ния.

Сын хотел было возразить, что это никогда не поздно, но слова примирения замерли на его губах.

Попытка не удалась. Что ж, завершилась старая, мучительная глава его житейской повести; он почувствовал себя окончательно свободным в выборе пути.

Ли смотрел вперед. Стрелка спидометра подрагивала около цифры 250. Мимо летели прокаленные солнцем пески. Высокая скорость искажала перспективу, и огромные древовидные кактусы, казалось, пританцовывали. Местность становилась гористой, каменные утесы громоздились все чаще и теснее. Дорога впереди вилась между массивами естественных укреплений» Гигантские пилоны, причудливые пирамиды, казавшиеся сооружениями титанической расы с другой планеты, переливались на солнце поразительными, неземными оттенками черного и фиолетового цвета, редкостными тонами янтарных и зеленых красок. Частые повороты шоссе и мерцающее марево зноя сбивали с толку, мешали угадывать направление пути, и лишь горы Си-ерры, вознесшиеся теперь прямо в зенит, служили ориентиром. Они стремились навстречу автомобилю, словно волны гигантского прибоя.

— Вы ничего не имеете против, если я закрою окна?

Вопрос водителя имел чисто риторический характер: он уже успел нажать кнопку. Светонепроницаемые щитки наглухо закрыли окна кабины. В машине стало совсем темно.

Ли судорожно вцепился в сиденье.

— Бросьте дурить! — закричал он в смятении. — Спятили вы, что ли?

Внезапно в кабине снова посветлело, но свет этот был не дневной, а электрический. Окна оставались затемненными, внешний мир — невидимым, хотя спидометр все еще пок-азывал скорость более 250 километров в час.

— Спятил? Полагаю, что нет! — холодно ответил водитель.

Он с удовольствием откинулся на спинку сиденья и обернулся: удобнее было говорить С пассажиром, глядя ему в глаза. Ученый со страхом заметил, что шофер совсем выпустил баранку из рук, с равнодушным видом достал и зажег сигарету, а баранка сама свбой поворачивалась вправо, влево и снова вправо: оче> видно, колеса автомобиля с хрустом описывали в этот миг сложную кривую. Повернувшись лицом к пассажиру и затягиваясь сигаретой, водитель продолжал:

— Все в порядке! Нас переключили на автоматическое управление. Машине теперь не нужен водитель, его заменил ведущий луч…

— Какой ведущий луч? — Ли почувствовал облегчение. Этот сюрприз изрядно подействовал ему на нервы. — Что за луч и для чего это затемнение окон?

— Таков приказ, — пояснил водитель. — Приказ «мозга». И ведущий луч шлет тоже «мозг». Вам это, видно, в диковину? А для меня старая штука. Еще мальчишкой я читал, как в старину всем, кого приводили в осажденную крепость, завязывали глаза. Помнится, «Граф Монте-Кристо» — так книжка называлась, неужели не читали? А сейчас нас еще на проверке задержат, перед тем как в секретный подземный ход допустить. Романтично, а?

— И даже очень! — сухо подтвердил ученый. Он все еще озабоченно следил за поведением мчащегося автомобиля. Однако автомат тика, по-видимому, действовала точно по программе: через несколько минут тормозная педаль сама собой опустилась, и доктор Ли со вздохом облегчения заметил, как стрелка спидометра остановилась на нуле.

Но снаружи никто не пожелал открыть дверцы, а когда Ли попытался открыть их изнутри, они оказались запертыми.

— Это что значит? — спросил он. — Вы что-то говорили насчет обыска?

— Пари держу, что именно сейчас он и происходит! — с усмешкой проговорил води-тель. — Уж не знаю, как это делается, но они фотографируют нас, как говорится, снаружи и изнутри. Узнают, что у нас в карманах, чем мы сегодня позавтракали, словом, даже скелеты наши до косточки просмотрят. Я-то числюсь по транспортному, со мной это проделывают раз по шесть за смену. И всякий раз фотогра-фируют, как проклятого. Чувствуешь себя этакой знаменитой кинозвездой.

Ученого охватила жуть. В этой полицейской машине он чувствовал себя узником с завязан-нымй глазами, под незримым контролем нацепленных фотоаппаратов и столь же незримо ша= рящих по телу лучей. Он услышал снаружи тихие шаги и приглушенные голоса.

— Кто это там? — спросил он водителя.

— Сущие пустяки! Всегр-навсего ребята из контрразведки. Их дело маленькое. Это вам еще не «мозг»! Проверят и пропустят. Видите? Вот и поехали. Теперь попадем в «лабиринт»…

- Как в «лабиринт»?

Водитель, столь сдержанный в начале поездки, казалось, проникся доверием к своему пассажиру и гордился тем, что может кое-что ему пояснить.

— Чудно, а? Они здесь под землей дают всему самые анафемские названия. Больше из анатомии. Как Я понимаю, лабиринт — это что-то в среднем ухе у человека, где все закручено. Так и здесь. — Туннель это. Замечаете, что вниз пошло, по спиралям?..

Мягкое шипение автомобильной реактивной турбины превратилось в приглушенный гром. Машина развила чудовищную скорость. По тому, как ее швыряло из стороны в сторону, и по ее наклону книзу можно было угадать, что туннель крутым серпантином уходит в глубь земли.

Ли схватился за ременную петлю-держалку. Каждый нерв его был напряжен до предела. Напряжение усиливалось еще и оттого, что на приборной доске остановились все стрелки. Никаких показаний! Даже по спидометру нельзя было прочесть скорость движения. А тут еще водитель вовсе бросил свое место, перебрался назад и пристроил ноги на спинке переднего сиденья, будто отдыхая дома в кресле, у камина.

— Американские горы в Луна-парке — сущее дерьмо в сравнении с таким спуском, — заявил он самодовольно. — Поначалу я даже побаивался спускаться, пока не убедился, что дело вполне надежное. Опасаться здесь нечего. Знай кати себе со спокойной душой.

— На какую же глубину мы должны спу «ститься? — со стесненным сердцем спросил Ли.

— Черт побери, да ведь именно это-то от нас и скрывают. Для того и отключаются приборы на доске. На днях ехал со мной пассажир из Бюро метеопрогнозов, тоже какой-то профессор. Он меня на смех поднял, когда я сказал, что не знаю глубины спуска. Полез в карман, вытаскивает какую-то штуку, вроде высотомера. Как-то он ее мудрено назвал, ан… эротический барометр[4], что ли… То-то пришлось ему разочароваться! Во-первых, штуковина эта вообще не сработала! Решил тогда мой профессор, что воздух во всем туннеле держат под давлением. А во-вторых, он и до места-то не доехал: на следующем же контрольном пункте машину задержали, и профессор тут же усвистел наверх, туда, откуда явился!

— Почему же так?

Водитель сидел с таинственной миной.

— Похоже, что «мозг» не любит господ с подобными штуками в кармане, даже если господа эти не имеют в виду ничего дурного. Тут уж «мозг» сам, по-своему распоряжается. Может, он смотрит сейчас каким-нибудь образом к нам в кабину, может, записывает каждое наше слово, почем знать? — Водитель пожал плечами. — Лично мне это все равно. Утаивать мне нечего. Часы работы меня устраивают, оплата тоже. А что еще человеку надо?

У Ли внезапно воскресло давно забытое ощущение, этакая закрадывающаяся в душу томительная щекотка… Он ощущал ее в те дни, когда патрулировал в джунглях, отлично зная, что впереди, в густой листве, притаились японские снайперы. Они были абсолютно невидимы благодаря дьявольской зеленой маскировке — так сливалось с лесным окружением их обмундирование, их лица, оружие… Как странно, невольно подумалось ему, что чуть ли не в каждом современном большом городе чувствуешь себя таким же преследуемым, как и среди джунглей в военном аду!