Журнал «Вокруг Света» №05 за 1975 год - Вокруг Света

Путь просматривался с Синявинских высот. Вражеские позиции подходили на 3—4 километра. Немецкие наблюдатели, окопавшиеся там, не сводили глаз с линии. Днем моментально засекали дымок над паровозом, ночью — свет локомотивных фар. И вздымались земляные фонтаны у насыпи, падали поперек пути деревья, снаряды разворачивали рельсы.

По этому «коридору смерти», как окрестили его машинисты, вели составы Василий Елисеев, Алексей Самойлов, Василий Еледин и их товарищи.

...В тот день дежурный по станции беспокоился с утра:

— Что Еледин, где Еледин?!— поминутно запрашивал он линию из своей землянки.

Пока по сторонам прикрывал лес, все шло нормально. Василий даже пропел кочегару Танюше Лысовой: «Не спи, вставай, кудрявая», и от улыбки побежали белые трещинки морщинок у его светлых глаз. Но вот деревья поредели, стала быстро надвигаться лесная опушка. Василий с опаской поглядывал на кривую сосенку, стоявшую особняком: «Чертово дерево, пристрелялись тут, наверное, гады аккуратные, не упустят случая». За опушкой открытый участок дороги, да еще в гору.

— Держи пар, Танюша, — попросил Еледин, не отрывая взгляда от пути.

Лопата ходуном заходила в руках Татьяны, привычно швырявшей уголь из лотка в топку.

Прикинув разгон, Василий поворотом реверса дал скорость и мощно вывел состав на подъем. Первый снаряд шлепнулся прямо на опушке, второй срезал холмик с кустом, а третий поднял землю метрах в тридцати от насыпи.

— Нажимай, Танюша, нажимай, уходить надо! — Из-за грохота разрывов приходилось орать друг другу чуть ли не в ухо.

Василий прирос к реверсу, губы сжаты, глаза сузились, он весь напрягся, как перед прыжком. Паровоз упрямо лез в гору. Но вот снова рвануло поблизости, осколки хлестнули по вагонам, состав дернулся и встал. Где-то зашипел воздух. Помощник Анатолий Илларионов кинулся вдоль поезда и тотчас, шумно дыша, с бороздками пота на лице, ввалился в будку:

— Так и есть, перебита тормозная магистраль, — выдохнул он. — Делать-то что?

Снаряд вот-вот мог врезаться в вагоны, зажечь груз. Спасать следует состав, обязательно спасать, а как? Ремонтировать под огнем? Не успеешь инструменты разложить — накроют.

«Весь состав сейчас не утянешь, надо глаза фрицам отвести», — прыгали мысли в голове Еледина.

— Отцепляй паровоз! — машет он Анатолию.

Тот кидается к буферам, дергает ручку автосцепки. Бросает на ребят быстрый взгляд Татьяна, понимает, что задумал машинист, и в топку летит жирный уголь. Оставляя за собой черный хвост дыма, раздуваемый ветром, заметный отовсюду паровоз, с одним турным вагоном для поездных бригад рванулся вперед. Сразу же началась пальба по дыму.

— Стреляй, фашист, стреляй. Это тебе не поезд... Попробуй, зараза, попади в один-то паровоз, — ожесточенно бормотал про себя Еледин.

Василий чувствовал, как поднимается давление в котле, как стремительно летят под колесами рельсы, как, словно палки в заборе, мелькают шпалы; он ощущал каждый бугорок и выемку на пути. Паровоз на полных парах влетел в спасительный лес. Бригаду Василий оставил отдыхать.

К оставленному составу Еледин отправился вместе с вагонным мастером Константином Калашниковым. Шли торопливо, шагая через шпалы. Повреждение чинили споро, без лишней суеты, стараясь не греметь инструментами. Когда вернулись, чуть не бегом, рубахи были хоть выжимай. И сразу Еледин на паровоз.

За составом подкрались потихоньку, почти без дыма. Только тронулись в путь, как невдалеке брызнула вверх земля. Наблюдатели снова заметили их. Второй снаряд упал рядом с насыпью, плеснуло тугой волной воздуха в будку. Немцам не хотелось упускать состав, но было уже поздно.

Поезд ворвался в лес, вот и станция Поляны. Василий, высунув из будки чумазое лицо и дурашливо крикнув: «Фриц капут», — ловко подхватил жезл. Записка: «Нужно нагонять время, подпирают другие».

Поезда шли пачками по 10—15 составов, шли на хвостах друг у друга, вплотную. Машинистам нечего было объяснять, что без хлеба и угля не выживут люди в городе. А хлеба в Ленинграде бывало подчас ровно на один день.

...Да, этот груз на самом деле был странный. Еледин стоял перед платформами и с изумлением рассматривал «поклажу», около которой суетились ребята в черных бушлатах.

— Повезешь на станцию Ладожское озеро, а там трехкилометровой веткой до самого берега. На воду аккуратно спускай, — говорил меж тем начальник колонны.

— Так ведь это ж... подводная лодка!?

— Ну и что такого, «малютка» ведь. Особое задание тебе, Еледин, Военного совета фронта, а ты удивляешься...

Закрепленная металлическими тяжами на трех платформах (две — двухосные, а между ними — четырехосная), подводная лодка возвышалась над ними на несколько метров.

Свисток. Тихо посапывая, паровоз потянул за собой необычный поезд.

Состав едва тащился, рядом семенили по шпалам сопровождающие (представители управления дороги, командования, инженеры из Ленэнерго; подводную лодку сопровождал также ее экипаж), время от времени покрикивая: «Не торопись! Тише!» Казалось, проще некуда, двигай помаленьку, 1,5—2 километра в час. Но попробуй удержать регулятор в одном и том же положении. Занемела рука, тут уж не до шуток. Наконец, когда стало совсем невмоготу, Еледин сообразил: приспособил клин, который не давал регулятору изменить положение.

После Ириновки началось самое сложное: кривые участки дороги. Чтобы лодка не сорвала крепления, не своротила платформы с рельсов, она была укреплена спереди и сзади на подвижных подкладках. На закруглениях пути лодка зашевелилась в стальных креплениях, закряхтела, послышался пронзительный скрип. Еледин с помощником стояли в будке, боясь шелохнуться. Когда лодку заваливало на бок, у всех мелькала мысль: «Только бы не опрокинулась, только бы тяжи выдержали!»

Тут еще пошли высоковольтные и телефонные линии. Нужно было отключать напряжение, а матросы, стоя на подводной лодке, досками поднимали кабели.

Прошли станцию Рахья. За станцией Ладожское озеро, когда состав двинулся по специальной ветке к берегу, к паровозу присоединили 12 пустых платформ, чтобы держать его дальше от кромки берега. Замыкали состав платформы с лодкой.

Паровоз, как норовистую лошадь, Еледин полегоньку стал осаживать назад. Вот колеса крайней платформы вошли в воду по колее, проложенной по дну. Оказавшись на глубине, освобожденная от стальных креплений, лодка соскользнула с платформ в озеро.

Путь от станции Дача Долгорукова до Ладожского озера, в 55 километров, состав проделал за... 36 часов. Еледин с помощником Анатолием Илларионовым все это время не вылезали из паровозной будки.

Спрыгнув на землю, не чувствуя отнимавшихся ног, Еледин глядел с берега, словно не веря своим глазам.

«Малютка» покачивалась на легкой синей волне...

Опомнился он, когда перед ним оказался адмирал. Сильно пожал руку, скупо обронил: «Спасибо!» — и протянул Василию коробку московских папирос «Герцеговина флор».

...Кажется, что такое сделать невозможно, особенно когда об этом спокойно течет разговор в курилке депо.

— Я сам теперь плохо верю, что подобное могло случиться,— говорит Василий Алексеевич. — По молодости, что ли, не боялись ничего, все под силу было. Попробуй скажи сейчас ревизору по безопасности, что можно вести поезд, если у двух вагонов нет букс, если колесо без бандажа и поломана одна из автосцепок. «Ты в своем уме, старый?» — поднимет тот на смех. А ведь все на самом деле происходило...

Еледин привычно чувствовал за спиной тяжело груженный состав. Видел, как, послушный его воле, плавно выписывает поезд полукружия поворотов. И вдруг так дернуло, что Василий еле удержался на ногах. Паровоз по инерции пробежал несколько метров и замер: сработала тормозная магистраль.

На землю одновременно спрыгнули Еледин, Константин Калашников и паровозники запасной бригады. Все увидели разом: состав был разорван на две части. Снаряд попал в насыпь.

— Буксы, буксы-то как разбиты! — схватился за голову Константин. — Как чинить будем?!

А от ремонта никуда не денешься. Если вызовешь восстановительный поезд, значит прервется движение. Кто ж на это согласится?

И вот уже пошла работа. Одни со звоном рубят зубилом железные заусенцы на автосцепке, другие заклинивают колеса. А рвущиеся снаряды все ближе к линии, над головой начинают посвистывать осколки.

— Шевелись, ребята, если жить хочется, — торопит Василий.

— Порядок, — возбужденно кричит Константин. — Поедем без букс. Оси и струнки будем на ходу из масленок поливать, а ты, Василий, придерживай своего конягу, не гони.

Еледин влезает в будку, осаживает паровоз. На полкилометра растянулись 160 осей платформ. Паровоз двинулся в путь. Со скоростью пешехода. Чаще ухали взрывы. Осколки царапали металл, прошивали борта.