Кухарки и горничные - Николай Лейкин

— А гдѣ-же садъ-то при дачѣ? Это четыре-то сосны садомъ называются?

— Закаркала, закаркала ужъ! И не видала я женщины недовольнѣе нашей няньки! — воскликнула барыня. — Ты, милая, вѣдь еще и оглядѣться не успѣла, а ужъ хаешь.

— Да ужъ я вижу, что тутъ ребенку- и на солнышкѣ погрѣться будетъ негдѣ.

— Возы пріѣхали? А гдѣ-же извозчики-то? — спрашивала барыня.

— А гдѣ! У извозчиковъ одно мѣсто, куда они ходятъ, — отвѣчала горничная. — А только, барыня, я вамъ прямо скажу, съ кухаркой въ одной комнатѣ мнѣ умѣститься и думать нечего. Гдѣ-же я тогда бѣлье-то убирать буду? Вѣдь вы спрашиваете, чтобъ все въ порядкѣ было.

— Опять насчетъ комнаты? Да не терзайте вы мою душу хоть сейчасъ при переѣздѣ-то.

— Нѣтъ, ужъ какъ хотите, а тамъ даже гладильной доски не поставить! И чего вы сквалыжничаете изъ-за комнаты, я не понимаю! — не унималась горничная. — Я осмотрѣла дачу… Лишняя комната, какъ разъ, для меня есть.

— Сквалыжничаете! Какъ ты смѣешь мнѣ говорить, что я сквалыжничаю! Михаилъ Иванычъ! А ты развѣсилъ уши и слушаешь такъ, какъ будто-бы это не твое дѣло. Уйми эту наглянку.

— Анна! Если ты не замолчишь, то я… Что это такое! — слегка возвысилъ голосъ баринъ.

Горничная зашла за спину барыни и выставила ему языкъ. Извозчикъ, видѣвшій съ козелъ эту сцену, даже захохоталъ. Баринъ сконфузился, не зналъ, что сказать и убѣжалъ въ дачу.

— Ты чего смѣешься, дуракъ! Тебѣ чего смѣшно? — крикнула на извозчика барыня и стала съ нимъ разсчитываться за карету.

— Да какъ-же не смѣяться-то, барыня, коли она языкъ…

— А вотъ за то, что не умѣетъ языкъ держать на привязи, за это ей и досталось. Ну, молчи. А то я и на чай тебѣ не дамъ.

Появились ломовые извозчики.

— Съ пріѣздомъ, ваша милость… — кланялись они, снимая картузы.

— А вы чего по кабакамъ шляетесь? — встрѣтила ихъ барыня. — Гдѣ-бы мебель въ дачу вносить, а вы…

— Да мы и хотѣли для вашей чести вносить, а госпожа горничная говоритъ: «господъ дожидайтесь. Пріѣдутъ и укажутъ, какъ и что»…

— Дождется ужъ эта госпожа горничная, что я ее протурю за ея распоряженія. Тащите обѣденный-то столъ въ балконную комнату. Это столовая будетъ.

Барыня вошла въ дачу и прошла въ кухню. Тамъ кухарка чистила картофель.

— Ну, что, Дарьюшка, растопила плиту? — спросила ее барыня.

— Растопить-то растопила, принесъ дворникъ гнилую доску отъ забора вмѣсто дровъ. Но какая это плита, помилуйте! Всего только въ двѣ конфорки… — плакалась кухарка. — Вотъ когда мы въ Рамбовѣ на дачѣ жили съ генеральшей, то тамъ плита…

— И эта недовольна дачей! И эта ноетъ!

— Да какъ-же довольной-то быть, если въ мелочной лавочкѣ даже корешковъ къ супу нѣтъ.

Появилась горничная съ гладильной доской.

— Какъ хотите, барыня, а я гладильную доску въ ту маленькую комнату поставлю, которая около кабинета барина, потому, воля ваша, а въ кухаркиной комнатѣ мнѣ гладить невозможно.

— Петенькѣ эта маленькая комната пойдетъ, Петенькѣ и подъ гостей. Тамъ два дивана поставятся.

— А баринъ ужъ позволили мнѣ туда доску поставить. Вѣдь имъ-же я сорочки-то гладить буду.

— Ахъ, вы меня извести хотите! — воскликнула барыня и схватилась за голову.

1903