Завещание английской тетушки - Мила Серебрякова

– О прадеде? Я знаю. – Полина поправила русую челку. – Я спрашивала у бабули про ее отца. Она говорила, что тот погиб, по-моему, в четырнадцатом году.

Максим Иванович покачал головой.

– Ничего подобного. В четырнадцатом году мои дед с бабкой развелись, и дед, покинув Россию, уехал во Францию.

– Вау! – Леонтий присвистнул. – Получается, у нас за границей были родственники?

– Круто, – поддержала брата Полина. – Жаль только, было это давным-давно.

– Ошибаетесь, – Максим Иванович лукаво улыбнулся.

– То есть?

– Что ты хочешь сказать?

– Пап, рассказывай дальше, – попросила заинтригованная Лиана.

– Во Францию дед уехал не один, он взял с собой шестилетнюю дочь – Верочку.

– Твою мать! Ну и дела!

– Полина! Следи за языком!

– Извини, мамуль, вырвалось.

Видя, какую реакцию произвели его слова на отпрысков, Виноградов-старший, склонив голову набок, чуть иронично спросил:

– Мне продолжать или, может, замолчать? Наверняка у вас найдутся более интересные дела, чем слушать мои скучные воспоминания.

– Пап, не шути так.

– Говори.

– Обещаем, больше перебивать не будем.

– Ну ладно… С тех пор не было никаких вестей от деда о тете Вере. Я тоже ничего не знал. Моя мать перед смертью часто вспоминала сестру, очень хотела ее увидеть, обнять, поговорить… Но, как вы сами прекрасно понимаете, это было невозможно.

– А что, если попытаться ее найти?

– Как?

– Да очень просто, находят же люди своих родственников, живущих за границей. А чем мы хуже?

– Пять минут назад ты назвала ее древней старухой, а теперь вознамерилась найти бабуленцию?

– Пять минут назад я еще не знала, что бабуленция, возможно, по сей день проживает во Франции.

– Гиблое дело, – проговорил Леонтий. – Она покинула Россию в шестилетнем возрасте. Затем наверняка вышла замуж, сменила фамилию… Нет, как ни прискорбно, но не отыскать нам родственницу.

Поля поджала губы.

– Черт, вот невезуха. Единственная родня за границей, а мы ничего не можем сделать.

– У нее, наверное, очень большой и очень красивый дом, – мечтательно молвила Лиана. – И много-много внуков, которые даже не подозревают о нашем существовании.

Все уставились на десятилетнюю девчушку.

– Лиана, детка, иди поиграй на улице, – сказал отец, погладив дочь по кудрявой головке.

Лиана встала.

– Ах, – выдохнула она, покидая кухню, – как бы я хотела оказаться на месте ее внуков…

Полина покосилась на Леонтия.

– Похоже, наша сестренка улетела за облака.

Максим Иванович нахмурил брови.

– Ты бы поучилась у своей сестренки.

– Я? У Лианки? Интересно, чему, в куклы играть?

– Ей десять лет, а она намного рассудительней и умней тебя.

– Ну спасибо… Значит, я дура?

– Я этого не говорил.

– Но подразумевал. Мама, ты слышала, отец назвал меня кретинкой!

– Поль, но ты действительно в последнее время от рук отбилась. Выпускной класс, на носу экзамены, а ты совсем забросила учебу. Связалась с дурной компанией…

– Хватит! – Полина вскочила. – Мне надоели ваши нудные нравоучения. Сколько можно мной помыкать? Поля, не делай то, Поля, не ходи туда… Надоело! Мне шестнадцать лет, я взрослый человек…

– Даже так? – заржал Леонтий.

– А ты вообще закрой рот, братец-неудачник!

Леонтий вспыхнул.

– Извинись сейчас же!

– И не подумаю! Второй год в институт поступить не можешь. Умора. Из твоего класса даже идиот Семенов уже на втором курсе учится, а ты? Что, мозгов не хватает?

Леонтий попытался схватить сестру за руку. Полина увернулась, но больно ударилась плечом о косяк.

– Урод! Все из-за тебя.

Максим Иванович с супругой молча наблюдали за перепалкой детей.

Когда Виноградовы-старшие остались на кухне вдвоем, Максим Иванович с грустью в голосе констатировал:

– Эх, Тоня, злая у нас с тобой Поля растет, злая…

– Что поделаешь, переходный возраст. Вспомни Леонтия в шестнадцать. Забыл, какие фортели парень выкидывал? А сейчас все устаканилось. Все подростки одинаковые: бунтуют, встают в позу, но это быстро проходит.

– Хотелось бы верить, – Максим Иванович схватился за левый бок.

– Что такое? – встрепенулась Антонина Алексеевна. – Сердце? Приступ? Я вызову врача.

– Тоня, сядь. Не надо медиков, просто посиди со мной.

Минут пять спустя Антонина Алексеевна спросила:

– А зачем ты про тетку-то вспомнил?

– Сам не знаю. Наверное, скоро умру, что-то я стал излишне сентиментальным.

– Не говори ерунды.

– А Лианка права – у тети Веры наверняка куча внуков.

Антонина Алексеевна ничего не ответила…

Через пять лет Максим Иванович скончался от третьего инфаркта.

А еще через год, в сентябре девяносто восьмого, в квартире Виноградовых раздался звонок.

Антонина Алексеевна открыла дверь и, увидев респектабельного вида джентльмена, растерянно спросила:

– Вам кого?

– Простите, – с акцентом произнес незнакомец, – здесь проживает Максим Иванович Виноградов?

– Проживал, – развела руками Антонина Алексеевна. – К сожалению, год назад мой супруг скончался.

– О! Прошу прощения, примите мои соболезнования.

– Мама, кто пришел? – вышла из комнаты Полина, а вслед за ней подтянулись и Леонтий с Лианой.

Антонина Алексеевна виновато посмотрела на гостя.

– Да я пока сама не знаю. Вот, мужчина интересуется папой.

– Еще раз простите, – заулыбался господин, – я забыл представиться: Нортон Пристли.

– Иностранец?

– Англичанин.

– А зачем вам понадобился отец?

– Полтора года назад ваш папа обратился в московское агентство, занимающееся поисками родственников за границей…

– Ни фига себе! – перебила пораженная Полина.

– И? – Леонтий вопросительно смотрел на неожиданного гостя.

– Максим Иванович хотел найти родную тетю.

– Веру?

– Совершенно точно. В анкете он указал, что сестра его матери, вероятней всего, проживает во Франции. Начались поиски. К сожалению, они слишком затянулись, но в конечном итоге результат был достигнут.

Антонина Алексеевна пошатнулась.

– Что вы хотите сказать? Неужели удалось отыскать родню Веры?

– Не совсем так. – Нортон Пристли в очередной раз обнажил в улыбке белые зубы. – Разрешите представиться еще раз: личный адвокат мисс Маккларен.

– Какой мисс?

– Мисс Веры Маккларен.

– Так она жива?

– О да! Мисс Вера чувствует себя превосходно, и думаю, ваше появление будет самым приятным подарком на ее девяностолетие.

Полина едва не рухнула в обморок. Леонтий смотрел на мать, не в силах поверить, что отец тайно занимался поисками тетки. И лишь Лиана, услышав про мисс Маккларен, блаженно улыбалась.

– Видите ли, в чем была загвоздка, – вещал адвокат. – Мисс Вера уже давно не проживает во Франции. Еще в конце семидесятых она перебралась в Лондон…

– Е-мое!

– Полина…

– Сорри, не сдержалась.

– Поэтому поиски и велись так долго. Но, благодаря французскому агентству, тесно сотрудничавшему с английскими (и не только) коллегами, удалось разыскать мисс Маккларен.

– Подождите… А что значат ваши слова касательно нашего появления на девяностолетии пенсионерки? – спросила Поля.

– Через три дня у мисс Веры день рождения.

– Ну… это несерьезно… Она там, мы здесь…

– Нет, нет, вы не дослушали. Мисс Вера сейчас в Москве. Она расположилась в самой дорогой гостинице и жаждет поскорее встретиться с вами.

Лиана тихо ойкнула и схватилась за горло.

Полина понеслась в комнату, вопя на ходу:

– Господи, вот счастье привалило! Я не верю! Это сон, прекрасный сон! Мама, ну чего ты стоишь, как засватанная? Слышала, что сказал мистер Пристли? Бабуля хочет нас увидеть. Собирайтесь. Ну собирайтесь же! Леонтий, Лиана, быстро, быстро…

Находясь на грани обморока, Антонина Алексеевна вместе с детьми и адвокатом поехала на встречу с теткой покойного супруга. Всю дорогу женщина думала, что произошла ошибка. Такого просто не может быть. В сериалах – да, в книгах – пожалуйста, но в реальной жизни…

Девяностолетняя Вера Маккларен выглядела очень даже неплохо. Облаченная в модный брючный костюм цвета оливок, бабуля восседала в мягком кресле, держа в правой руке длинную сигаретку. Искусно нанесенный макияж на морщинистом лице и аккуратненький паричок из натуральных волос свидетельствовали, что Вера Маккларен – дама с изюминкой. Не каждая долгожительница может похвастаться идеальными ядовито-красными ноготками и накладными ресницами. На такие подвиги способны только дамы, по-настоящему любящие жизнь. Дамы, которые до конца своих дней остаются истинными женщинами.

Нортон Пристли заговорил с Верой по-английски. После чего она кивнула и на чистом русском спросила:

– Значит, мой племянник умер?

– Сердце, – отрешенно произнесла Антонина.

– А в каком году умерла моя сестра?

– В девяностом.

Внезапно Вера улыбнулась и прохрипела: