Сайтин-1. Измена - Кэролайн Черри

— У вас здорово получается, — похвалил Кореин. — Будьте добры, продолжайте!

— Допустим, теперь нам известно то, чего не знали при клонировании Бок. Если программа оправдает ожидания доктора Эмори, мы сможем восстанавливать те способности, которыми обладал прототип. Правда, здесь не обойтись без генетики, эндокринологии, огромного числа физиологических и психологических тестов. И, понятно, без соответствующих архивных материалов. Я и сам не все знаю. В конце концов, это проект доктора Эмори, и он секретный. Им вообще занимаются в другом корпусе. Но мне известно, что затея исключительно серьезная и что слухи недалеки от истины. Возможно, не обходится и без домыслов. Но прошу понять правильно: в нашей науке без напряженной работы не обойтись, а от ученого требуется способность к долгожительству, дабы он в конце концов сумел обобщить накопленную информацию. А доктор Эмори уже немолода. Любой эксперимент с ази занимает минимум пятнадцать лет. Проект «Рубин» займет и вовсе не менее двадцати. А потому трудности очевидны. Разумеется, госпожа Эмори вынуждена время от времени идти на небольшой риск.

— Как насчет проблем со здоровьем? — негромко полюбопытствовал Кореин, вспоминая изменение оттенка кожи и явную потерю в весе его давней оппонентки. Процесс омоложения занял больше времени, чем предполагалось. Но как только действие омоложения закончилось, начались проблемы. А увядание шагает бок о бок с мстительностью.

Уоррик отвел глаза. Еще не услышав ответа, Кореин понял, что правды от собеседника не дождаться. Михаил тотчас мысленно упрекнул себя за ненужную поспешность.

— Конечно, в ее возрасте страх смерти возрастает, — отозвался доктор Уоррик. — Это естественно. Но я уже обращал ваше внимание на то, что для осуществления любых проектов необходимо время.

— Как вы лично оцениваете данный проект? — поинтересовался Городин.

— Для нее он имеет исключительное значение. Поймите, в нем воплотились все ее прежние теории и работы. Исследования по эндокринологии, генетике, по психоструктурам — все сведено воедино.

— Она входит в группу Особых. И потому может позволить себе что угодно…

— Кроме, пожалуй, гарантированной защиты от того, что случилось с Бок. Я разделяю ее мнение насчет подключения к проекту кого-нибудь из посторонних — не из ресионцев. Двойник, впрочем, будет находиться в Ресионе. Почти наверняка это будет двойник Рубина. Он молод, а это, если хотите, своего рода предпосылка… Он одарен, родился на станции, и каждый его шаг, вплоть до покупки банки напитка в автомате, занесен в архив. Кроме того, он появился на свет с иммунной недостаточностью, и потому с момента его рождения велись обстоятельные медицинские наблюдения. А это чрезвычайно важно. Здесь Ариане не нужно одобрение Совета, в то же время она не сможет помешать правительству Фаргоны заниматься тем, что способно поставить под удар результаты ее работы.

— Рубин должен быть посвящен во все это?

— Он обязательно почувствует себя объектом эксперимента. Более того, двойник Рубина даже не будет знать о существовании прототипа до тех пор, пока ему не исполнится столько же лет, сколько Рубину сейчас.

— Вы считаете, проект имеет право на существование?

Уоррик выдержал короткую паузу, а потом буркнул:

— Не знаю, уравновешивает ли одно другое, но научная ценность затеи несомненна.

— Но вы как будто не слишком уверены, — вставил Лу.

— Я считаю, что вряд ли Рубину будет причинен большой вред. Он ведь ученый. Такого рода методы называются «слепым контролем», и Рубин наверняка отнесется к нему с пониманием. Я бы помешал их встрече в будущем, если хотите знать мое мнение. Свою точку зрения я буду отстаивать и дальше. Однако у меня нет возражений против проведения программы.

— Но ведь она не ваша.

— Лично я никак в ней не участвую.

— Зато ваш сын, — напомнил Кореин, — работает в тесном контакте с доктором Эмори.

— Мой сын — всего лишь студент, — равнодушно отозвался Уоррик. — Занимается разработкой обучающих лент. Привлекать его к проекту или нет — зависит от Арианы. Вообще-то грех упускать такую возможность, поскольку в случае успеха парень мог бы претендовать на руководство лабораторией на Фаргоне. Подобный ход событий меня бы устроил.

«Но почему?» — едва не вырвалось у Кореина. Однако, как известно, даже общение с дружелюбно настроенным осведомителем имеет предел. К тому же насчет Эмори ходили прелюбопытные слухи — впрочем, неподтвержденные…

— Студент в Ресионе, — обронил Лу, — намного больше, чем студент университета.

— Определенно да, — осторожно согласился Джордан. Но дружелюбие с его лица точно ветром сдуло; теперь перед Кореиным и его единомышленниками стоял насторожившийся человек, в любой момент ожидавший подвоха.

— Ваше отношение к проекту «Надежда»? — спросил Михаил.

— Ваш вопрос имеет политическую окраску?

— Политическую.

— Тогда позвольте ответить так: я избегаю политики во всем, за исключением науки. — Уоррик посмотрел в пол, потом поднял взгляд на Кореина. — Ресион больше не зависит от торговли ази. Мы в состоянии жить безбедно за счет одних лишь исследований. Нам теперь все равно, основываются новые колонии или нет. Но наступит день, и возникнет необходимость в результатах наших теперешних трудов. Заверяю, что остальные лаборатории все равно не смогут разорить нас, сколько ни понижай они расценки. Слишком грандиозен наш задел. Конечно, больших богатств мы не наживем, но и с голоду не помрем. Впрочем меня беспокоит не материальная сторона. Знаете, как-нибудь нам действительно следует встретиться и переговорить…

Кореин растерянно моргнул, ибо не ожидал, что ученый из Ресиона первым пустит пробный шар. Засунув руки глубоко в карманы, Михаил посмотрел на единомышленников:

— Возможно устроить встречу с доктором Уорриком так, чтобы ни одна живая душа не узнала?

— Без проблем, — заверил Лу и многозначительно добавил: — Если, конечно, доктор Уоррик захочет устроить ее.

Джордан вздохнул. Опустив кейс на пол, он рывком выдвинул из-под стола стул.

— У меня зреет такое желание, — бросил он и сел.

Кореин немедленно последовал его примеру. По другую сторону стола уселись Городин и Лу.

Лицо Уоррика по-прежнему оставалось бесстрастным.

— Я знаю этих господ, — пробормотал он, указывая взглядом на военных. — Советник Кореин, ваша репутация мне тоже хорошо известна. Знаю, вы — человек честный. То, о чем я собираюсь рассказать, может стоить мне… Словом, обойтись очень дорого. Надеюсь, вы воспользуетесь моей информацией ради дела, а не для сведения личных счетов. Да, между мною и доктором Эмори существуют разногласия. Сами понимаете: работая в Ресионе, в любом случае приходится принимать не устраивающие кого-то решения. Ведь мы работаем с особо деликатным материалом — с людьми. Иногда возникают ситуации поистине беспрецедентные — в смысле этики и прочего… Работаем, как считаем лучшим, по наитию. И оттого наши мнения не всегда совпадают.

У нас с доктором Эмори было достаточно столкновений — больше, чем положено в подобной ситуации. Я писал разного рода статьи и доклады, неугодные Ариане. Мы по-разному смотрим на… На отдельные аспекты ее деятельности. Так что если она пронюхает о нашей беседе, то наверняка решит, будто я пытался насолить ей. Но я молю Всевышнего, чтобы вы дали Ариане возможность заниматься ее программой. Ведь проект ничего не будет стоить правительству, кроме присуждения звания Особого еще одному человеку…

— Но такая мера создаст опасный прецедент: зачислить человека в разряд Особых в угоду разработчику проекта. И все ради того, чтобы удержать что-то такое под своим контролем…

— А мне нужно, чтобы меня и сына перевели из Ресиона, — отрезал Уоррик.

На мгновение Кореин даже затаил дыхание, а потом вкрадчиво произнес:

— Но ведь вы, как и она, Особый. Разве?..

— Я не занимаюсь политикой. Меня она не интересует. Стоит Ариане заявить, что без меня ей не обойтись, хотя бы по тем же причинам, по каким меня причислили к Особым, мне ничего не останется, кроме как подчиниться. И работать там, где сочтет нужным правительство. До сих пор начальству было угодно держать меня в Ресионе. В данный момент мой сын участвует в проекте «Надежда» по двум причинам: во-первых, потому, что это — его специализация, а специалиста лучше Эмори просто не найти, а во-вторых, потому, что он мой сын и Ариана тем самым держит меня в узде. Вообще, все, что касается внутренних дел Ресиона, уже не в моей власти. Конечно, я могу попробовать выбраться из Ресиона, а потом вызволить и сына под предлогом работы над другим проектом. Возможно, в конце концов мне удастся добиться его перевода к себе. Это одна из причин, по которым я заинтересован в строительстве лабораторий на Фаргоне. Да и государство внакладе не останется. А Ресион — тем более.