Последняя Инстанция - Том Клэнси

Сначала в его планах было с головой уйти в работу здесь, в Лондоне, чтобы узнать все о финансовых махинациях и юридическом бизнес-анализе, а также держаться подальше от Ассоциации Хендли, чтобы не подвергнуть «Кампус» большей опасности, чем он подвергся уже.

Но тогда он строил краткосрочный план. А в долгосрочной? В долгосрочной перспективе Джек не знал, что будет дальше. Куда он пойдет. Он хотел вернуться в «Кампус», когда тот снова вернется к работе, но он не знал, когда это случиться.

В его годы его отец уже успел послужить своей стране в морской пехоте, женился, получил докторскую степень, заработал много денег на финансовых рынках, написал книгу и стал отцом.

Джек гордился тем, что сделал для «Кампуса», но быть сыном резидента Джека Райана означало вечно иметь за спиной какую-то невероятно огромную тень.

* * *

Райан выбрался из Трубы[14] на станции «Эрлс Корт» в 11.50 вечера и выбрался на улицу, в сопровождении еще нескольких человек. Начался дождь но, как это обычно бывало, Джек забыл зонт на работе. Он подхватил бесплатную газету коло выхода со станции и, накрыв голову, перешел улицу и направился в жилой квартал.

Райан в одиночестве шел по улице под дождем. На Хогард-Роуд он притормозил, повернулся и посмотрел через плечо. Это стало привычкой для сотрудников «Кампуса». Он не собирался отрываться от слежки, так как это потребует у него час или больше на то, чтобы менять маршрут, и пользоваться различным транспортом. Но, по крайней мере, он хотел знать, не шел ли за ним кто-либо.

Джек имел достаточно ума, чтобы изменять повседневным привычкам, когда это было нужно. Каждый вечер после работы он ходил в новый бар, так как в Сити было более, чем достаточно вариантов. Жил он при этом в Кенсингтоне, и знал, что пройдет много месяцев прежде, чем ему понадобится искать новое место жительства.

Кроме того, каждый вечер он возвращался домой настолько новым маршрутом, насколько это было возможно. Переплетение Кенсингтонских улиц давало ему множество способов добираться до квартиры по-новому.

Но даже принимая все эти меры, Джек не мог избавиться от ощущения, что за ним следят. Он никого не видел и не имел никаких доказательств его подозрений, но каждое утро, совершая пробежку, направляясь на работу в Сити, идя на ужин с коллегами, и возвращаясь домой, он почти что кожей ощущал чей-то колючий взгляд.

Китайцы? Они следили за ним здесь, в Лондоне? Или британская разведка негласно вела за ним наблюдение? Или они как-то натолкнулись на его прежнюю деятельность?

Или Секретная Служба США[15] следила за ним, дабы убедиться в его безопасности? Джек был первым сыном президента США, отказавшимся от ее защиты. Этот факт взволновал многих и, хотя они не имели обязанности защищать его, он не мог исключить такой возможности.

Чем больше он задавался вопросом, кто же все-таки следит за ним и почему, тем больше он убеждался, что это не более чем его собственная паранойя.

На Кромвель-Роуд он снова обернулся. Как обычно случалось, когда он «проверял хвост», он не увидел никого.

Несколько минут спустя он повернул на Лексхэм-Гарден, взглянул на часы и увидел, что было уже за полночь. Он должен был срочно лечь спать, чтобы получить возможность отдохнуть пять часов перед утренней пробежкой.

Входя в подъезд, он снова оглянулся и снова никого не увидел.

Все это было лишь игрой воображения.

Замечательно, Джек. Твой батя в твои годы спасал принца уэльского от террористов из ИРА и угонял русскую подводную лодку. А ты не можешь даже сходить в бар без нервотрепки.

Черт, держи себя в руках.

С момента вступления в «Кампус» он предпринял ряд мер, дабы скрыть информацию о себе, но теперь, поднимаясь по лестнице, он понял, что должен стать полностью анонимным. Он был далеко от дома, один, и сменить облик было можно и нужно.

Он решил отпустить бороду и усы, а голову побрить наголо. Кроме того, начать одеваться по-новому и начать ходить в тренажерный зал, чтобы немного потягать железо.

Он понимал, что смена облика не произойдет в одночасье, но должен был сделать так, чтобы, наконец, расслабиться и пожить собственной жизнью.

ГЛАВА 6

Два месяца спустя

Дино Кадич сел за руль своего седана «Лада», глядя на строй роскошных внедорожников, припаркованных с противоположной стороны площади. Полдесятка БМВ, «Лэнд Крузеров» и «Мерседесов» стояли нос к хвосту, а сразу за ними сиял неоном один из самых роскошных ресторанов города.

Отличные машины, отличный ресторан. Но Кадича это не волновало.

Он ждал, пока это место превратиться в ад.

В любом другом месте на земле стоящая у ресторана целая колонна машин свидетельствовала бы о том, что там ужинала какая-то особо высокопоставленная персона, но это была Москва. Здесь любой уважающий себя мелкий бандит или бизнесмен с хорошими связями располагал собственным автопарком дорогих машин и целым штатом охранников. Полдесятка дорогих машин и пристально осматривающая окрестности охрана не свидетельствовала, что внутри находился кто-то особенный. Вероятно, думал Кадич, просто местный крутой парень или коррумпированный чиновник.

Его же цель прибыла на своих двоих. Это был иностранный предприниматель, наверное, важный где-то, но не важный здесь. Он не был криминальным элементом или политиком. Это был английский высокоуровневый фондовый менеджер Тони Холдейн. Кадич пристально проследил за ним, когда тот вошел в «Ваниль» около 7 часов вечера. Затем Кадич переместился за деревья на противоположной стороне улицы. Он припарковал свою «Ладу» всего в метре от Гоголевского бульвара и сел за руль, положил на колени телефон и начал наблюдать за входом в ресторан.

Телефон, лежащий у него на колене, был настроен на отправку сигнала на детонатор самодельного взрывного устройства размером с коробку для обуви, укрытую под листьями одной из клумб, стоявших рядом с парадным входом в ресторан.

Со своего поста в ста двадцати метрах, Кадич смотрел на охранников и водителей, околачивавшихся у клумбы, не догадываясь об опасности.

Он сомневался, что кто-то из этих парней уцелеет. Но беспокоило это его меньше всего.

Он забарабанил пальцами по рулю — не от скуки, а от нервов — и ощутил, как с каждой минутой нарастает его пульс. Несмотря на то, что Дино занимался подобным уже давно, каждый раз адреналин нахлынывал на него, словно в первый раз. Поиск решения, разработка, подготовка и исполнение, ожидание взрыва, запах горящих топлива и пластика и, да, горящей плоти.

Он впервые ощутил подобное двадцать лет назад, когда оказался хорватским боевиком в войне на Балканах. Когда Хорватия подписала перемирие с Сербией, Кадич понял, что на войне ему было слишком весело. Он не был готов прекратить, поэтому организовал наемную группу, занявшейся партизанскими действиями в Боснии, против сербской армии в интересах правительства Боснии. К группе проявило интерес ЦРУ, которое вскоре предоставило Кадичу и его людям инструкторов и оборудование.

У ЦРУ не ушло много времени на то, чтобы понять, что оно допустило ошибку. Хорватский партизанский отряд Кадича оказался замешан в преступлениях против сербского мирного населения, и ЦРУ оборвало связи с Кадичем и его группой.

После окончания войны, Кадич стал наемным убийцей. Он работал на Балканах и Ближнем Востоке, а затем, на рубеже нового тысячелетия, перебрался в Россию, где стал наемным убийцей для любого преступного объединения, нуждавшегося в таковом.

Он создал себе хорошую репутацию за несколько лет, а затем перебрался с вырученными деньгами обратно в Хорватию, где формально устроился на работу с неполным рабочим днем, живя, в основном, на деньги, вырученные в России за прошедшее десятилетие. Но время от времени ему приходили заказы, от которых он не мог отказаться.

Такие, как это покушение на Холдейна. Заказчик, лицо из русского криминалитета, предложил Кадичу баснословную сумму при минимальном, по оценке Кадича, риске. Единственное, русский очень точно определил время и место взрыва, сказав Кадичу, что намеревается громко заявить о себе.

«Nyet problem», сказал тогда Дино заказчику. Громче будет некуда.

Он замедлил дыхание, заставляя себя успокоиться.

И сказал сам себе фразу на английском, которую когда-то сказал ему американской инструктор:

— Stay frosty — «оставайся холодным».

Это стало для него своеобразным ритуалом в моменты затишья перед заданием. От этого ему становилось хорошо, и это стоило делать. Он ненавидел американцев, которые отвернулись от него, сочтя ненадежным, но они не могли забрать то, чему его научили.

И он намеревался в полной мере использовать это.

Дино взглянул на часы, а затем снова сосредоточился на темной площадке перед рестораном. Он не пользовался биноклем, так как была слишком большая вероятность того, что кто-то, проходящий мимо его автомобиля, или даже проезжающий мимо или глядящий из окна заметит человека с биноклем, глядящего в него на место, где вскоре произойдет взрыв. Любое упоминание о его машине заставит следователей из МВД заняться ее поиском на камерах наблюдения, и его достаточно быстро идентифицируют.