Отлученный - Жозе Джованни

Глава 3

Вскоре после полудня Ла Скумун позвонил адвокату Ксавье. Мэтр Рош принимал клиентов в роскошной обстановке на втором этаже каменного дома, расположенного в спокойном и тихом месте. Самому дорогому адвокату города было около сорока. Своим внешним видом он напоминал об аккуратности и успешности в работе, чем смахивал на американского бизнесмена.

Адвокат сразу же протянул Ла Скумуну написанное Ксавье письмо.

– Он хочет встретиться со своей сестрой, – заявил Ла Скумун, прочитав послание друга.

– Я это знал, – отозвался Рош.

– Передайте ему, что я ее найду и что она пробудет здесь столько, сколько понадобится.

– Он будет доволен, – заметил Рош.

Адвокат говорил стандартным бодрым тоном, но, в отличие от некоторых его собратьев, мэтр Рош часто подкреплял свой оптимизм реальными успехами, хотя брался, как правило, за очень трудные дела, вроде дела Ксавье Аде.

Мэтр Рош видел Ла Року уже в третий раз и успел достаточно хорошо изучить его.

– И еще, скажите ему, что мы его вытащим, – добавил Ла Скумун.

Рош большим и указательным пальцами зажал золотую оправу своих очков.

– Видите ли, это довольно специфическое дело, и, не скрою, оно внушает мне некоторые опасения. Обвинение ведет себя крайне активно. Каждый день то в одной, то в другой газете я нахожу статьи, направленные против вашего друга. Эта кампания может в конце концов принести свои плоды.

– У Ксавье нет ни одной судимости, а от этой истории за километр пахнет подставой.

– В плане объяснения происхождения средств его существования, полицейские рапорты будут очень неблагоприятными. Я не сообщаю вам ничего нового, вы и сами знаете круг его знакомств. Его считают крайне опасным человеком, и общественности сообщили столько неприятных подробностей, что почти нет сомнений в том, что обвинительный приговор ему практически гарантирован… К тому же личность жертвы…

Ла Скумун встал и принялся расхаживать по комнате. Он задыхался в этом салоне с толстым ковром на полу и рядами закрывающих стены книжных полок.

– Мы с Ксавье вместе выросли, – сказал Ла Рока. – Он никогда не якшался ни с людьми из высшего общества, ни с политиками. Значит, он не мог поругаться и с этим. Это очевидно!

– Возможно… Вот только доказательств этому нет.

– К тому же, не следует забывать, что Ксавье левша, а того типа убили выстрелами в упор в правый висок и в правую сторону шеи. Вот смотрите… Левша сломал бы себе запястье, если бы попытался застрелить человека таким образом.

– Я думал над данным вопросом. Это не улика. Левша может довольно хорошо стрелять правой рукой, а правша – левой.

– Когда улики не нужны, их не находят, это общеизвестно.

– В данном случае, их нашли. Но они, к сожалению, против вашего друга. Двое свидетелей в тот вечер видели и слышали его ссору с жертвой. Орудие преступления – револьвер – найдено в машине вашего друга, под сиденьем. Труп тоже находился в машине, что еще больше осложняет защиту.

– Вы давно в этом городе?

– Я здесь работаю двадцать лет.

Ла Скумун остановился и оперся ладонями о бюро стиля ампир, за которым сидел мэтр Рош.

– Как мужчина мужчине, вы верите в виновность Ксавье?

Рош играл маленьким бюстом Наполеона I. Он разжал кулак, поставил бюстик на ладонь, слегка приподнялся и посмотрел своими фарфорово-голубыми глазами в глаза посетителя.

– Я считаю его невиновным, – заявил он.

– А кому выгодно убийство, которое ему шьют?

– Видите ли, это вопрос довольно деликатный. Фамилия убитого Блевен. Он уже был мэром города и, как я считаю, имел хорошие шансы быть избранным снова – конечно, если верить предвыборным прогнозам.

– Особенно здесь: мозги слишком быстро раскаляются.

Рош сделал вид, что не услышал реплики Ла Скумуна, и продолжил:

– Мне неизвестно, кому пойдет на пользу осуждение вашего друга, но у нынешнего мэра не осталось серьезного соперника.

– Что он из себя представляет, этот мэр?

– Корсиканец. Зовут Симон Сабиани.

– Ксавье Аде тоже корсиканец.

– Да, я видел его документы. Странная фамилия для корсиканца.

– История уходит далеко в прошлое. Один из Аде когда-то поселился там.

– В настоящий момент громче всех правосудия требует мэр, что вполне понятно, – заметил Рош.

– Ясно.

– У вашего друга не было конфликтов с людьми его круга?

Ла Скумун снова опустился в кресло и задумчиво посмотрел на люстру.

– Нет, он был спокойным человеком.

– В глазах правосудия это не меняет проблемы. Но очевидно, что кто-то попытался одним ударом убить двух зайцев. Это многое объясняет.

– Вы знаете этого Сабиани?

– Да, его все знают.

– Что он за человек?

– У него есть одно достоинство: ум.

– С ним, наверное, трудно поговорить.

– А что? Хотите увидеться?

– Возможно. Смотря по обстоятельствам.

– Он очень занят, но у него есть приемные дни, когда он принимает всех желающих.

– У следователя еще много работы?

– Ему приказано поторопиться, но я пытаюсь затянуть дело. Это в интересах вашего друга. До начала процесса может произойти какое-нибудь событие, которое отвлечет на себя внимание людей. Но, повторяю, чувствуется, что против нас действуют влиятельные лица. Это меня тревожит.

Ла Скумун снова встал и простился.

– Я постараюсь действовать побыстрее. Когда вы с ним встречаетесь?

Рош посмотрел на часы.

– Вечером. Сейчас только три.

– Передайте ему, чтобы он не ломал себе голову. Его сестра скоро будет здесь. И еще, спросите его, стоит ли позаботиться о девушке по имени Марселин. Запомните? Марселин.

Рош утвердительно кивнул, улыбнулся и протянул руку.

– Удачи.

– Она может пригодиться, – ответил Ла Скумун.

Едва выйдя за дверь, он задумался. История приобретала неожиданный размах. Те ребята, которые убрали месье Блевена, вряд ли имели что-либо общее с теми, кто имел зуб на Ксавье из-за Марселин.

И тем не менее связь между ними существует, говорил себе Ла Скумун, направляясь к Мадрагу. Ксавье мешал людям, которые, по той или иной причине, не хотели просто застрелить его и воспользовались трупом Блевена. Очевидно, убили его не они.

Он остановился перед рестораном Мигли – человека с медной кожей, который так заинтриговал Мод.

Дверь была заперта. Ла Скумун обошел дом и постучал в окно дальней комнаты. За грязным стеклом появилось лицо хозяина.

Он сделал Ла Скумуну знак вернуться к парадной двери и впустил в дом.

– Привет, Миг, – сказал он. – Дрых?

– Сейчас тихий час, – зевнул тот.

В жизни Мигли было много таких часов. Оба мужчины уселись в дальней комнате.

– А где малышка? – спросил Мигли, рисуя в воздухе изгибы.

– Вяжет.

– Ха-ха-ха! – проскрежетал его собеседник.

– Я должен привезти Женевьев Аде, – сообщил Ла Скумун, поглаживая ящик шарманки.

– Когда он выйдет?

– Он не выйдет.

– Ясно, – грустно произнес Мигли.

– У тебя нет соображений насчет того, где ее поселить? В отель нельзя.

Тусклые глаза Мигли скользнули по мебели, по стенам и полу. Даже если он переедет в более приличное место, он все равно никогда не решится предложить свою халупу сестре их друга.

– Ладно, – вздохнул Ла Скумун. – Ей придется найти общий язык с Мод.

Присутствие Женевьев осложнит их жизнь, но с такой тигрицей как Мод и со всеми действиями, которые придется предпринимать для освобождения Аде, жизнь и так нелегка.

– Две женщины всегда найдут общий язык, – заверил Мигли.

Ла Скумун мысленно спросил себя, знает ли Мигли о чем говорит, когда рассуждает о женщинах. Он подтянул к себе шарманку и нежно, с осторожностью покрутил ручку. Зазвучала мелодия. Мигли без единого слова сменил друга, и тот лег на диван. Постель была прикрыта разноцветным грубым одеялом. Он рассеянно провел по нему рукой и закрыл глаза.

Ла Скумун чувствовал, как нехитрая мелодия несет умиротворение его душе. Он как будто начинал жить другой жизнью, далекой от толпы и страхов.

– Миг, заведи мне песенку рыбака. Знаешь, ту, где он хотел иметь свою лодку.

И шарманка затянула новую мелодию.

* * *

Отец и мать Ксавье Аде после рождения сына обосновались в Лионе. Отец работал почтальоном.

На Корсику они ездили только в отпуск. Ксавье не любил Лион. Кроме того, его совсем не радовала перспектива однажды поступить на государственную службу. Ему вообще не нравилась необходимость где-то постоянно работать. Ксавье отправился в другие края, против всех ожиданий остался жив, но вот судьба зашвырнула его в марсельскую тюрьму по обвинению в убийстве.

Его мать умерла молодой, и вдовец Аде, оставив работу на почте, зажил в свое удовольствие: в бесконечные часы свободы, которую оставляет пенсия, он охотился.

Дочь, Женевьев, отказалась последовать за ним на Корсику, и старик жил один. В деревне девушке скучно, особенно, если она мечтает об удаче, которая все никак не приходит.