Предтечи Зверя. Алёна - Леонида Подвойская

– Нет. Просто на поправку пошла. Раздумала я помирать.

– Молодец, Даниловна. Только не усердствуй. А ты, девочка, ей не потакай.

– Нет, что Вы! - искренне заверила врача девушка. Она остановилась и смотрела вслед врачу, пока тот не вошёл в ординаторскую.

– Кто это? - поинтересовалась она на обратном пути.

– Хирург наш. Талант. Золотые руки у мальчика. И душа тоже.

– У мальчика, скажете тоже, - фыркнула Алёна.

– Конечно, Алёнушка! Ему то двадцать пять всего.

– Ого! А Вы говорите: "Мальчик".

– Ладно, внучечка, не будем спорить. Для меня он мальчик, для тебя - дяденька, а для обоих и остальных больных - Андрей Андреевич. Вот и прогулялись. И видишь - уже товарки мои проснулись. Как самочувствие, девчата? Вижу, что хорошо. А я вот, решила пройтись, аппетит нагулять.

– Ты, Даниловна сегодня и говоришь по - другому. Голос прорезался.

– Сдаётся мне, много что скоро будет по-другому. Спасибо, внучечка, иди к себе, а то обход скоро.

Так уж получилось, что с соседками по палате девушка познакомилась позже, чем с больными "палаты Даниловны". Две девочки одногодки из разных деревень попали сюда с одной и той же напастью - "падучей". Как и Алёну, их тяготило нахождение здесь. Но ещё больше их угнетала сама болезнь. Они и раньше подсознательно чувствовали себя изгоями, а сейчас, в возрасте первой любви, ну, первой влюблённости, когда кавалеры обходили их стороной, это чувствовалось особенно остро. И во время обхода они были хмурыми, неразговорчивыми, отвечали на вопросы уже знакомой Алёне Веры Ивановны односложно.

– Ну а ты, птаха, как? Освоилась уже? - обратилась к ней врачиха.

– Да, спасибо, всё хорошо.

– Извини, но у нас с тобой маленькое… недоразумение. Где-то пропали твои анализы крови. Придётся сдавать ещё раз.

– Ничего, я щедрая.

– Это как?

– Ну, медсестра этой иголкой уколола, а кровь как брызнет! Я даже расстроилась - ей и на халат и на лицо попало. А она ничего, только улыбалась, когда вытирала. "Какая ты щедрая", - говорит. Ничего, я сдам.

– Вот и договорились. Ну, хорошо, девочки. Выздоравливайте.

– "Выздоравливайте" - фыркнула ей во след Алёнина соседка - Тома, полненькая, крепко сбитая малышка. - Знает, что врёт, и не краснеет.

– Почему " врёт"? - изумилась Алёна.

– Ты не знаешь? - заговорила вторая "сопалатница" - Светлана. - Ведь наша болезнь не лечится. Мы же читать умеем. Это или проходит или не проходит. А врачи здесь - постольку поскольку. У тебя это давно?

– Что "это"?

– Ну, приступы.

– Нет. Не было. Вот, позавчера в обморок упала - и всё.

– Значит, только проявилось. Плохо.

На дальнейшие расспросы девушки решили не отвечать.

– У Веры расспросишь, она и расскажет. А может, у тебя что другое.

Не добившись правды, Алёна решила наведаться к Даниловне.

Обход сегодня у взрослых проводил этот самый хирург Андрей Андреевич. Заставшая его девушка так непосредственно и восторженно рассматривала врача, что тот её не выгнал, вдруг засмущался и осмотр в их палате быстро закончил.

– А, что понимает! Ему бы вырезать чего кусок, - разозлилась третья, неразговорчивая соседка Даниловны.

– Ну что Вы! Говорят, будет светилом. Его уже в область приглашали, а он всё здесь практику нарабатывает.

– Вот пусть и нарабатывает, а не лезет, чего не знает! Хирург! У меня сахар и давление. Мне рожать нельзя из - за этого. А детей нет!

Алёна во все глаза смотрела на желающую родить старуху.

– Мне тридцать два уже, ещё год - два, ну три, и всё!

– А что же Вы… или всё время болеете? - участливо поинтересовалась одна из соседок.

– Да нет. Была у меня девочка. В пятый класс уже ходила… Ты, Алёнушка, выйди из палаты. Не для детей это.

Девушка вышла, и, краснея, тут же приникла ухом к двери. Потом нашла закуток в нише с телевизором сидела и плакала, пока не пришло время помогать разносить завтрак. Потом помогала убирать и водить больных на процедуры. Затем получила свою порцию уколов. Затем, увидев хлопотливую девушку во взрослом отделении, её вызвал к себе хирург.

– Больным нужен отдых и покой, а ты всё время в движении, в каких-то заботах. Тебя что, так наш медперсонал напряг?

– Ой, что Вы! - всплеснула руками Алёна. Это я сама.

Андрей с улыбкой рассматривал пациентку. Худенькая до хрупкости, но в тоже время - крепенькая, видно, приученная к физическому труду. Большие тёмно - голубые глаза. Пухлая великоватая для узенького личика верхняя губа создавала впечатление, что девушка улыбается. Что тут же вызывало ответную улыбку. Ещё природа наградила девочку удивительно пышной русой шевелюрой. "Красавицей вырастет. Уже сейчас симпатичная, а через годика два, когда расцветёт…"

– Скажите, а вот операции делать… вам не страшно? - с искренней непосредственностью прервала его размышления больная.

– Операции? Нет… А почему мне должно быть страшно?

– Ну, вдруг что не так пойдёт? Вдруг не получится?

– Ах, в этом плане? Знаешь… Алёна, в начале было страшно. Очень. Теперь руки не дрожат, а всё равно перед каждой операцией волнуюсь. Умничка, правильно угадала.

– Не угадывала. Просто увидела на обходе.

– Что - что ты увидела? - даже подался через стол молодой хирург.

– Человек Вы очень хороший. Вокруг Вас, как это правильно, аура аж светится. Я таких мало видела…

– Спасибо за комплимент, - засмущался врач, но у нас здесь вот так…подхваливать нельзя. И всё равно, постарайся меньше суетится и больше отдыхать. Узнает наше руководство… Я ещё с Верой Ивановной переговорю.

А скажите, у этой нашей…, ну, из палаты Даниловны. У которой дочку… Она. что, и вправду из-за болезни не сможет никого народить?

– Родить, Алёнушка, родить, - поправил Андрей. - Видимо, да. Мы здесь как будто анализы проводим, какое- то лечение, потом в область отправим, потом в республику. Может, пока окончательный диагноз придётся говорить, другая рана зарубцуется. Но это между нами, да?

– Да. А можно мне к Вам на операцию?

– Не боишься? У нас многие ребята в обморок бухались. А ты, вот, - он показал на записи в истории болезни - получается и без этого можешь сознание потерять.

– Да не боюсь я!

– Ну, посмотрим, как себя будешь вести!

– Ух, как буду!

– Да шучу, я девочка, шучу. Конечно нельзя. Как ты должна понимать, не детское это дело.

В коридоре её ждала медленно, но уже без помощников передвигающаяся Даниловна.

– Что хотел Андрей? - поинтересовалась старуха. Она внимательно выслушала краткое изложение беседы. - Я ему покажу " не детское дело"! - пообещала девушка.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});