Дикая роза - Анита Миллз

– Мистер, вам нужен врач, и немедленно.

– Только бы добраться – добраться любой ценой, остальное неважно, – заплетающимся языком проговорил он и, огромным усилием воли заставляя себя не терять сознание, распрямил плечи и упрямо проговорил: – Со мной все в порядке.

Но он знал, что это не так. Он болен, болен настолько серьезно, что может и умереть.

Ветер к этому времени немного стих, зато снег повалил крупными хлопьями, устилая белым ковром тонкий слой льда. Если начнется вьюга и они заблудятся, то никакой надежды ни для него, ни для нее не останется. Она нащупала под одеялом поводья и взяла их из его ослабевших рук.

Она не имела ни малейшего представления, где они находятся, но лошадь, похоже, сама придерживалась какой-то дороги, так что она ослабила поводья, полностью положившись на нее. Рано или поздно, но куда-нибудь она их вывезет. Ну а пока единственное, что оставалось делать, – это не давать Хэпу Уокеру упасть с лошади и молить бога о помощи. Если он свалится с седла, Энни уже никак не сможет помочь ему.

Казалось, они ехали сквозь слепящую пелену снега уже целую вечность. Энни так долго держала Уокера, что у нее онемели руки, но она боялась их разжать. Наконец, когда ей стало совсем невмоготу от усталости, она слегка наклонилась в сторону и попыталась выглянуть из-за его спины.

– Вы что-нибудь видите? – озабоченно спросила она.

Но он ничего не ответил.

– Мистер Уокер, вы меня слышите? – прокричала она громче.

Молчание.

Не на шутку испугавшись и не в состоянии ничего вокруг себя разглядеть, она остановила лошадь и, пытаясь спешиться, наклонилась вправо. В этот момент он вдруг съехал всем телом набок, и оба комом рухнули на засыпанную снегом землю. Энни оказалась придавленной, и ей стоило большого труда выбраться из-под него. При этом она перекатила его на спину, и он так и остался лежать. Шатаясь от слабости, она поднялась на ноги и внимательно посмотрела на него. Глаза его были закрыты, лицо приобрело пепельно-серый цвет.

– Мистер, вставайте! Вы должны подняться!

Наклонившись над ним, она ухватила его за плечи и попыталась приподнять, но не смогла: он, словно куль с мукой, повалился назад и так и лежал, не двигаясь. Ее охватила паника, и она стала лихорадочно высматривать вокруг себя какие-нибудь признаки жизни. Неужели она проделала весь этот путь только затем, чтобы погибнуть в снежную бурю вместе с незнакомым ей человеком?! Слезы отчаяния и досады застилали ей глаза, и, когда она попыталась их сморгнуть, ей вдруг показалось, что она что-то видит перед собою. Она провела по лицу рукой, не веря своим глазам, но сомнений быть не могло: сквозь кружащийся вихрем снег смутно проступали очертания нескольких строений. Значит, им все-таки удалось добраться, пусть и не до самого конца.

Она зачерпнула рукой горсть снега и принялась растирать Хэпу Уокеру лицо, пытаясь привести его в чувство.

– Послушайте, мне кажется, я вижу агентство, – громко сказала она. – Поднимайтесь, прошу вас, мы почти на месте!

Веки его слегка дрогнули, но глаза остались закрытыми.

– Идите сами, – едва слышно пробормотал он, – я не могу…

– Но вы должны!

Никакого результата. Было похоже, что ей не удастся заставить его сдвинуться с места. Она расправила ноющие от усталости плечи и поплотнее натянула на них одеяло, а затем, ухватив поводья, попыталась подтащить лошадь к камню, чтобы сесть на нее верхом. Но животное не послушалось, и справиться с ним у нее не было сил. Лошадь стояла, опустив над Уокером голову, словно охраняя его.

Энни чувствовала себя вконец обессиленной, но теперь ей нужно было забыть об этом. Если она не заставит себя пройти эти несколько метров, оба они погибнут. Нет, не для того она столько вынесла, чтобы вот так умереть. Бросив на Хэпа Уокера еще один исполненный отчаяния взгляд, она собрала последние силы и побрела в том направлении, где, как она надеялась, было Агентство по делам индейцев.

Мокасины скользили по льду, и она старалась выбирать те места, где снег был поглубже. Ветер сбрасывал с ее головы одеяло и без устали хлестал по лицу. Сосредоточившись на одном – во что бы то ни стало дойти до агентства, она, не поднимая головы, упрямо делала шаг за шагом. А потом еще шаг. И еще один шаг.

В тот момент, когда она ступила шатаясь во двор агентства, из конюшни вышел индеец и увидел ее. Слишком обессиленная, чтобы оказывать ему сопротивление и сообразить, почему он здесь оказался, она ринулась мимо его протянутой руки и упала в сугроб. Собрав остатки воли, она ползком дотащилась до двери и в полном изнеможении привалилась к ней. Индеец дотянулся до двери над головой лежащей Энни и постучался костяшками пальцев. Дверь отворилась, и она ввалилась в комнату.

– Бог ты мой, что случилось?!

Она приподняла голову и, увидев стоящего в комнате белого человека, с трудом, почти задыхаясь, выговорила:

– Там остался мистер Уокер… Хэп Уокер… но я…

– Хэп Уокер!

Судорожно вздохнув, она кивнула и продолжала:

– Должно быть… должно быть, он уже мертв. Я не смогла ему помочь…

У нее перехватило дыхание, она не в состоянии была говорить дальше.

Кто-то поднял ее и перенес в кресло-качалку у огня. Когда с нее соскользнуло одеяло, женский голос воскликнул:

– Господи, вы только гляньте на нее: одна кожа да кости!

У нее не было сил, чтобы отвечать; она повернула голову и прижалась щекой к твердой спинке кресла.

3

В карете «Скорой помощи» было ужасно холодно, и ее брезентовые борта оглушительно хлопали, словно крылья гигантской птицы. Энни, плотно укутанная в шерстяные одеяла, лежала совсем тихо, борясь с тошнотой от подступающего к горлу мясного бульона, миску которого ей дали в агентстве. Капрал Нэш, сопровождающий карету санитар, сидел между нею и Хэпом Уокером и следил за тем, чтобы носилки, на которых они лежали, не ерзали в неуклюже переваливающейся по снегу повозке.

Происходящее с ней сейчас казалось ей чем-то нереальным. После долгих месяцев, сложившихся в целые годы, прожитые в мечтах об этом дне, – сколько раз она представляла его в мельчайших подробностях! – ею владела какая-то странная отрешенность, непостижимая подавленность и печаль. Радость, которую она испытывала вначале, поблекла, сменившись сознанием того, что все теперь будет не так, как раньше, что она навеки потеряла Итана и Джоуди и что ей придется возвращаться домой без Сюзанны. Она будет жить одна, и ей так или иначе придется общаться с соседями. У нее не было иллюзий насчет того, как они отнесутся к ее пребыванию у команчей.

Нет, она и дальше должна жить надеждой найти Сюзанну, как жила все эти годы в плену. Если эта надежда умрет, умрет и она сама. И она должна верить, что власти Техаса или армия Соединенных Штатов помогут вернуть ей дочь. Без Сюзанны жизнь для нее не имеет смысла.