Памятники Византийской литературы IX-XV веков - Сборник

Близкую к роману сюжетную динамику обнаруживает также переработка сказания о маге и чернокнижнике Киприане, которое еще в VI в. стало темой поэмы императрицы Евдокии (IV–V вв.). Но от психологизма Евдокии, посвятившей основную часть своей поэмы исповеди Киприана, находившегося в договоре с дьяволом, не остается и следа. Повести Метафраста присуща большая динамика изложения, эпизоды быстро следуют один за другим, и основной упор делается опять на нравственную победу мучеников над преследователями.

Нередко встречаются среди житий Метафраста короткие рассказы типа средневековой новеллы, совершенно реалистические по содержанию, где тема чудесного почти отсутствует. Таково небольшое «Житие Евгения и дочери его Марии», в котором девушка, надев мужскую одежду, под именем Марина поселяется в мужской киновии, а затем становится жертвой обмана и клеветы.

Это житие предвосхищает те жития послеметафрастовского периода, в которых не только совершенно исчезают эпизоды чудесных явлений, но и сами герои изображены без обычного ореола святости. Как пример таких житий можно указать «Житие Марии

Новой», умершей от побоев ревнивого мужа, или «Житие Ильи Нового» — человека, проведшего жизнь в странствиях. Описание странствий святого напоминает скорее позднеантичные романы, чем аналогичные агиографические сюжеты. Из житий более поздних особого внимания заслуживает в первую очередь «Житие Василия Нового», интересное своими мистическими мотивами в описаниях видений его автора (некто Григорий); «мытарства» души умершей Феодоры и картина Страшного суда выполнены настолько художественно, что житие пользовалось огромной популярностью в литературе Древней Руси [10].

В первой половине XI в. уже наблюдается вырождение житийного жанра. Для этого времени характерна такая вещь, как повествование об Андрее Юродивом, где из 245 глав 220 представляют собой рассуждения на научные и эсхатологические темы. Правда, в тех немногих главах, которые автор предназначил для основной сюжетной линии, содержатся комичные эпизоды: юродивый притворяется пьяным и потешает толпу на улице; он появляется на улице без одежды и подвергается преследованию мальчишек. Более колоритен эпизод безуспешной попытки совращения Андрея блудницей из публичного дома, возле которого юродивый поджидает свою компанию — подвыпивших гуляк, потешавшихся над ним до этого в кабачке: по своей композиционной законченности и виртуозному построению диалога эпизод этот близок к эллинистическим и ранневизантийским мимам. Написанное по шаблону «Житие Антония Кавлея» привлекает к себе внимание витиеватым и пышным стилем; это энкомий–эпитафия, свидетельствующая об основательном знакомстве автора с энкомиями времен второй софистики.

Перечисленные жития представляют собой последние образцы агиографического жанра, имеющие жизненную силу и занимающие значительное место в литературной продукции своего времени. В последующие века житийный жанр, как и духовная поэзия, становится исключительно принадлежностью клерикальной сферы.

Эта общая картина основных жанров византийской литературы — поэзии, историографии и житийной литературы — дает возможность говорить о тех изменениях, которые претерпевает каждый из них на протяжении IX–X вв. Во–первых, в поэзии появляются весьма заметные светские тенденции; во–вторых, историческая литература существенно меняется: на смену традиционным летописным сочинениям приходят исторические мемуары, более ценные с точки зрения художественной; в–третьих, житийная литература утрачивает свою большую социальную значимость. Но в полной мере, как неотъемлемые свойства литературы, эти черты утверждаются только в эпоху следующего подъема византийского государства, который наступает в начале XII в.

ЛИТЕРАТУРА ЭПОХИ КОМНИНОВ

После почти полувековой непрекращающейся внутренней деградации Византийского государства, в условиях большой внешнеполитической опасности, — в 1081 г. к власти приходят провинциальные феодалы. Основоположником новой династии был Алексей I Комнин, восторженными отзывами о котором полна не только современная ему византийская литература, но и литература последующего времени.

Правление Алексея I (1081–1118 гг.), его сына Иоанна II (1118–1143 гг.) и его внука Мануила I (1143–1180 гг.) отмечено восстановлением всех областей жизни империи. И это составляет настолько разительный контраст с предыдущими десятилетиями, что для историков правление Комнинов до сих пор представляет собой «загадку» [11]. В условиях экономической стабилизации и укрепления внешнего положения империя переживает короткий, но невиданный по размаху подъем культуры и образованности.

Весьма характерным явлением для культурного облика этой эпохи была деятельность нескольких литературных кружков: особы императорского дома, начиная с Алексея, покровительствовали ученым и старались приблизить их ко двору. В настоящее время мы располагаем сведениями о трех наиболее известных кружках. Кружок с философским уклоном собирался при константинопольской патриаршей школе; во главе его стоял ритор и философ Михаил Италик. Второй кружок возник вокруг дочери Алексея — Анны, которая была известна как ученый–историк и большой знаток античности. Третий кружок немного позже собрала севастократорисса Ирина, родственница императора Мануила I.

По своему внешнему облику эти кружки напоминали процветавший в IX в. кружок Фотия. Однако их деятельность значительно усложнилась. Участники кружков, т. е. поэты, риторы, ученые, теперь не ограничивались общими беседами на научные темы: они обязаны были составлять для своих высоких покровителей руководства по различным областям знаний. Трактаты эти иногда писались в эпистолярной форме.

За истекшие три столетия значительный путь проделала византийская филологическая наука. Со времен Фотия не прекращались разыскание и переписка древних рукописей. Крупнейшими центрами, изготавливавшими списки произведений ученых и писателей древности, оставались по–прежнему монастыри, и первое место в этой области занимали большие киновии Афона, Патмоса, Лесбоса. Однако роль монастырских школ по сравнению со школами светскими значительно упала. Центром образования, как всегда, был Константинополь, и хотя вместо университета, который оказался в оппозиции по отношению к новым императорам, там теперь функционировала патриаршая Академия при храме святой Софии; во главе ее находилась коллегия двенадцати учителей, не только ученых богословов, но и риторов. Большим событием в научной жизни Византии того времени было открытие школы, где велось специальное преподавание медицины.

Победа Константина I в битве при Мильвии. Миниатюра IX в.

Святые. Пластинка из слоновой кости. X в.

Характерную черту философии и богословия эпохи Комнинов составляют рационалистические тенденции, которые были унаследованы от предшествующего периода. Едва вступив на престол, Алексей занялся делом Итала, которого, как уже упоминалось, Вселенский собор в 1082 г. предал анафеме. Через несколько десятилетий снова возник процесс о ереси. В 1117 г. был лишен епископского сана и осужден ученик Итала Евстратий, пользовавшийся до этого расположением императора. «Проэдр Никеи Евстратий, муж умудренный в божественных и светских науках, превосходящий в искусстве диалектики стоиков и академиков», — пишет о нем в «Алексиаде» Анна Комнина. Евстратий известен еще и как знаток Аристотеля: ему принадлежит комментарий к «Никомаховой этике» и к части «Второй Аналитики».

Эпоха Комнинов замечательна также новым подходом к античности по сравнению с предшествующей эпохой. Особенно это заметно на произведениях историографов. Произведения античной исторической прозы становятся живым источником и необходимой основой стиля для византийских писателей того времени, так что в большинстве их сочинений легко обнаружить откровенное подражание аттикистическим образцам.

В труде Никифора Вриенния легко усмотреть подражание Ксенофонту; образцами Анны Комнины служат Фукидид и Полибий; Ксенофонту и Геродоту подражает Киннам. Перечисленные авторы воплощают те пуристские тенденции в языке, которым в эту эпоху противостоят неоднократные попытки других авторов использовать, в целях художественных, язык народный. В этом отношении самым смелым и наиболее удачливым представляется современник Мануила I Михаил Глика. Его «Хроника», несколько напоминающая сочинение Малалы, изобилует народной лексикой и пословицами. Под углом этих различных направлений в литературном творчестве и обоснований различных взглядов на понятие истинной художественности произведения может рассматриваться вся комниновская эпоха.