Охотник на бобров - Майн Рид Томас

Ни разу не остановились индейцы в продолжение всего жаркого дня. Они о чем-то между собой шептались, но так как Раф не знал их языка, то и не мог понять, что они говорили. Но если бы он понимал их слова, то задрожал бы от ужаса и отчаяния. Они мчались прочь от самого страшного, смертельного врага, от степного пожара.

Степной пожар обыкновенно распространяется с ужасающей быстротой. При этом поднимается сильный вихрь, который еще больше раздувает огромное пламя; даже птица иногда не может улететь от него. Чаще всего эти пожары происходят от оставленных костров, разложенных или бродящими по степи индейцами, или белолицыми охотниками, которые бывают так же неосторожны, как и дикари. Иногда люди нарочно зажигают степь для истребления своих врагов. При известии о подобном страшном бедствии индейцы обычно спасаются на возвышенностях, которые находятся на границах прерий. Черноногие индейцы бежали от гибельного пожара в надежде спасти свою добычу — бизоньи шкуры и высушенное на солнце бизонье мясо. Кроме того, черноногие в это время вели войну с южным индейским племенем команчей. Если те как-нибудь проведали, что такая большая часть черноногих уехала на охоту за бизонами, то легко могло случиться, что они напали на деревню и зажгли степную траву.

Наступал вечер. Лошади с трудом двигались вперед, но дикари решили остановиться только тогда, когда найдут хоть какую-нибудь возвышенность и реку или ключ, чтоб утолить жажду всадников и коней. Солнце последними лучами скользнуло по прерии. Вдали показались волнистые холмы. Индейцы радостно вскрикнули и стали ободрять лошадей. Казалось, и сами животные как бы почувствовали близость воды, подняли головы, раздули ноздри, весело заржали и понеслись вперед. Все ближе и ближе виднелись холмы; становилось все темнее и темнее. Через несколько минут они уже были возле холмов, покрытых еще невыгоревшей зеленою травой.

Толпа индейцев остановилась. Все соскочили на землю и побежали к воде. Потом сняли вьюки, напоили лошадей и разбили палатки. Костров не разложили и вокруг лагеря поставили часовых.

Раф должен был также как индейцы утолять свой голод вяленым на солнце мясом, хотя оно ему было противно. От страшной усталости он заснул тяжелым и тревожным сном. Теа-ут-вэ приказал его сторожить. Но это было совершенно излишне. Раф так устал от знойного тревожного дня, что ему и в голову не приходило бежать.

С зарею все индейцы были уже на ногах. Через несколько минут поймали лошадей, навьючили их и тронулись в путь. За холмами вновь потянулась однообразная, бесконечная степь. Только на востоке виднелись контуры далеких гор. С радостью смотрели индейцы на них — там была деревня черноногих. Сердце Рафа болезненно сжималось; он знал, что там окончательно решится его судьба. Один холм обратил на себя внимание Рафа. Это была пирамидальная горка с почти остроконечной верхушкой. Если бы дикари ехали ровно, то к полудню они были бы подле него. Но их остановило одно неожиданное происшествие. Вдруг послышался шум как бы приближающейся бури. Между тем небо было совершенно ясно, ни одного облака не видно было даже на горизонте.

Индейцы остановились. Глаза их блестели радостью.

«Бизоны! Бизоны!» — вскрикнула полушепотом вся толпа. Один Теа-ут-вэ не разделял общей радости. Казалось, его тревожили недобрые предчувствия, но, несмотря на это, он приказал готовиться к охоте. Вдали показалось целое стадо бизонов. Они мчались по густой траве с глухим мычанием. Около десяти или двенадцати индейцев остались с вьючными лошадьми и Рафом, остальные ускакали на охоту. Лишь только Раф с дикарями сделали несколько шагов, как мимо них пронеслось громадное стадо. Бизоны неслись мимо с опущенными вниз головами и поднятыми вверх хвостами, как будто бежали от чего-то к Арканзасу. Хотя они промчались чрезвычайно близко от Рафа и его спутников, но ни один из индейцев не погнался за ними; без приказания вождя они не смели пустить стрелу. Бизоны исчезли вдали. Индейцы двинулись вперед. Часа через три охотники вернулись с богатой добычей. Теа-ут-вэ торопил индейцев.

Раф не мог понять, зачем они так спешат. Ему казалось, что вождь боится неожиданного нападения врагов. Индейцы мчались все быстрее и быстрее. Несмотря на палящий зной, они только на мгновение остановились подле источника, чтобы напоить лошадей и самим освежить пересохшее горло. Хотя вода была горькая и соленая, но за неимением лучшей и эта была хороша. Но вот они переехали опять через холмы. Потянулась степь, и только на востоке виднелись острые холмы. Вдруг поднялся жгучий ветер. Воздух наполнился мелкой пылью, и громадный табун показался вдали. Лошади индейцев подняли уши и заржали. Толпа остановилась и ждала, по крайней мере, четверть часа, пока не пронесся табун. Вслед за этим, тоже в сторону Арканзаса, с пронзительным криком пронеслась стая коршунов. Стадо оленей, птицы всевозможных пород и дикие звери неслись от какой-то общей опасности и даже не обращали никакого внимания на дикарей. Лошади индейцев тоже беспокоились, поднимались на дыбы и пугливо взглядывали в сторону, откуда дул жгучий ветер, и быстрее мчались вперед. Ветер с каждой минутой становился сильнее. Все чаще и чаще мимо проносились стада животных, которые бежали в сторону холмов, посреди которых возвышался пирамидальный курган. Теперь Раф понял, от какой беды они бежали. Это был ужасный степной пожар; ветер дул прямо на индейцев. Раф похолодел от ужаса; смерть его будет еще мучительнее той, какую бы могли придумать кровожадные индейцы. Огонь по сухой траве непременно догонит их и сожжет всю эту мчащуюся толпу.

Все скорее и скорее мчались они вперед. Несколько вьючных лошадей попадало, но никто и не подумал поднимать их или спасать вьюки; все спасали только собственную жизнь.

Наконец они прискакали к пирамидальному кургану «Черного Орла». Тотчас же всю траву вокруг него подрезали и умяли, так что на четверть часа ходьбы кругом все место сделалось похожее на утрамбованный ток. По крутому откосу привели лошадей на гладкую вершину холма, тотчас же развьючили их, вбили в середине площадки толстый столб. Индейцы привязали лошадей головами к нему так, чтобы они не видели пожара, и стояли спокойно. Кругом разбили вигвамы. О кострах и о еде никто и не думал. Все собрались вокруг колдуна; веревки с него сняли.

— Великий Дух огнем спустился на землю, — сказал торжественно Теа-ут-вэ.

Голова его склонилась на грудь, и он угрюмо задумался.

Хау-ку-то поднял руки к небу и начал произносить заклинания против огня. При этом он безобразно кривлялся, извивался всем телом и дико, пронзительно вскрикивал. Но вот вдали показалось темное облако; с каждым мгновением оно увеличивалось. Заклинание не помогало. Тогда волшебник пришел в бешенство и дико закричал:

— Убейте белого, он мешает моим заклинаниям! Убейте его скорее, тогда остановится огонь!

Дикари рассвирепели и бросились к Рафу с поднятыми томагавками. К счастью, он стоял в это время возле Теа-ут-вэ.

Вождь грозно закричал на дикарей:

— Все несчастия произошли от необдуманного, злого поступка Хау-ку-то! Великий Дух наказывает нас за постыдное убийство белого!

Благодаря Теа-ут-вэ жизнь Рафа, висевшая на волоске, была спасена. Вождь усмирил разъяренную толпу дикарей и уверил всех, что дух героя, на могиле которого они остановились, защитит их от смерти и других несчастий.

Все с ужасом смотрели на степь. Ветер страшно выл и стонал, как во время самой сильной бури. По степи с ужасающей быстротой неслось облако, и из-за него, как молнии, выскакивали по временам огненные языки. Воздух наполнился пеплом и раскаленными искрами. Небо сделалось свинцовым, солнце казалось красным тусклым шаром. Ночь настала скорее обыкновенного и сделала еще ужаснее всю картину. Теперь вся степь была покрыта страшным пламенем, поднимавшимся вверх громадными пирамидами. Ветер со свистом и стоном переносил пламя то в ту, то в другую сторону, подобно тому, как переносится блуждающий огонек на болотах. Ветер стонал и ревел, и так крутился, что почти нельзя было стоять на холме. Он то носился по степи, где ему не было никакого удержу, и обливал всю степь багровым пламенем, то приближался страшным потоком, то крутился и завывал в бесконечной дали. Везде, куда только можно было достать глазом, горели прерии. Дым темными тучами поднимался к небу; горящая трава высоко взлетала и крутилась в воздухе. Небо становилось все ярче и грознее и, казалось, было все в огне, как и земля. В одно мгновение весь холм, там, где не была вытоптана трава, был схвачен пламенем. Жар сделался невыносимым. Индейцы упали на землю лицом вниз, потому что нельзя было больше дышать. Раскаленный воздух и пепел захватывали дыхание. Только таким образом можно было кое-как дышать, Раф сделал то же. Лошади низко опустили головы, вздрагивали от ужаса; они все покрылись белой пеной.