Девять хвостов Кицунэ. Рассказы о лисах-оборотнях - Михаил Остроухов

Константин вступил в джунгли: было жарко и душно. На тропинке то и дело встречались огромные улитки: Константин старался не наступить на них. Слева росла слоновья трава, высотой в два человеческих роста, справа папоротник создавал своими большими листьями похожими на листья пальм густой подлесок. У обезьян в кроне дерева, судя по надрывным голосам, произошла семейная ссора.

Тропинка привела к храму: Константину показалось, что он похож на готический собор по богатству каменной резьбы и количеству архитектурных деталей. Храм украшали барельефы: особенно много было полногрудых танцовщиц с осиными талиями, которые, как правило, стояли, чуть согнув одну ногу в колене и немного наклонившись в бок, как бы совершая волнообразное движение телом. Деревья со всех сторон подступали к храму, но не касались его стен: с ними велась борьба. Константин вошёл в храм, окунувшись в прохладу. Первое, на что он обратил внимание, был барельеф многорукого божества. Константин подумал: что как долго было бы здороваться с многоруким человеком, если б действительно такие люди существовали, пока все руки пожмёшь, зато при голосовании на собрании он ценный сторонник: один может сразу поднять несколько рук. На небольшом возвышении перед божеством лежали засушенные лепестки.

Константин вышел из храма (он хотел обойти его вокруг) и столкнулся с девушкой: полногрудой, с осиной талией: одетая в сари, она держала на плече кувшин, а в руке узелок. Её глаза, словно из раскалённого графита в момент его превращения в алмаз, и лицо с маленьким носиком и пухлыми губами (верхняя губа похожа на гору с двумя вершинами), пробудили в Константине самую загадочную в мире силу: притяжение полов. Девушку сопровождала белая лопоухая собака, у которой на шее висел венок из оранжевых и желтых цветов, а на голове была нарисована ярко-красная полоска. Собака зарычала. Девушка широко раскрыла глаза на Константина.

– Так вот ты какая! – улыбнулся он.

– В этот храм мало кто ходит, ― сказала девушка.

– Ты здесь живёшь?

– Я ношу воду и еду брамину, он следит за храмом.

– А на собаке почему венок?

– Сейчас у нас праздничная неделя: каждый день оказываются почести разным животным: собакам, воронам, коровам и в последний день – человеку.

– Нравится мне ваша религия, ― сказал Константин.

Девушка в ответ только улыбнулась.

– А где брамин? – спросил Константин, ― его нет в храме.

– Наверно, в хижине, ― сказала девушка.

Константин и девушка завернули за угол храма. Собака, радостно виляя хвостом, бросилась к худому мужчине с коричневой кожей: из одежды на нем была только тряпка, обмотанная вокруг бёдер, грудь прикрывала густая всклокоченная борода. Брамин с закрытыми глазами сидел в позе лотоса: подошва его лежавшей сверху ноги с вывернутой ступнёй была светлей, чем его кожа. Константин оценил примитивную хижину брамина из пальмовых листьев. Он подумал, что в дождь, наверно, приятно находясь в ней, беззаботно прислушиваться к шуршанию капель по крыше, хотя это может и надоесть.

– Ему не скучно одному в лесу? – спросил Константин.

– Он не один, ― ответила девушка, ― обернись.

Константин обернулся: перед ним стоял тигр: шерсть по краям его моды казалась седыми бакенбардами. Константин не слышал, как тигр подкрался, странно, что даже собака не залаяла, впрочем, это было уже не важно: Константин задрожал, как лист.

– Не бойся, ― сказала девушка, ― он ручной.

И действительно вместо того, чтобы одним броском прикончить свою жертву, тигр сел на задние лапы.

– Ты хоть бы предупредила, ― сердце Константина бешено колотилось.

– Для меня он как кот.

– Ничего себе котик, ― Константин утер пот со лба: хотя девушка его немного успокоила: все равно ему было не по себе рядом с тигром.

– Не представляешь, какой он ласковый.

Константин, на которого накатила нервная дрожь, покосился на тигра.

Девушка поставила кувшин и положила узелок перед брамином.

– Он все время так сидит? – спросил Константин.

– Практически, да: меньше желаний, меньше искушений ― вместо девушки ответила собака, ― он не хочет портить карму, чтобы его душа после смерти не переселилась, например, в собаку.

– Или тигра, ― добавил тигр.

– Невероятно, ― Константин был удивлён, ― вы умеете говорить?

– Да в прошлой жизни мы были людьми и ещё помним человеческую речь, ― ответила собака.

– Просто в голове не укладывается, ― Константин подумал: так только в сказке бывает, когда звери разговаривают.

– Я много пил и гулял, вот и стал собакой, ― сказала собака.

– А я, – признался тигр, ― не отдал большой долг.

Что за странный мир! Только что он пережил страх, а теперь испытал настоящий шок: разве могут звери разговаривать? ― думал Константин, он слушал собаку и тигра и не верил своим ушам.

– Надеюсь, в следующей жизни наши души снова попадут в человеческие тела, ― сказала собака.

– А вдруг из человека в животное можно переродиться, а из животного в человека нет? – усомнился тигр.

– Говорят же о человеке: злой как собака, значит, он был в прошлой жизни собакой.

– Это может быть только образное выражение, ― возразил тигр.

– Вы можете помолчать, – брамин вдруг открыл глаза, ― мешаете сосредоточиться.

– Нам надо иногда говорить, чтоб не забыть человеческий язык, ― сказала собака.

– Я начал уже задумываться, подбирая слова, ― вставил тигр.

–Тогда разговаривайте в другом месте! ― брамин был раздражен.

Тигр и собака переглянулись:

– Понятно, опять не попал в нирвану, ― сказала собака.

Тигр как кот несколько раз лизнул свою лапу, наводя красоту.

Константин очнулся на скамейке в сквере. Рядом сидела симпатичная брюнетка в рваных на коленях джинсах. Каштан как многорукое божество держал в каждой руке пирамидальную метёлку белых цветков. На клумбе росли оранжевые и жёлтые бархатцы похожие на цветы, из которых был сплетен венок собаки.

– Ты мне очень понравилась там возле храма! ― сказал Константин.

– Возле храма? – Майя пожала плечами, ― это была не я.

– Как?

–У той девушки было родимое пятнышко в уголке губ?

– Нет, ― Константин был озадачен.

– Вот видишь.

– Но ты говорила, это твой мир.

– Я тоже там была, ― грустно улыбнулась Майя, ― ты меня не заметил.

– А ты можешь превратиться в ту девушку? – глаза у Константина горели.

– Могу.

Константин целовал нежные ладони маленьких рук индианки. Её смуглое тело казалось совсем тёмным на простыне. Девушек с таким цветом кожи у Константина ещё не было. Он был страшно доволен такой экзотикой. Константин почувствовал, как индианка забилась словно птица, попавшая в сеть, и это трепет передался ему.

Когда Константин проснулся, то обнаружил, что Майи рядом уже нет. Он потянулся, счастливый, и, услышав шум в прихожей, встал с кровати. Константин вышел проводить Майю, сказать ей, что ему запомнится эта ночь и ещё что-нибудь в этом роде, но перешагнув порог комнаты, пораженный замер на месте. Майя подкрашивала глаза перед зеркалом: Константин видел её со спины, но в тоже время он видел отражение Майи в зеркале: вместо носа у неё (о, ужас!) был небольшой хобот. Вот какая она настоящая, мелькнуло у Константина в голове. Майя, у которой была поразительно белая кожа лица, взяла хоботом губную помаду со столика и нарисовала ей на зеркале сердечко.

Летающие обезьяны.

В день своего тридцатилетия Андрей летел в Таиланд. Это был самый необычный день его рождения. Одиннадцать часов в самолете заключенным в тесное кресло: ноги девать было некуда. Андрей встал в туалет и ударился головой о полку. Вместе с Андреем в Бангкок летела юношеская футбольная команда. Сосед Андрея рыжий футболист с бесцветными ресницами и румянцем на щеке (которую видел Андрей) похожим на очертание Северной Америки, сказал:

– Осторожно отец, самолет не развали.

Конечно, это была шутка: не намного он и старше, но в каждой шутке есть доля правды: вот уже и отцом называют, с грустью подумал Андрей, ничего не скажешь: хорошо день рождения проходит!

В аэропорту Андрея встретила симпатичная девушка по имени Денг. Она училась в университете, сносно говорила по-русски и подрабатывала гидом в туристической фирме. У Денг были черные волосы, собранные в хвост: улыбаясь большим ртом, она показывала прекрасные зубы, но поскольку Денг все время улыбалась, зубов было слишком много. Вообще, как заметил Андрей, тайцы видом и цветом кожи похожи на индусов, но на форму их глаз повлияла близость Китая.

Денг на своей машине отвезла Андрея в центр Бангкока. В холле гостиницы «Азия» играла на трехструнной лютне тайка в национальном костюме – сама как маленький храм: вся одежда в золотом шитье, высокий головной убор из золота – красота и богатство!