Амулет богини Бэнтен (СИ) - Льеж Ли

- А ну иди отсюда, пустомеля! – Вскипел Досан. – Вот спущусь в деревню да всё расскажу твоему мужу!

- Ага, спуститесь вы, как же! Вы к воде-то спуститься толком не можете!

- Вот я тебя! – Монах замахнулся ведром, но ловкая женщина легко увернулась и с хохотом побежала вниз, к деревне.

Досан, кипя от ярости, снова опустился на корточки и опустил ведро в ледяной ручей. Только воду зря расплескал, а этой вертихвостке хоть бы что! И ведь мужняя жена, как и другие, а из-за Кано все с ума посходили! Досан нарочно уговорил своего ученика побриться налысо до принятия монашества, мол, так липнуть меньше будут. Ага, как же! Красоту ничем не скроешь. От блестящей головы Кано девицы совсем в помрачение впали, лезут прямо в монастырь, пугают монахов. Хоть стену от них строй!

Разозлившись, Досан доковылял до храма, со стуком поставил ведро на землю и рявкнул:

- Кано!!!

Послушник, складывающий каменную пирамидку, вздрогнул от окрика, и камешки рассыпались.

- Что? – Хмуро спросил он.

- «Что»! Почему это я, твой наставник, должен сам ходить за водой, пока ты тут прохлаждаешься?!

- Вы бы попросили, и я бы сходил.

- Ах, я тебя ещё и уговаривать должен?.. А ну живо вставай, бери метлу и прибирай террасу, не видишь, листьев нападало!

Кано со вздохом смахнул на землю камешки, поднялся, поклонился и пошёл в кладовую.

В пристрое из досок хранилась всякая всячина: старые деревянные рамы, жёлтая бумага, связки ивовых прутьев, грабли… Нужная Кано метла стояла у самого выхода, однако он не обратил на неё внимания, пробираясь в глубь кладовки. Он остановился в тёмном и пыльном углу, куда вряд ли забрёл бы даже вор, протянул руку в самую темноту, что-то нащупал там и вытащил длинный свёрток. Удостоверившись, что в пристрое больше никого нет и ничьих шагов не слышно, юноша развернул толстую плотную ткань и извлёк из неё тускло блестящую катану.

На первый взгляд меч казался совсем не красивым: на нём не было ни гравировок, ни украшений, рукоять потемнела и залоснилась, на цубе виднелись пятна ржавчины. Тем не менее, само лезвие было в идеальном состоянии – и немудрено, ведь Кано ухаживал за ним каждый день, то полировал, то смазывал гвоздичным маслом. Эта катана было его единственным сокровищем, и Кано хранил её как зеницу ока.

Полюбовавшись мечом, Кано снова завернул его в ткань и убрал подальше. Может быть, ближе к вечеру удастся потренироваться, если настоятель вдоволь накричится и заснёт.

Юноша взял метлу и старательно вымел с террасы весь песок и красные листья. Нужно было идти в зал на ужин и общую молитву. Всего в монастыре жили двадцать четыре монаха и два послушника, причём послушникам полагалось сидеть в самом конце комнаты, у дверей. Ну и ладно, чем дальше от Досана, тем лучше.

Помолившись и сжевав миску пресного риса с двумя кусочками маринованной редьки, Кано раскланялся со всеми и побрёл в свою комнату, намереваясь попрактиковаться в медитации. Однако помедитировать ему не удалось: настроение было испорчено посланием на надушенной бумаге, свёрнутой в трубочку и украшенной бантом, которое он обнаружил на сложенном футоне в углу кельи. Опять в его комнату кто-то пролез! Не хватает уже никакого терпения!

Кано досадливо нахмурился и развернул свиток. Письмо вопияло:

Уж две отгорело луны,

А ты мне всё так же не пишешь…

Мне в пору с тоски умереть!

Ужели тебе безразличны

Страдания нежной души?!

Страдания нежной души были Кано совершенно безразличны. Он скомкал письмо и сунул в рукав, чтобы выкинуть позже.

Внимание деревенских модниц его не волновало, но ведь, если так и дальше дело пойдёт, кто-нибудь сможет добраться и до меча! И что же тогда делать?

Рассердившись, Кано вышел из дома, миновал все монастырские постройки и направился к обрыву, нависавшему над долиной. Сюда он обычно приходил для тренировок, но в этот раз меча у него с собой не было. Юноша надеялся, что хоть здесь он сможет спокойно заняться самосозерцанием и достичь нужной концентрации. В комнате ему это редко удавалось, а сегодня уж точно не получится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Выбрав местечко с таким расчётом, чтоб его не смогли высмотреть из монастыря, Кано уселся в позу лотоса и закрыл глаза. Прохладный ветер приятно овевал его тело, пахло скошенной травой и дымом из деревни, вокруг монотонно трещали цикады. Через некоторое время Кано впал в транс. Волны энергии мягко плыли вокруг него.

Всё-таки что-то мешало. Юноша недовольно приоткрыл продолговатые, красивой формы глаза и огляделся по сторонам. Нет, ничего раздражающего вокруг не было. Он снова попытался сосредоточиться, но не получалось.

- А где же здесь, деревня Ханакаяма, а-а? – Раздалось у него за спиной.

Кано мгновенно обернулся на скрипучий голос и увидел старуху в чёрном кимоно, едва прикрывавшем тощие кривоватые ноги, с седыми космами и сучковатой палкой в костистой руке. Но ведь только что никакой старухи здесь не было!

- Что?..

- Это деревня Ханакаяма, молодой монах?

- Это, - Кано на всякий случай приготовился к нападению, хотя ничего грозного в облике старухи не было, - монастырь Ханакаяма. Он стоит на горе Ханакаяма. А деревня Ханакаяма – прямо под горой. Ничего себе вы забрались, бабушка!

- Что говоришь? Значит, под горку спускаться мне надо?

- Да, спускаться вниз.

- И чего только гоняют зря старуху! – Неожиданная гостья обернулась и, громко ругаясь себе под нос, побрела восвояси.

- Подождите! – Опомнился Кано. – Кто вы? Как вы сюда попали?

- Тебе то что, молодой монах? Человека ищу одного!

- Монаха?

- Монахи мне не нужны. Воина ищу. Кано его зовут.

Кано вытаращил глаза и побежал за старухой, которая, несмотря на свою хромоту, двигалась довольно ходко.

- Как вы сказали? Кано?

- Да-а-а, его ищу. Дело у меня до него. Что привязался, иди себе, монах!

- Но я не монах! Я ещё только… Бабушка, вы знаете, как меня зовут? Это я Кано!

Старуха, не останавливаясь, махнула свободной рукой.

- Здоров врать. Башка лысая, но шее чётки, а туда же.

- Я не вру!.. Да стойте вы!

Кано попытался схватить старуху за локоть, но – странное дело - она увернулась, да так ловко, что он чуть не рухнул на землю.

- Что за молодёжь пошла! Никакого почтения к старшим! – Совсем разозлилась пришелица.

- Послушайте, бабушка! В Ханакаяма есть только один Кано, я точно знаю! И это я!

- Нет, мне не нужен Кано в монастыре, мне нужен Кано в деревне!

- Но…

- Впрочем, - старуха вдруг остановилась и сделала задумчивое лицо, - Кано раньше и вправду жил в монастыре, это точно. Но он взял меч и ушёл оттуда, точно ушёл, спустился в деревню, а потом и дальше пойдёт…

- Что? – Кано не верил своим ушам. – Когда?

- Сегодня! – Отрезала старуха и поковыляла с удвоенной скоростью.

Тут Кано понял, что есть ещё одно непонятное обстоятельство. Раз старуха подошла к нему, когда он медитировал на обрыве, то, выходит, она должна была идти с северной стороны, то есть пройти через весь монастырь! Как же получилось, что её никто не видел?

- Бабушка! Да стойте же! – Кано снова попытался схватить старуху, и она снова вывернулась, только на этот раз Кано зарылся-таки носом в бурые листья. Когда он, кашляя и отплёвываясь, поднялся на ноги, никакой старухи уже не было.

Юноша обернулся и посмотрел назад: самая кромка неба начинала чернеть. Времени почти не оставалось.

И он пошёл в кладовку и достал оттуда свой драгоценный меч, сунул его за пояс, собрал в сумку несколько рисовых колобков и пошёл проститься к настоятелю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Уходишь?! – Досан озадаченно поскрёб в затылке. – Куда ты уходишь? Зачем?

- Точно не знаю, куда, но знаю, зачем. Я буду воином.

- Каким ещё воином! Кано, да что стряслось? Ещё утром ты никуда не собирался уходить.

- Да, это так, всё верно, но мне был знак.