Фантастические рассказы - Андрей Балабуха

- Аварийная связь? - спросил Баркан.

- Есть, шеф-пилот! - До чего же Уолт любит уставное обращение, просто диву даешься! Впрочем, играть, так по всем правилам.

- Посадка через пятнадцать минут. Проверить крепления. Беляков - салон. Белин - кубрик.

Баркан услышал, как что-то звонко клацнуло, - наверное, магнитна подкова о комингс. "Да, - подумал Баркан. - Невесомость. Одно дело - сутки на орбитальном тренажере, а другое - три месяца полета. Всю душу вымотало. И эти магнитные подковы. Идешь как по болоту - ногу поставил, а потом приходится вытягивать. Нет, все-таки мы многого недооценили на Земле..."

- Инженер, - спросил Баркан, - как твои пластыри, инженер?

Банах, как всегда, ответил не сразу.

- Пластыри... Что пластыри? Выдержат пластыри.

"И это тоже, - подумал Баркан. - Пластыри. Хорошо, хоть они не подвели. Не то, что противометеоритная автоматика. Пять дырок. Должно быть, снаружи выглядит впечатляюще - термоброня аварийных пластырей придает кораблю вид этакого заслуженного ветерана, которому пора на отдых".

- Порядок, шеф-пилот. Крепления проверены.

- Хорошо.

- В салоне порядок.

- Хорошо. По местам!

Теперь только посадка. Вроде бы все должно быть хорошо. И все-таки... А все-таки главное, конечно, не это: мелочи, мелочи... Самое страшное мелочи. Бытовые удобства. Похлебка из хлореллы. Тьфу! Горячая ванна и ионный душ - вот чего нам больше всего не хватало. Кто бы мог подумать, что нас заест быт? Вернее, отсутствие оного...

Пора!

Теперь только бы не уйти с луча. Держать его в кресте. Вот так. Ну и рысклив же ты, дружок...

Сейчас Баркан был как бы мозгом, пересаженным в чужое и потому еще непослушное тело, которое надо было заставить подчиняться, потому что от этого зависело все - вплоть до самой жизни. И тело подчинилось, неохотно, трудно, но подчинилось.

И вдруг корабль словно уткнулся в какую-то тугую, вязкую стену. Двигатели продолжали изрыгать пламя, корпус дрожал и стонал, не в силах сдвинуться с места. Амортизаторы противоперегрузочных кресел просели до упора.

- Инженер! - крикнул Баркан. Банах кивнул. И сразу же наступила удивительная тишина. И - легкость.

Баркан тыльной стороной ладони провел по лицу.

- Все, - выдохнул он. - Конец...

Внешне здание музея истории Плутона напоминало первые города планеты: ауропластовый купол, золотисто поблескивающий в лучах искусственного солнца. Купол этот вздымался над широко раскинувшимся парком - елями, лиственницами, пихтами и сибирскими кедрачами, лучше всех прижившимися в новом мире. Центр здания находился в одном из фокусов обширной, залитой габбропластом эллиптической площади, а в другом фокусе возвышалс пьедестал будущего памятника первооткрывателям - огромная плита, вырезанная из первозданного вулканического плато в том самом месте, где когда-то сел "Аршак".

Вся площадь была уже запружена людьми, но все новые и новые потоки продолжали вливаться из аллей парка; целый рой повис над площадью на гравитрах. Весь воздух был наполнен сдержанным гулом и говором. И вдруг откуда-то раздался перекрывший этот шум возглас:

- Идут! Вот они!

В зените появились четыре темные точки, образовавшие квадрат, в центре которого яростным пламенем горела маленькая желтая звездочка. Вот она погасла, и на ее месте осталось темное пятнышко - сразу было даже не понять, действительно ли там что-то есть или это только оптический обман. Но темное пятнышко медленно опускалось, постепенно приобретая вытянутую, сигарообразную форму.

- Взяли полем и ведут, - сказал кто-то.

А потом тишина взорвалась фейерверком приветственных возгласов, криков: рой гравитристов пришел в хаотическое, броуновское движение.

Через несколько минут на плите-пьедестале уже стоял, слегка покачиваясь на коленчатых лапах-амортизаторах, корабль, темное веретено, покрытое прогоревшей и изъеденной термоброней, с ясно видными заплатками пластырей и трудноразличимыми буквами по-русски и на интерлинге - "Аршак". А по выскользнувшей из люка лестнице спускались пять человек в странных, непривычных скафандрах...

Цепочкой шли они через толпу, и та раздвигалась перед ними, пока кто-то не крикнул:

- Качать их! Качать!

Шедший впереди пытался было отбиваться, но это было безнадежно.

Только через час они наконец выбрались из парка и вошли в приземистое здание станции телетранспортировки, чтобы мгновенно выйти из такого же здания дома, на Земле.

- ...состоялось открытие музея истории на Плутоне. К открытию музе было приурочено и прибытие атомно-импульсного корабля "Аршак". Этот корабль, являющийся двойником того, на котором триста лет назад достигли Плутона первые посланцы Земли, был собран по найденным в архивах Совета Космонавигации чертежам и своим ходом перегнан на Плутон экипажем, состоявшим из преподавателей Академии Космонавигации Валерия Баркана и Сергея Бурдо и курсантов Уолтера Белякова, Ярослава Белина и Виктора Банаха. Сейчас "Аршак" поставлен перед зданием...

Баркан выключил экран и поднялся. Пора идти в аудиторию. "А все-таки, подумал он, - для ребят это были неплохие каникулы. Да и практика тоже. И нам с Сережей не вредно было встряхнуться..."

Андрей Балабуха. Забытый вариант

Когда третий и последний из реакторов "Коннора" был катапультирован и взорвался в полусотне километров от места посадки, оставив в песке спекшийся в стекло кратер, до поверхности планеты оставалось чуть больше двух километров. Теперь тормозить. можно было лишь аварийным бороводородным двигателем, но, для того чтобы тридцать секунд его работы при сложившейся ситуации дали ощутимый эффект, масса корабля была слишком велика. Бонк катапультировал двигательный отсек - это две тысячи тонн мертвого груза. Разноцветные кривые на экране вычислителя сблизились, но не слились: мало! Еще четыреста девяносто тонн. И это были два танка с питьевой водой. Бонк, не задумываясь, нажал клавишу катапульты. А затем короткий, яростный, спасительный удар бороводородных двигателей. Еще. Еще. Еще...

Посадка оказалась не слишком мягкой. Крейсер тряхнуло, кресло обхватило Бонка, удержало, отпустило. Он потер рукой грудь, по которой разливалась тупая боль от ушиба.

Реакторная чума! Откуда-то приходит поток излучения, достаточно жесткого, чтобы свободно пронизать броню крейсера, и при этом достаточно активного, чтобы вывести из-под контроля реакцию синтеза тяжелых хроноквантов в корабельных реакторах... Бонк никогда не верил в нее. На Звездном Флоте о ней ходили легенды, но ни разу ему не довелось встретить человека, который бы столкнулся с реакторной чумой сам. Где-то, кто-то, когда-то... Что ж, значит, он будет первым.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});