Искушение для затворницы - Дэни Коллинз

Ферн манила его и в то же время так робела, что он не мог ее понять. Опытные женщины любят дразнить, но это не ее случай.

Зафир был уверен, что их влечение обоюдно.

Теперь-то, конечно, учитывая ее неопытность, ее поведение было понятно, но пока длилась ночь, он изводил себя мыслями о том, что, может быть, не так уж она его и хочет.

А потом она стояла перед ним в ручье и, демонстрируя свое тело, давала понять, что на все согласна.

Она приникла своими губами к его губам, поддавшись страсти, и земля ушла из-под ног. Зафир не мог припомнить случай, когда обычный поцелуй распалил бы в нем такое пламя желания. Они бы обязательно поладили, но стражники Раида неусыпно наблюдали за ними, и одно лишь это удержало Зафира от того, чтобы последовать зову дикой крови своих предков.

Теперь непременно нужно было заманить Ферн в свою палатку. Если бы она согласилась, он забрал бы ее невинность.

– Расскажи мне о себе, Ферн, – велел он, все еще не до конца веря ее признанию. – Тебе никогда не было любопытно?

Она сверкнула на него испуганным, несколько беспокойным взглядом, а потом посмотрела на детей, которые пытались разобраться, как работает панорамная съемка. Телохранитель Тарика ушел вперед по тропинке и не слышал их.

– Очень даже любопытно, – возразила она, и на скулах проступил легкий румянец. – Мне, например, любопытно, почему с нами пошел телохранитель Тарика, но никто из охраны девочек. Какой вывод из этого следует?

– Охранник моего сына – наш лучший змеелов, – ответил Зафир, развеселившись. Он понимал, что по европейским меркам в его стране равноправия не существовало, но в данном случае он руководствовался исключительно практическими соображениями. – Я подумал, хорошо, если он осмотрит территорию, прежде чем туда забредут дети. А теперь прекрати увиливать от ответа. Ты же прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю. Сколько тебе лет? Будь ты местная, я бы не удивился, но как англичанке удалось остаться нетронутой до двадцати двух лет?

– Двадцати трех, – поправила его Ферн, с деловитой гримасой скрещивая руки на груди. Она ниже опустила соломенную шляпу, пытаясь спрятаться под ее широкими полями. – У меня были другие приоритеты.

Она говорила чопорно и напряженно – нетипично для западного человека. Большинство людей ее возраста занимаются сексом как минимум от скуки. Он сам в этом возрасте был точно ребенок в конфетной лавке: приобретя к двадцати с лишним годам уже некоторый опыт и находясь на пороге скорой женитьбы, он вволю пользовался свободой, пока она у него была.

Хорошо, хоть так, ибо годы брака были безрадостны.

– Не подумай, что я бросаю тебе вызов, – добавила Ферн, с упреком глянув в его сторону, но он задержал на ней взгляд, и выражение ее лица снова смягчилось.

Ферн не осознавала, что одновременно отталкивая и желая Зафира, она вынуждает его показать ей, что она упускает. Он возбудился от одного лишь касания к ее руке.

– Есть и другие способы испытать удовольствие – не обязательно идти до конца, – заметил он, мысленно уже проделывая с ней всякие штуки. – Мне с трудом верится, что ты даже не целовалась.

– Этого я не говорила, – возразила Ферн. – Просто я… – Ее лицо исказилось болью, и она переключила внимание на детей. – Я не супермодель. Мужчин я не интересую.

Ее уязвленные чувства передались и Зафиру. Он размяк и ослабел, когда нужны были сила и стойкость, однако он лучше многих понимал, что чувствуешь, когда тебя отвергают.

– Ты себя недооцениваешь. Мужчины ленивы и срывают то яблоко, что ближе висит. Это не потому, что наверху яблоки невкусные.

– И это говорит мужчина, который утром был согласен взять единственный фрукт в корзине, – парировала Ферн и покраснела. – Не слушай меня. Ты прав, и давай забудем обо всем этом. Мне как-то не по себе.

Он явно ее задел, раз она стала защищаться. Она была гораздо неувереннее в себе, чем он предполагал, и ему стало от этого неуютно.

– Я прикрыл тебя полотенцем, чтобы другие не видели то, чем я хотел бы насладиться сам. Ты интересуешь меня, Ферн, – признался Зафир.

Его слова вскружили ей голову, и на лице, обрамленном полями дурацкой шляпы, изобразилось удивление, а глаза наполнились нежностью.

Он попытался собрать в кулак остатки самообладания.

– Но известно ли тебе что-нибудь о нашей истории? – спросил он властно. – Роман отца с моей матерью спровоцировал серьезный раскол в стране. Отец разорвал помолвку с другой девушкой и сделал наследником сына-полукровку. Любой намек на западное воспитание мои недруги воспринимают в штыки. Будь мы в Лондоне, я бы в два счета заманил тебя в постель, но здесь не Лондон. Поэтому, как бы сильно я ни любил приключения, ради блага моей страны – и, возможно, ради моего собственного блага – между тобой и мной ничего не может быть.

От намека на то, что Зафир по-настоящему хочет ее, Ферн покраснела еще сильнее.

Она не могла отвести от него взгляд, но скрыть чувства, которые он у нее вызвал, тоже не могла. Она с каким-то отчаянием всматривалась, не смеется ли он над ней, не обманывает ли, но увидела лишь, как расширились его зрачки.

У нее сердце ушло в пятки.

– Но меня раздражает, что у тебя есть варианты, – сердито прорычал Зафир, метнув взгляд на телохранителя. – Даже несколько.

– Что? – Она взглянула на человека, тыкавшего длинной палкой под карликовым кустиком. – Ни один из них мне не нравится!

– Значит, тебе нравлюсь только я? Хорошо.

– Отнюдь! – возмутилась Ферн достаточно громко, так что дети остановились и повернулись в их сторону.

Ферн поспешно скрестила руки на груди, досадуя на себя, но Зафир не растерялся:

– Мисс Дэвенпорт обиделась, что я назвал Англию серой и скучной. Но я ведь говорю с любовью, как истинный англичанин.

И, снова повернувшись к ней, тихо возразил:

– Если ты начнешь захаживать в палатки к другим мужчинам, я за себя не ручаюсь.

– Я не… О чем ты вообще говоришь? Ты будешь…

– …ревновать? – подсказал Зафир сквозь зубы. – Еще хуже. Мне хочется думать, что я один тебя возбуждаю. Это дикость, да, но не забывай – я англичанин только наполовину. Также во мне течет и варварская кровь. Я тебя хочу, но если ты не будешь моей, то не будешь ничьей.

Ферн опешила от его самоуверенности.

– Какая глупость, – пролепетала она. – В отличие от тебя, я стопроцентная англичанка. Ты так нагло разговариваешь со всеми женщинами? – Ферн залилась румянцем, но Зафир так ее рассердил, что она неожиданно расхрабрилась и продолжила: – Мы ведь едва знаем друг друга!

– Но я хочу тебя заполучить и вижу, что и ты хочешь меня не меньше. Но решать будешь только ты, – произнес он с диким рыком, раздувая ноздри. – Давай же, скажи, что я не прав. Отвергни меня.