Царь Армадилл (пер. Г. Чхартишвили) - Масахико Симада

Смотри-ка, рядом река. Туда, скорее туда! Но где же она? Надо торопиться…

Я смотрю на часы. Девять двадцать пять. Близнецы куда-то пропали. Зато на мне сверху пристроилась Мадока.

– Двигаемся к морю. Надевай-ка тренировочный костюм и вперед. Пойдем нагуливать аппетит к завтраку.

О, господи. Ну и сон. Как его толковать? Как связать с Откровением царя Армадилла? Но думать об этом не хочется.

Мы вышли из отеля и двинулись вдоль берега. Я чуть не задохнулся от острого запаха мокрого песка. Почему-то очень захотелось супа. Надо же, я целый год вот так, живя рядом, не видел моря.

– Смотри, по-моему, там что-то едят. Похоже, моллюсков в горшочках. За мной!

Кажется, Мадока проголодалась еще больше, чем я. Я побежал за ней, разрушая на бегу крошечные песчаные пики и хребты. Шум волн, скрип песка под ногами, крики чаек, голос Мадоки, рев автомобильных моторов с автострады – все эти звуки синтезировались в некую ровную полифонию. А воздух шел полосами – то холодная струя, то горячая.

Каким легким стало вдруг мое тело. Как будто под песком спрятаны пружины. Меня переполняла непонятно откуда взявшаяся сила. Никакого сердцебиения, самочувствие – лучше не бывает. Я подбежал к самой полосе прибоя и обмыл лицо океанским бульоном. Тем временем Мадока, трепеща на ветру складками красной юбки, целеустремленно двигалась к источнику аппетитного запаха. Там сидела компания пожилых мужчин, приехавших подышать осенним морем, а заодно выпить и закусить. Они развели костер и пекли моллюсков в горшочках. Эти борцы с похмельем весело поздоровались с Мадокой и сами протянули нам два горшочка.

– Такие же бездельники, вроде нас с тобой? – спросил я ее.

– В общем, да. Члены клуба, который называется «Ужрись-упейся». У них трехдневная выездная сессия: жрут, пьют и с бабами трахаются. Пригласили и меня поучаствовать.

Не проявив особого интереса к этой новости, я допил из горшочка бульон, в котором ощущался привкус морской воды. Ритуал насыщения, восполнение заряда, вышедшего из меня с потом и усталостью. Запихнуть в желудок все подчистую, чтобы не пожалеть потом, когда придется голодать. Пусть во рту пожар от избытка перца, а в животе изжога от избытка жира. Мой желудок должен превратиться в горб верблюда, ведь в нем теперь расположен и желудок царя Армадилла.

Впрочем, Япония такая страна, что можно обойтись и без верблюжьего горба. Я странствую уже вторую неделю, но до голодного обморока дело еще ни разу не доходило. Жратва, правда, дорогая, но и денег у всех навалом. Любого пощекочи чуть-чуть – деньги сами потекут. А где люди собираются в толпы, там разливаются целые реки из банкнотов. В нашей стране эти реки и ручейки образуют капиллярную систему, пронизывающую все и вся. И тем не менее верблюжий горб – дело верное, мне от него отказываться нельзя. Да я и не собираюсь. Правда, я сам сижу-посиживаю на берегу денежной речки. Сейчас я на содержании у Мадоки, а в потайном кармане спрятаны четыре разноцветные пластиковые карточки. Кто знает, как скоро отыщу я царя Армадилла? Надо экономить. Наверное, Саэки во время паломничесва по Центральной Америке вел себя точно так же. Жутковато, поди, бродить по местам, где твой опыт и твои деньги хождения не имеют. Страшно заблудиться в пустыне. Там полагаться не на кого – только на собственную голову и мышцы. Но Спаситель сиротского племени любит скитаться по пустыням.

Если я буду сторониться песчаного безлюдья, мне никогда его не встретить. Где всем заправляют деньги, для нас, сирот, любви быть не может. Может быть, японским сиротам Спаситель вообще не нужен? Разве бродят они по пустыням?

Краешком глаза я заметил красную тень. Откровение царя Армадилла легко, без всякого усилия, запечатлевалось в моей памяти. «Не забывай о кодексе сиротского племени. Сирота страхует себя сам. Он умеет понравиться всем. Ест много и впрок. Всегда готов бежать куда глаза глядят. У него всегда эрекция. Спит в любом месте, как в собственной постели. Может шагать целый день без остановки… Когда Япония превратится в пустыню, учиться всему этому будет поздно».

В тот день мы с Мадокой были на экскурсии в океанариуме, ездили на мыс, гуляли там по дорожкам, петлявшим среди пышного кустарника. Мадока, впитывавшая близость мужчины, моря, солнца, двигалась в такт шуму волн и, казалось, вот-вот закружится в танце.

– Ой, как поплавать хочется! Погода – блеск, море так и светится! Когда я смотрю на него, прямо чувствую, как тело очищается от всякой дряни. Правда, гребни волн ужасно красивые, да? Брызги – как россыпь бриллиантов.

Дорожка вывела нас на самую оконечность мыса, где в скале было вырублено нечто вроде балкона.

– Мыс – это здорово! Как будто на носу корабля стоишь. Вся Япония – огромный лайнер, а я впереди всех и смотрю прямо по курсу. Правда ведь, если долго смотреть на море, кажется, что Япония плывет через океан?

– Куда плывет-то?

– Прямо. Пересечет Тихий океан и врежется в Америку. Ты бывал в Америке?

– Даже пытался стать американцем. Теперь пытаюсь стать кое-кем иным.

VII

– Пора собираться назад. Сегодня вечером у меня деловое свидание. С мужчиной.

– Ясно. Смотри не надорвись.

– Могу. Я ведь почти не сплю, только работаю да развлекаюсь.

– Хочешь, обратно машину поведу я? А ты выспишься впрок.

– Какой ты добренький!

Мы сидели в сувенирном магазине на мысу, пили пиво и закусывали жареной каракатицей. Мыс, как выяснилось, назывался Нодзимасаки и находился в префектуре Тиба.

Иногда меня подхватывает неведомая центробежная сила и выбрасывает прочь от Токио. А потом, когда выйдет скопившийся гной, энергия ее иссякает, и уже иная, центростремительная сила тянет меня обратно. Я возвращаюсь в Токио, чувствуя себя освеженным. Город, этот центр гравитации, вновь засасывает меня.

И вот я сел за руль джипа, нажал на газ. Еду назад, в самое логово чудовища.

– Не гони так, ладно?

Зеленая листва, синее море. Воздух панет мятой. Ветер свистит в ушах. Головной боли как не бывало – мятный ветер сдул ее.

– Не бойся. Я водитель экстра-класса.

Я опять ощутил себя оборотнем, жаждущим мести, стремящимся разрушить все на своем пути. И в то же время чувства мои обострились до предела, как после тяжелой болезни, когда с особой силой впитываешь окружающий мир – носом, ушами, легкими. Я был сразу и оборотнем, и экзальтированной барышней.

– Чудной ты парень.

Кровь мчалась по жилам быстрее любого джипа. Всю усталость, угрюмость, мучительные воспоминания унес встречный ветер. Я был чистым и свежим, как после душа.

– Нравятся тебе чуднЫе?

– ЧуднЫе звери вроде тебя – да.

– А мне – жизнелюбивые самочки вроде тебя. Ведь ты не японка, ты – вольный зверек. Не женщина, которая всегда кому-то принадлежит, а просто самочка, сама по себе. Это лучший способ жизни. Вот и Армадилл…

– О-очень хорошо. Этот беглый псих еще и издевается!… Так что там про этого твоего Дилла?

Я остановил машину у обочины. А вдруг?.. Внимательно посмотрел Мадоке в глаза. Она не отвела взгляда.

– Ты что, хочешь меня поцеловать?

Я, конечно, поцеловал, и тут же начал объяснять:

– Понимаешь, Армадилл – это ангел-хранитель всех сирот. Ты можешь представить себе не японца, не чьего-либо любовника, а просто человека, просто мужчину или женщину?

– Ну как же. Твоя соседка, например.

– Значит, ты тоже из племени сирот. Вот я расскажу тебе о моем старом друге. Он погиб в Никарагуа от шальной пули, но перед самой смертью ему открылось нечто очень важное о человеческой жизни. Я решил разобраться в том, что же узнал перед смертью мой друг. Для этого я ломал голову над сном, который приснился ему в маленьком никарагуанском городке. Я копался в прошлом своего приятеля. Я прошел через те же терзания и муки, поэтому мне очень хорошо понятно одолевавшее его чувство пустоты и одиночества. Если бы не он, мой наставник, я, наверное, уже наложил бы на себя руки. Или сидел бы в дурдоме. Он стал моим духом-защитником. Вдохновленный им и снящимися мне снами, я отправился в паломничество, на поиски царя Армадилла. Я преодолеваю те же испытания, иду тем же путем, что юный Сиддхартха Гаутама, Иисус и Мухаммед.

– Ну да?! Ты даешь! Только, знаешь, не бери в голову. Ты можешь хоть пополам переломиться, мир от этого не переменится.

– Мир? А что, по-твоему, ожидает его в будущем?

– Откуда мне знать? У мира плана развития нету. А если и есть, то специально составленный так, чтобы люди окончательно свихнулись. Да нет, какой там план – менструация и та приходит, когда захочет. А погода? То майское солнышко, то вдруг – бац! – тайфун. Уж поверь мне, мир катится себе на авось. И слава богу – так интереснее.

– Я знаю. Ты не обычная женщина. Я чувствую. Чувствую что-то очень сильное.

– Ты что, специалист по нечистой силе? Как, похожа я на привидение? Ой, какой у тебя взгляд чудной! Ты не заболел?