Памятники Византийской литературы IX-XV веков - Сборник

Плодом этих совместных чтений явился огромный труд Фотия — «Мириобиблион» («Множество книг»), или «Библиотека» — собрание изложений прочитанных книг. Однако пересказами прочитанного Фотий не ограничивался. Нередко статьи у него содержат характеристику автора, привлекшего его внимание. Эти характеристики касались не только сущности творчества разбираемых авторов, но и их стиля, — при этом Фотий показал себя как горячий поклонник чисто аттической архаики.

Состав «Мириобиблиона» пестр. Большую часть его, по вполне понятным причинам, занимают изложения эксегетических сочинений Василия Кесарийского, Феодорита Кирского и других основоположников христианской доктрины. Тем не менее значительна и античная часть «Мириобиблиона». Фотий совершенно игнорирует античную поэзию и драматургию, занимаясь в основном литературой философской и исторической и отдавая при этом предпочтение эпохе второй софистики. Наряду с изложениями исторических трудов Геродота и Фукидида, Фотием сделаны обстоятельные переложения романов Гелидора, Ямвлиха, Аполлония Тианского. Одной из характерных и блестящих статей «Мириобиблиона» является небольшая статья о Лукиане.

Таким образом, «Мириобиблион» составляет определенную и весьма важную эпоху в развитии византийской литературной критики и в освоении Византией античного наследия.

ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО ХРИСТОЛЮБИВОМУ ВЛАДЫКЕ ВАСИЛИЮ [15]

Мы в духовном вертоградеСоберем цветы художеств,Всемудрейшему владыкеУвенчать главу честную.

Ей, царю непобедимый,Око мира, свет вселенский,Всех владык хвала и слава,Всех царей краса и диво!

Вся ромейская держава,Все Христово достоянье, —Все оно твое отнынеБожьей волей, славный кесарь!

Так ликуйте, человеки,Венценосца воспевайте,И венками славословийВластодержца увенчайте!

Нас твоя согрела мудрость,Словно вешняя отрада,Ты предводишь паству, пастырь,На благую пажить жизни.

МНОЖЕСТВО КНИГ, ИЛИ БИБЛИОТЕКА (МИРИОБИБЛИОН). ОПИСАНИЕ И ПЕРЕСКАЗ ПРОЧИТАННЫХ НАМИ КНИГ, КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ КОТОРЫХ ПОЖЕЛАЛ УЗНАТЬ ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ НАШ БРАТ ТАРАСИЙ. [16]

ВСЕГО КНИГ ТРИСТА БЕЗ ДВАДЦАТИ ОДНОЙ [17]

ВСТУПЛЕНИЕ

Возлюбленного брата Тарасия Фотий приветствует во имя господне!

Когда в сенате и царским указом я был назначен послом к ассириянам [18], ты попросил меня изложить тебе содержание прочитанных в твое отсутствие книг, самый возлюбленный мой из братьев, Тарасий, чтобы у тебя, с одной стороны, было утешение в разлуке, которую ты тяжело переносишь, с другой стороны, чтобы ты имел достаточно точное и вместе с тем цельное представление о книгах, которые ты не прослушал вместе с нами (а они составляют в общем триста без пятнадцатой части с прибавлением одной, именно это число, я полагаю, случайно миновало тебя из–за твоего отсутствия); принявшись за описание, как бы чтя твое упорное стремление и настойчивость, мы выполнили это, возможно слишком медленно для твоего пламенного желания и горячей просьбы, но слишком быстро для ожиданий кого–нибудь постороннего.

Пересказы книг расположены в таком порядке, какой для каждого из них подсказала мне память, так что всякому, кто захочет, не трудно будет отделить рассказы исторического содержания, от рассказов, имеющих иную цель… [19]

Если же тебе, когда ты примешься за изучение этого и вникнешь в самую суть, покажется, что некоторые рассказы воспроизведены по памяти недостаточно точно, не удивляйся. Ведь для читающего каждую книгу в отдельности охватить памятью содержание и обратить его в письмена — дело, если хотите, почетное; однако не думаю, чтобы было делом легким охватить памятью многое, — и притом, когда прошло много времени, — да еще соблюсти точность.

А по нашему мнению, из прочитанного скорее всего то, что удерживается в памяти, получает преимущество; и во все, что из–за своей легкости не минует твоего пристального внимания, мы не вложили столь большой заботы, как в иных случаях, но точностью изложения пренебрегли.

Если же в этих пересказах попадется тебе что–нибудь полезное сверх ожидания, ты сам в этом разберешься лучше. Книга эта, несомненно, поможет тебе вспомнить и удержать в памяти, что ты при самостоятельном чтении почерпнул, найти в готовом виде, что ты в книгах искал, а также легче воспринять, что ты еще своим умом не постиг.

КОДЕКС 26. СИНЕСИЯ, ЕПИСКОПА КИРЕНЫ, «О ПРОМЫСЛЕ», И О ПРОЧЕМ [20]

Были прочитаны сочинения Киренского епископа (имя его Синесий) «О промысле», «О царстве» и на другие темы; речь его возвышенна, величественна, а через это приближается к языку поэтическому. Были прочитаны его различные письма, доставляющие наслаждение и пользу, а вместе с тем насыщенные глубокими мыслями.

По происхождению Синесий был эллин, изучал философию. Говорят, что, обратившись к христианству, он принял безоговорочно все, но не согласился с догмой о воскресении [21].

Однако об этих его настроениях все молчали и, зная его высокую нравственность и чистый образ жизни, все–таки приобщили к нашей вере и посвятили в высокий духовный сан, — хотя столь безупречно живший человек еще не постиг света воскресения. И надежды оправдались: когда он стал епископом, в догму о воскресении он легко уверовал. И для Кирены был он украшением в то самое время, когда во главе Александрии стоял Феофил [22].

КОДЕКС 90. РЕЧИ И ПИСЬМА СОФИСТА ЛИБАНИЯ [23]

Были прочтены два тома Либания. Его вольные декламации и риторские упражнения полезнее, чем другие его произведения. Хотя в другом он отличается трудолюбием и любознательностью, зато утрачивает природную непринужденность, так сказать, грацию и красоту слога, впадая при этом в неясность, многое затемняя отступлениями, а многое из необходимого и пропуская. В остальном же он — образец и норма аттической речи. Понятен он и в письмах. Много у него сочинений на различные темы.

КОДЕКС 128. РАЗЛИЧНЫЕ СОЧИНЕНИЯ ЛУКИАНА [24]

Были прочитаны «Фаларид», «Разговоры мертвых», «Диалоги гетер» и разные другие сочинения, в которых Лукиан почти везде высмеивает эллинов, их глупость и боготворчество, их склонность к разнузданным порывам, их невоздержность, неправдоподобные и нелепые выдумки их поэтов, которые породили неправильный государственный строй, путаницу и сбивчивость в прочей жизни; он порицает хвастливый характер их философов, у которых ничего нет, кроме бесконечных пересказов своих предшественников и пустой болтовни.

Короче говоря, Лукиан старается написать эллинскую комедию в прозе. Сам же он, кажется, из тех, которые не придерживаются никаких определенных положений. Выставляя мысли других в шутовском и нелепом виде, то, что думает он сам, он не высказывает; разве только кто–то приводит его мысль, что не существует достоверного суждения.

Однако язык у него превосходен, он пользуется словами красочными, меткими, выразительными; в мастерстве сочетать строгий порядок и ясность мысли с внешним блеском и соразмерностью соперников у него нет. Связность слов достигает у него такого совершенства, что при чтении они воспринимаются не как слова, а словно какая–то сладостная музыка, которая, независимо от содержания песни, вливается в уши слушающих. Одним словом, повторяю, великолепен слог у него, хотя и не подходит для его сюжетов, которые он сам предназначил для смеха и шуток.

А то, что сам он принадлежал к тем, у кого нет определенных суждений, доказывает такая надпись на книге. Гласит она следующее:

Все это я, Лукиан, написал, зная глупости древних.Глупостью людям порой кажется мудрость сама.Нет у людей ни одной безупречно законченной мысли;Что восхищает тебя, то — пустяки для других [25].

КОДЕКС 186. РАССКАЗЫ КОНОНА И ТАК НАЗЫВАЕМАЯ «БИБЛИОТЕКА» АПОЛЛОДОРА [26]

Глава 1 . Мидас и Бриги

Была прочитана небольшая книжечка — рассказы Конона. Он посвящает этот небольшой труд царю Архелаю Филопатору [27].

В книге содержится 50 рассказов, извлеченных из множества древних сочинений. Первый рассказ повествует о Мидасе и о Бригах.

Мидас нашел клад и сразу стал неслыханно богатым, — тогда он сделался учеником Орфея на горе Пиерии и стал у Бригов управлять различными ремеслами. В царствование Мидаса возле горы Бремия, где обитал многочисленный народ Бригов, заметили также и Силена — тогда это существо, лишенное образа человеческого, доставили к царю. А у Мидаса все превращалось в золото, — даже то, что служило ему пищей. Поэтому он убедил своих подданных уйти из Европы и перейти Геллеспонт; и поселился выше Мисии, немного изменив имя племени, и назвал он их вместо бригов фриги (фригийцы). У Мидаса было много таких людей, которые доносили ему обо всем, что говорилось и делалось среди его подданных; таким способом до самой старости охранял он свое государство от мятежей, и шла молва, что у него длинные уши; немногим же позже молва превратила его уши в ослиные; и от этой изначальной шутки пошло поверье, будто это было и на самом деле.