Искушение для затворницы - Дэни Коллинз

Ферн слышала от матери, как называются женщины подобного поведения. Какой позор, если Зафир повесит такой ярлык и на нее. Куда подевалось ее самоуважение?

И как теперь смотреть ему в глаза?

Зафир мучился так, будто его связали и посадили на муравейник. Кожа зудела, внутренности горели, он никак не мог выйти из сложившейся ситуации и терзался муками совести, потому что все это случилось по его вине. Надо оставить Ферн в покое.

Зафир держал себя в руках, хотя и был в курсе всех ее передвижений по лагерю. До него иногда долетал манящий звук ее голоса, но он убеждал себя не обращать внимания. Когда Тарик позвал Ферн составить им компанию на соколиной охоте в пустыне, она искала ответ в глазах Зафира, и он вынудил ее отказаться.

И она таки отклонила предложение, а у него все внутри рвалось от злости.

Во всем этом не было никакой логики. Он ее едва знал и старался держаться подальше, но весь день на охоте думал только о ней. Он с легкостью представлял себе ее любопытные, очаровательные повадки и воображал веснушчатое лицо, обращенное к небу. Ему ужасно хотелось, чтобы она увидела его пустыню, узнала древние традиции его народа и стихийно влилась в его мир.

Но зачем?

Он никогда не испытывал привязанности ни к одной женщине, если не считать жены – но даже и с ней…

Он задвинул мысли о своем браке в дальний угол сознания, как делал всегда, и просто стал сравнивать Ферн с более приятными, более продолжительными своими романами. С хорошенькими чувственными женщинами, которые млели от его внимания. Но когда те отношения заканчивались, он испытывал не более чем легкое неудобство. Бывало, он положит глаз на новую красотку, а она окажется замужем или по любой другой причине недоступна – тогда он без труда переключался на кого-нибудь еще.

Так почему с Ферн так не получалось? Неужели потому, что никого больше поблизости не было – как она сама недавно съязвила?

Его брак длился почти пять лет, и все это время он жил без секса. Теперь он может протянуть без женщины недели две.

Ферн же действовала на него как никто. Когда они вернулись в оазис после охоты и оглядели лагерь с вершины, Тарик заметил, что мисс Дэвенпорт смахивает на скелет на песке. Раид усмехнулся, а Зафиру пришлось прикусить язык, чтобы не выдать колкость, и вместо этого сдержанно напомнить сыну, что следует быть повежливее.

Ну да, она бледная и длинноногая – но, скорее, как статуэтка из слоновой кости. Ее коса цвета червонного золота толстым канатом лежала на спине. Все оставшееся время на спуске Зафир воображал, как обовьет эту косу вокруг руки и притянет Ферн к себе для поцелуя.

Нужно было как-то сдержать свое либидо, прежде чем он ее увидит, поэтому он задержался с Тариком, чтобы посмотреть, как тот будет ощипывать пойманную дичь. Через пару минут сын с раздражением, которое нередко проявляют дети, когда родители слишком над ними трясутся, сказал: «Я справлюсь». Но вместо того, чтобы обидеться, Зафир признался себе в трусости. Он пошел пригласить Ферн на ужин, а в итоге потащился за ней через весь лагерь.

Надо было сразу окликнуть ее и поговорить в открытую, но он, как тупое животное, уставился на ее не пышные, но крепкие и красивые ягодицы, которые перекатывались от ходьбы под невесомой тканью саронга. Казалось, она никуда не торопилась. Наклон ее головы говорил о том, что она наслаждается созерцанием окрестностей.

Вот эта минута слабости его и сгубила. Когда он наконец нагнал ее в относительно укромном месте рядом с ее палаткой, он уже так раззадорил себя фантазиями, что остатки самоконтроля улетучились при взгляде на ее почти голое тело. Он не сказал ни слова. Удивительно еще, что потрудился скрыться с ней из вида, прежде чем повалить на песок.

Если бы она только увернулась от его ласк! Но нет – она с легкостью принимала их, так что дальше решать было ему. Когда она разомкнула губы и поцеловала его в ответ, он потерял голову. Его отрезвила лишь мысль о том, что их могут застигнуть в любую секунду.

И теперь, когда он знал, как она податлива, как млеет от его прикосновений, позволяя делать с ней все, что угодно, он мог думать лишь о том, чтобы ласкать ее снова. Довести до такого же исступления и проникнуть в нее, заставляя ее кричать от восторга.

Совершенно невозможно.

Ферн сидела напротив него за столом, опустив ресницы, и облизывала губы, смакуя тушеную дичь. Детишки сражались за ее внимание, и даже Аминея, казалось, пыталась ее развлечь.

Зафир же делал все возможное, чтобы не смотреть в ее сторону.

Но он приметил, что Ферн замоталась в хлопковую броню и ерзала, будто на иголках. Волосы она спрятала, но несколько прядей около лица выбились из-под хиджаба. Она без конца поправляла воротник и одергивала юбку, которую норовило сдуть ветром, гулявшим по долине в этот закатный час.

Раиду ничто не мешало гладить жену по щеке, а он, Зафир, не мог даже протянуть руку и заправить выбившиеся локоны под платок своей пассии. Он был возмущен такой ужасной несправедливостью и горем, которое чувствовал, получив отказ.

– Ты ходишь какой-то хмурый все каникулы, – заметила сестра, легонько толкнув его в бок. – Что тебя гложет?

Раид накрыл ее ладонь своей и пробормотал:

– Люди нашего положения не всегда вправе говорить о том, что нас тревожит.

Взгляд Аминеи переметнулся на Ферн, и та быстро смекнула, что она здесь лишняя. Она сделала гримасу, однако тут же переменилась и улыбнулась Тарику.

– Я должна еще раз поблагодарить вас, юноша. Мне все очень понравилось – и вкусный ужин, и приятная компания. Признаться, мне немного непривычно быть в шумном обществе. Я росла только с матерью – вот вся моя семья. Она часто работала допоздна, поэтому я привыкла есть в одиночестве.

«Если меня не пригласят снова, я буду даже рада», – читалось между строк.

Почему-то это задело Зафира. Раид не был снобом, но смотрел на вещи трезво. Ферн в этой семье была отведена определенная роль, и всем надлежало об этом помнить.

Ферн засобиралась под благовидным предлогом, и тут Тарик запросто поинтересовался:

– А где же был ваш отец? Умер?

– Нет, э-э-э… В общем…

У Ферн расширились глаза, словно она выехала на встречную полосу. Она сглотнула.

– Не у всех людей родители живут вместе, – выручила ее Аминея, выразительно косясь на Ферн, которая, в свою очередь, глядела на Раида, сгорая от стыда, будто он проклянет ее за то, что она посмела быть незаконнорожденной в присутствии его дочерей. Наверное, Ферн забыла, что мама и дядя девочек тоже родились вне брака.

– Как наша бабушка, что осталась в Англии и не стала жить здесь? – уточнила Башира.

– Именно, – подтвердила Аминея, кладя руку на головку дочери и одновременно посылая Зафиру страдальческий взгляд.