Мускан. Сердцу не прикажешь. История Кинии - 1 - Елена Веленская

— И не говори.

Что ж, если Каджал и правда похожа на меня, то есть шанс, что я всё-таки обрету в ней союзника.

Я вышла из павильона Авантики и побрела дальше, не дожидаясь Пуджу. Запахло чем-то приторно сладким, нестерпимо навязчиво. Передо мной располагался огромный, торжественно украшенный павильон "Каби куши Каби гам". [Kabhi Khushi Kabhie Gham (хинди) — и в печали, и в радости.] Здесь были сплошные цветы, шарики, кружева… И этот запах! Как можно провести тут несколько часов, выбирая наряд? Это же стопроцентная головная боль! Потом невеста наверное будет три дня кашлять цветами и чихать конфетами.

За моей спиной послышался стук каблуков, который приближался. Пуджа догоняла меня, что-то бурча под нос.

— Хочешь зайти? — обрадовалась она, заметив, что я стою у свадебного павильона.

— Без противогаза? Нет уж, воздержусь.

— Какая ты ворчливая и пессимистичная!

— Какая есть. Кстати, где здесь можно поесть?

— Поедем к Каджал. Она тебя накормит, — Пуджа развернулась, чтобы направиться к лифтам.

— Если у неё токсикоз, то как-то некрасиво лопать при ней? Или она будет сидеть рядом в обнимку с ведром?

— Наверное, ты права.

— Так где здесь можно перекусить?

— Пойдём, — Пуджа двинулась в противоположную от лифтов сторону.

Мы вышли на широкую лестницу, застеленную тёмно-синим ковром, и спустились по ней вниз. Из динамиков на стене играла приятная мелодия, которая успокаивала. Мне ещё сильнее захотелось спать. Пожалуй, будь здесь диван, я бы отложила завтрак-обед на ужин и хорошенько отоспалась.

Пуджа привела меня к ресторанчику на втором этаже. Перед нами на прозрачной стенке висела вывеска: "Бэлли чата хэ", переливаясь разными цветами. [Belly chahta hai (английский и хинди) — желание живота. Здесь обыгрывается название фильма "Dil chahta hai" (хинди) — желание сердца.]

Звякнул колокольчик на двери, и мы вошли в прохладное помещение всё с той же спокойной музыкой. Тут сильно пахло специями. Сквозь аромат пряностей едва-едва пробивалась неприятная вонь от подгоревшего молока.

Я устало опустилась на мягкий диванчик, бросив рядом пакеты с покупками, положила руки на стол и уткнулась в них лбом. Голова гудела, глаза слипались, а в животе требовательно урчало.

— Что будете заказывать? — настойчиво поинтересовался приятный мужской голос.

Настойчиво, потому что он задавал этот вопрос не в первый раз. Но у меня просто не было сил поднять на него взгляд и ответить.

Когда я всё-таки смогла взглянуть на официанта, то увидела взрослого дядечку с взъерошенными чёрными волосами и редкими, словно приклеенными или нарисованными, усами.

И что мне заказать? Во-первых, я не знаю, что здесь есть. Во-вторых, какие цены в этом ресторане? Не удивлюсь, если тут за углом есть простенький фастфуд, а Пуджа из вредности привела меня в самое дорогое заведение.

— У вас есть бутерброды? — нерешительно уточнила я.

— У нас есть всё, — широко улыбнулся официант.

Ему бы петь, честное слово. Казалось, что в его голосе сквозит постоянная улыбка. Наверное, даже когда он на кого-то кричит в гневе, окружающие думают, что это просто дружеское подначивание.

На помощь мне пришла Пуджа.

— Удит, принесите нам наан. [Индийская лепёшка.] Мне чесночные, а девушке обычные. У неё завтра помолвка. Курицу карри, самосы с бараниной, пряный рис. И обязательно маринованное манго.

— Мы всё это съедим? — уточнила я, потому что звучало это как-то многообещающе. Нет, я люблю вкусно поесть и сейчас очень голодна, но всё-таки… Хотя, может быть, здесь маленькие порции?

— Что останется — упакуют тебе с собой. А то ты такая беспомощная, что до помолвки голодать наверняка будешь. Я же не могу постоянно за тобой присматривать.

Я прикрыла глаза и вернулась в положение "пока здесь посплю". Кажется, даже успела задремать и не сразу заметила, что Пуджа читает мне какие-то нравоучения на тему того, какой здесь должна быть невеста и жена.

— То есть заехать в ухо женишку и сбежать со свадьбы не вариант? — зевая поинтересовалась я.

— Да ты что! Это же позор!

— Плевать мне на репутацию чужого дядьки, — пожала я плечами и, чтобы не засыпать, принялась крутить в руках бумажную салфетку.

— Так это для тебя позор, а не для него.

— А мне вообще всё равно. Что мне от этого? Замуж не возьмут? Так я и не стремлюсь.

Пуджа осуждающе взглянула на меня и покачала головой.

— Не понимаешь ты своего счастья, — вздохнула она.

В этот момент к нам подошёл официант и принялся расставлять заказанные блюда. Большая чашка с густым соусом, в котором плавали кусочки курицы, очень навязчиво пахла. Да и выглядела словно детская неожиданность, откровенно говоря. Я почувствовала, что меня начинает мутить. То ли от сильного запаха, то ли от голода, то ли от недосыпа. Рядом со мной и рядом с Пуджей появились плоские тарелки с двумя лепёшками и двумя маленькими треугольными пирожками.

Удит пожелал нам приятного аппетита и удалился за новой порцией кушаний.

Я с тоской посмотрела на всё это великолепие. Мне бы бутерброд с колбасой. Или котлету с салатиком. Пуджа уже щедро накладывала себе в чистую тарелку куриный карри из общей миски.

— Чего сидишь, стесняешься? Ешь. Всё-таки ты платишь.

— Я?

— Надо же отпраздновать твоё попадание сюда, — Пуджа оторвала кусочек лепёшки, макнула в соус и принялась с наслаждением уплетать обед.

С каждым часом нашего общения с этой барышней, она мне нравилась всё меньше. Вот наглая особа!

Я встряхнулась, отгоняя апатию, пододвинула к себе всю миску с неаппетитным куриным месивом, макнула в неё треугольный пирожок и уверенно откусила половину самосы. А неплохо! Тем более с голодухи. Хотя специи карри мне не очень понравились, но в остальном очень даже вкусно.

Пуджа обиженно смотрела, как я поглощаю карри, но мне было всё равно. Она собиралась что-то сказать, но у столика снова возник Удит.

Официант поставил в центре стола огромный таз дымящегося ярко-жёлтого риса с овощами. Я сразу пожалела, что уже слопала весь карри. Сейчас эта подливка была бы очень к месту.

Но Удит уже начал выставлять на