Сайтин-1. Измена - Кэролайн Черри

Катрин и Ариана переглянулись. Кореин не сумел разглядеть выражение лица госпожи Лао, ибо председатель Комитета по информации сидела к нему белокурым затылком. Волосы Катрин были заплетены в тугие пряди и уложены в замысловатую корону — эта прическа стала своего рода визитной карточкой соратницы доктора Эмори. Впрочем, Кореин не сомневался, что лицо госпожи Лао выглядело озадаченным. Между тем Ариана, подозвав помощника, что-то зашептала ему на ухо. Лицо помощника вмиг напряглось: губы плотно сжались, а в глазах мелькнула растерянность.

Получив приказание, помощник подошел к одному из референтов Лао. Тот в свою очередь шепотом передал сообщение начальнице. Женщина досадливо дернула плечами и вздохнула. В сочетании с хмурым выражением лица такое поведение было более чем красноречивым.

— Господин президент, — начала Катрин, — предлагаю отложить обсуждение вопроса по проекту «Надежда» до тех пор, пока госпожа Де Франко примет окончательно дела, ибо законопроект напрямую затрагивает торговлю. Отдавая должное многоуважаемому представителю Фаргоны, я все же считаю, что дело должно подождать.

— Поддерживаю! — резко бросил Кореин.

По толпе помощников и референтов прокатилось смятение. Даже некоторые из Советников ошеломленно качали головами. Богданович и вовсе разинул рот. Старик не сразу пришел в себя, а когда опомнился, то первым делом схватил спасительный молоточек, маскируя смущение вниманием к формальностям.

— Поступило предложение отложить обсуждение проекта «Надежда» до вступления в должность госпожи Де Франко. Другие мнения есть?

Все шло как по маслу — Ариана сказала несколько теплых слов в адрес представителя Фаргоны, временно исполнявшего обязанности председателя Комитета по торговле. И, разумеется, согласилась с Лао.

Кореин также попросил слова, одобрив в коротком выступлении предложение Катрин. Он мог позволить себе даже небольшую шпильку в адрес противников: уладив какое-нибудь дело, экспансионисты и центристы иногда обменивались легкими шутками.

Сейчас, правда, дело нельзя было считать решенным. Ариана, чертовка, хитроумно обезоружила Михаила, сделав ему небольшую уступку. Пока Кореин, соблюдая формальности, благодарил за что-то Дензила Лала, Ариана не спускала с него глаз. Закончив речь, Михаил уселся на свое место.

«Наблюдай за мной, — призывал взгляд Арианы. — Не пожалеешь».

Голосование выявило полное единодушие. Дензил Лал, временно исполнявший обязанности председателя Комитета по торговле с правом голоса, по сути, одобрил выведение проекта «Надежда» за пределы своей компетенции.

— В таком случае повестка дня исчерпана, — заключил Богданович. — На дебаты мы ранее отвели три дня. На следующем заседании по регламенту нужно обсудить ваш, госпожа Эмори, законопроект за номером 2405. Речь тоже пойдет о бюджетных ассигнованиях — только для Комитета по науке. Может, желаете перенести обсуждение на другую дату?

— Господин президент, мой доклад готов, но мне не хотелось бы злоупотреблять любезностью коллег — ведь им нужно подготовиться к обсуждению. Если уважаемые коллеги не возражают, я перенесла бы обсуждение на завтрашнее заседание.

Советники забормотали вполголоса, одобряя столь здравое предложение. Даже Кореин не возражал.

— Госпожа Эмори, вы желаете оформить предложение в виде отдельного пункта протокола?

И снова единодушное одобрение.

Рассмотрение подготовленного Арианой проекта закона перенесли на следующее заседание.

Все — «за».

Тотчас от чинной тишины, царившей в зале, не осталось и следа. Поднявшийся шум оказался даже сильнее обычного. Но Кореин по-прежнему сидел в кресле, точно боясь шелохнуться. Почувствовав на плече чью-то руку, Михаил резко поднял голову и уставился в лицо Махмуду Чавезу. Тот выглядел одновременно обрадованным и обеспокоенным.

«Что случилось?» — спрашивали глаза Чавеза. Однако вслух он бросил:

— Ну и дела!

— Встречаемся у меня в кабинете, — отрывисто бросил Кореин. — Через полчаса.

Советники отправились вкушать полдник — чай и бутерброды, принесенные расторопными помощниками. Толпа растеклась за пределы зала заседаний и заполнила конференц-зал. Приученные к строгой дисциплине и мерам предосторожности адъютанты-военные тщательно обшарили зал в поисках подслушивающих устройств. Даже присутствующие здесь консультанты и ученые не избежали личного обыска. Сложив руки на груди, адмирал Городин безучастно сидел в кресле. Еще недавно адмирал был не прочь прогуляться, но теперь, когда положение изменилось в худшую для него сторону, вояка остался на месте и сидел мрачнее тучи. Городин ломал голову, пытаясь понять, как вышло, что они проиграли заведомо выигрышную партию. Ведь Ариана с ее «Надеждой» была, по сути, у них в руках. Оставалось только предъявить ей ультиматум.

— Вот необходимая информация, — пробормотал Кореин, принимая из рук референта стакан минеральной воды. На столике покоился внушительный фолиант в твердой обложке — восемьсот страниц поистине взрывоопасной информации со всеми нужными цифрами, отражавшими бюджет Комитета по науке. Отдельные места в книге были подчеркнуты — на них требовалось обратить особое внимание. Раздобыть копию законопроекта (ходили упорные слухи, будто проект бюджета содержал массу ошибок) труда не составило: в Комитете по науке у центристов имелись свои люди. Впрочем, без ошибок при составлении проекта бюджета не обходилось никогда. Причем из года в год львиная доля таких несуразностей была связана с Ресионом. Указав на книгу, Михаил пояснил: «Чертовым лабораториям нужны не столько деньги — на этом их не подловить. Ресион ведь все равно выплачивает кучу денег в казну в виде налогов. Важно другое: с чего вдруг они клянчат статус Персоны Государственной Важности для двадцатилетнего мальчишки-химика с Фаргоны? Кто вообще такой этот Бенджамин П. Рубин?»

Чавез зашелестел разложенными на столе бумагами, потом взял документ, услужливо поданный помощником. Тот ткнул пальцем в нужное место на бумаге. Читая, Махмуд задумчиво закусил губу. Наконец, покончив с чтением, сообщил: «Он студент. Больше никакой заслуживающей интереса информации».

— Может, это имеет какое-то отношение к проекту «Надежда»? Если рассуждать логически?

— Не забывайте — речь идет о Фаргоне. Все как будто совпадает…

— Можно просто потом спросить об этом Эмори, — кисло предложил Чавез.

— Спросить не то что можно, а придется — на заседании. И заодно забрать у Арианы всю документацию, какую она принесет.

Со всех сторон на Кореина устремились угрюмые взгляды. «Шутки сейчас неуместны», — пробормотал Городин.

Лу, председатель Комитета по обороне, выразительно откашлялся.

— У нас имеется проверенный источник. Скажу больше — несколько источников, заслуживающих доверия, — сообщил он. — Наш последний кандидат в Комитет по науке…

— Но ведь он ксенолог! — недовольно бросил Тинь.

— И к тому же личный друг доктора Джордана Уоррика. Того самого, из Ресиона. Кстати, доктор Уоррик здесь. Прибыл в качестве советника Эмори. Через Бирда его попросили о встрече с… с… Кое с кем из Комитета по науке.

Принимаясь изъясняться в таком стиле, Лу зачастую выбалтывал больше, нежели при произнесении официальных речей. Кореин пристально уставился на председателя Комитета по обороне. Насторожился и Городин. Адмирал всю жизнь воевал да и теперь с радостью вернулся бы к привычному ремеслу, оставив управленческие обязанности на председателя Комитета и его многочисленных помощников. Подобный подход был вполне объясним: Советники разбирались только в своих сферах, в то время как председатели Комитетов руководили работой подведомственных учреждений. А уж начальники отделов знали даже такие подробности, как кто и с кем спит.

— Бирд — один из них?

— Вполне возможно, — важно изрек Лу и тотчас умолк.

«Пожалуй, — подумал Кореин, — это стоит запомнить».

— Старая дружба? — негромко осведомился Тинь.

— Суди сам — почти двадцать лет.

— Насколько это безопасно для Уоррика? — спросил Городин. — Что конкретно мы подвергаем опасности?

— Немногое, — успокоил Лу. — Во всяком случае, не дружбу Уоррика и Эмори. У Уоррика есть своя епархия, и потому он редко к ней заходит. И наоборот. Фактически между ними вражда. Доктор Уоррик потребовал себе автономию внутри Ресиона. И получил ее. Центристов в Ресионе нет. Но Уоррик не на стороне Эмори. Так или иначе, он явился сюда для консультаций с Комитетом по поводу перевода на другое место работы.

— Он один из Особых, — разъяснил Кореин, предназначая реплику для всех, не имевших отношения к Ресиону и потому не вполне представлявших себе, кем был Уоррик. Джордан Уоррик считался признанным гением и был официально объявлен национальным достоянием. — Уоррику чуть больше сорока, он терпеть не может Ариану. У него была дюжина возможностей покинуть Ресион и основать собственную лабораторию, но Эмори в Комитете всякий раз спускает вопрос на тормозах. Она не хочет отпускать Уоррика. — Михаил лично изучал все, так или иначе связанное с Ресионом. И такой подход был вполне объясним. Правда, раздобывать удавалось не всю информацию; кое-что, включая и способность Лу отслеживать нужные связи, оставалось для Михаила тайной за семью печатями. Выдержав паузу, Кореин уточнил: