Мартовскіе дни 1917 года - Сергей Мельгунов

Что привело солдат в дневные часы 27-го к Государственной Думѣ? "Я буду очень озадачен — писал впослѣдствіи один из современников, проф. Завадскій — если мнѣ докажут, что выход "волынцев... был обусловлен расправой правительства с Гос. Думой". Насколько прав Завадскій, свидѣтельствуют воспоминанія фельдфебеля Кирпичникова, которому приписывается иниціатива призыва не итти против народа и вывода солдат Волынскаго полка на улицу утром 27-го[25] — в них Гос. Дума даже не упомянута. Таврическій дворец стал базой не в силу притяженія Думы, а в силу своего расположенія в "военном городѣ", гдѣ размѣщены были казармы тѣх гвардейских частей, в которых началось движеніе — утверждает Мстиславскій (отчасти Шкловскій). Возможно, что эта топографическая причина оказала косвенное вліяніе, возможно сыграло свою роль воспоминаніе о несостоявшейся демонстраціи 14 февраля, возможно сюда повели оказавшихся на улицах солдат новоявленные вожаки движенія. Но 27-го это еще не было стихійным движеніем: Станкевич, напр., разсказывает, как он утром 27-го пытался толпу солдат, ворвавшуюся в школу прапорщиков на Кирочной и вооружившуюся там винтовками, убѣдить итти к Гос. Думѣ и как его слова были встрѣчены недовѣріем: "не заманивают ли в западню". Вѣроятно, гораздо большая толпа с Литейнаго пр. просочилась на Выборгскую сторону, которую издавна большевики считали своей вотчиной...

Керенскій не поѣхал по казармам, как он предлагал в частном совѣщаніи членов Гос. Думы. Об этом проектѣ он вообще ничего не говорит в воспоминаніях. Разсказывает он другое. С утра он принял мѣры к тому, чтобы мятежныя части направились в Думу, по телефону из Думы убѣдив нѣкоторых из своих друзей заняться этим дѣлом. В тревожном нетерпѣніи Керенскій ожидал прибытія этих частей, чтобы открыть им двери Думы и закрѣпить союз мятежных солдат с народными представителями — союз "единственно который мог бы спасти положеніе". С волненіем Керенскій бѣгал от окна к окну, отправляя посланцев на сосѣднія улицы, посмотрѣть — не идут ли возставшія войска. Они не шли. Гдѣ же "ваши войска" — спрашивали его негодующіе и обезкураженные депутаты. Иниціатор прихода мятежных войск к Думѣ начинал уже серьезно безпокоиться затяжкой, с которой войска и народ запаздывали появиться перед Таврическим дворцом, когда раздался крик: идут. Керенскій и другіе лѣвые депутаты бросились им навстрѣчу с привѣтствіем и убѣжденіем взять на себя защиту Думы от "царских войск". Революціонная армія приняла на себя охрану дворца. В "Извѣстіях" журналистов было напечатано: "около 2 час. сильные отряды революціонной арміи подошли к Государственной Думѣ". В эти сильные отряды превратились безпорядочныя группы, перемѣшанныя с разношерстной уличной толпой. Так положено было начало легенды, занесенной Черновым на страницы своего повѣствованія о рожденіи революціонной Россіи в таких выраженіях: первые три возставших полка, волынскій, литовскій и измайловскій, истребив одних офицеров и заставив разбѣжаться других, были приведены к Гос. Думѣ штатским прис. пов. Н. Д. Соколовым". Впрочем, У этого послѣдняго имѣется конкурент: бывшая в то время в Петербурга французская журналистка Amelie de Nery (Маркович) записала в дневник, что честь и слава привести революціонную армію к Таврическому дворцу принадлежит близкой ея знакомой "Сонѣ Морозовой" ("тов. Соня" не мифическая личность — она фигурирует в большевицком окруженіи). Самаго факта возстанія цѣлых полков и истребленія части офицеров не было — убит был начальник учебной команды волынскаго полка шт. кап. Лашкевич, — убит был в спину посланной вдогонку пулей (по другой офиціальной версіи он застрѣлился).

Одна легенда порождает другую. Можно считать установленным фактом, что к вечеру 27-го в Таврическом дворцѣ появилась сборная команда, имѣвшая признак нѣкоторой организованности, которая и приняла на себя охрану Думы и несла караульную службу в послѣдующіе дни. Эту часть, состоявшую преимущественно из солдат 4-й роты Преображенскаго полка (расположеннаго в Таврических казармах) привел унт. оф. этого полка Круглов. Легенда расцвѣтила факт, и на страницах "Хроники февральской революціи" можно прочесть: вечером в Таврическій позвонили из офицерскаго собранія Преображенскаго полка. В полном составѣ Преображенскій полк с офицерами во главѣ направлялся в Гос. Думу. Это положило конец колебаніям Милюкова. Временный думскій комитет в организованной войсковой части нашел свою поддержку и рѣшил взять власть в свои руки". В изображены секретаря Родзянко Садикова (предисловіе к посмертному изданію воспоминаній Родзянко) полк явился в полном составѣ со всѣми офицерами и командиром полка кн. Аргутинским-Долгоруковым[26]. Легенда эта происхожденія 17 г., когда в кругах "цензовой общественности", с одной стороны пытались объяснить, почему в момент революціи в распоряженіи Временнаго Комитета не оказалось ни одной организованной военной части, тогда как все предреволюціонное время проходило под знаком подготовки дворцоваго переворота, и стихійное выступленіе лишь предупредило ожидавшійся в началѣ марта акт, а с другой стороны пытались смягчить обостренія между командным составом и солдатской массой, вызванныя неучастіем офицерскаго состава в движеніи 27-го, и создать впечатлѣніе, что офицеры полка всегда слѣдовали славным традиціям своих предшественников "декабристов" и что "первый полк" имперіи был всегда "за свободу". Эту цѣль и преслѣдовала изданная Временным Комитетом брошюра тогда еще начинавшаго беллетриста Лукаша, который записал разсказы офицеров и солдат запаснаго батальона л. гв. Преображенскаго полка. Лукаш повѣствует, как 27-го утром в предвидѣніи надвигающейся грозы командный состав полка собрался в офицерском собраніи на Милліонной и по предложенію кап. Скрипицина рѣшил выйти на площадь Зимняго дворца и постараться собрать там другія гвардейскія части ("измайловцев, егерей и семеновцев") — не для того, чтобы противодѣйствовать революціи, но, чтобы избѣжать кровопролитія, "внести порядок в ея мятущійся поток", и, "как организованная сила, предъявить требованія правительству"[27].

Подражаніе "великому историческому стоянію" в декабрьскіе дни 1825 г. оказалось излишним, и собравшіеся 27-го на Дворцовой пл. ушли в казармы! Вечером, в 7 час, старшіе офицеры во главѣ с командиром полка "сошлись вновь в том же офицерском собраніи и рѣшили признать власть временнаго правительства. В энтузіазмѣ младшіе преабраженцы бѣгут в казармы, произносят пламенныя рѣчи о той свободѣ, которую ждали болѣе "ста лѣт". В разгар энтузіазма появился в. кн. Кир. Вл., который присоединился "всѣм сердцем" к происшедшему. Было сообщено в Думу. В третьем часу ночи в Преображенскій полк прибыл назначенный комендантом возставших частей полк. Энгельгардт и привѣтствовал героическое рѣшеніе команднаго состава, прекратившее всѣ колебанія Родзянко встать во главѣ Времен. Комитета: теперь можно сказать, что мы уже побѣдили". Утром Преображенскій полк с оркестром музыки двинулся по Милліонной ул. к Гос. Думѣ.

Канва разсказа шита бѣлыми нитками — искусственность ея очевидна — она находится в коренном противорѣчіи с тѣм, что показывал ген. Хабалов: двѣ роты Преображенскаго полка вошли в тот правительственный отряд, который днем был направлен против бунтовщиков под начальством полк. Кутепова. К вечеру, между 5-6 час, 27-го на Дворцовой пл. был сосредоточен правительственный резерв, в состав котораго входили снова двѣ роты Преображенскаго полка под начальством командира полка Аргутинскаго-Долгорукова в соотвѣтствіи с разработанным ранѣе расписаніем случай возможнаго возникновенія безпорядков. Сюда же в район № 1, по расписанію с музыкой прибыли павловцы, отнюдь не для антиправительственной демонстраціи. Пріѣзжал на Дворцовую пл. и в. кн. Кирилл для того, чтобы освѣдомиться, как поступить ему с гвардейским экипажем. По словам Хабалова, он ему сказал: если части будут дѣйствовать против мятежников, "милости просим", если против своих не будут стрѣлять, пусть лучше остаются в казармѣ. Вел. кн. прислал двѣ наиболѣе надежныя роты учебной команды. Павловцы и преображенцы, однако, ушли с Дворцовой пл. — может потому, что у них не оказалось патрон и достать их негдѣ было (и "ѣсть было нечего"), может быть, потому, что нач. ген. шт. Занкевич, которому было передано общее командованіе, поговорив с солдатами, признал собранный резерв ненадежным и не задерживал части, которыя казались сомнительными. Все это очень далеко от героической идилліи, создавшейся вокруг Преображенскаго полка. И тѣм не менѣе извѣстная фактическая база под ней имѣлась. Чл. Врем. Ком. Шидловскій разсказал в мемуарах, что вечером, когда Родзянко размышлял — принимать ли предсѣдательствованіе, ему по телефону позвонил племянник, бывшій офицером в Преображенском полку и сообщил, что офицеры полка постановили "предоставить себя в распоряженіе Думы". Под вліяніем этого сообщенія Родзянко, дѣйствительно, дал свое согласіе и просил Шидловскаго съѣздить на Милліонную и "поговорить" с офицерами. В собраніи Шидловскій застал "в полном сборѣ весь офицерскій состав полка и значительное количество важных генералов из команднаго состава гвардіи". По впечатлѣнію мемуариста "болѣе или менѣе разбиравшимся в том, что происходило, оказался лишь один офицер, остальные же ничего не понимали". Шидловскій объявил, что на слѣдующій день к ним пріѣдет полк. Энгельгардт для того, чтобы дать "дальнѣйшія указанія". На слѣдующій день, по утвержденію Шидловскаго, "Преображенскій полк прибыл в Таврическій дворец в образцовом порядкѣ с оркестром во главѣ, без единаго офицера, с каким-то никому неизвѣстным штабc капитаном. Оказалось, что полк ушел без "вѣдома офицеров". Сейчас же посланы были автомобили, чтобы привезти офицеров, но офицеры вовремя не попали. (Эпизод этот подтверждается сохранившимся в архивѣ военной комиссіи приказом прапорщика Синани с двумя автомобилями направиться на Милліонную в казармы Преображенскаго полка и "привезти с собой офицеров этого полка". Приказ за подписью Ржевскаго был помѣчен 4 ч. 55 м. дня). Шидловскій пытался выяснить у солдат недоразумѣніе и получил отвѣт, что офицеры полка вообще "держатся как-то странно, все собираются в своем собраніи, о чем-то толкуют, принимают какія-то рѣшенія, но солдатам ничего не объясняют".