Ниндзя с Лубянки - Роман Ронин

Вопросы есть?

– Попутчики Макина и этой… Третьяковской?

– Тредиаковской. Попутчики выходят здесь. Линейная милиция задержит их на вокзале до результатов обыска, но это без нас. Наша задача – граждане шпионы и диверсанты. Пошли, вон дымит уже на подходе!

Две группы захвата потрусили к приближающемуся поезду, прикидывая, где именно остановятся третий и восьмой вагоны. Начальник отдела помедлил, принимая решения, а потом двинулся за теми, кто собрался брать японца. И, как выяснилось, не зря. Когда он вошел в купе, никаких краснофлотцев там не было – заметно поддатые, они попались на встречу, разминая папироски в пальцах и обдавая удушливым запахом пота и перегаром. Но и японца в купе не оказалось тоже. Растерянный командир группы успел только посмотреть вслед начальнику, который уже протискивался вместе с выходящими обратно, на платформу, к проводнице.

– В третьем купе, японец, от Москвы – где он? Быстро!

– В Вятке… – затряслась женщина, с ужасом глядя на деревянную коробку маузера на боку у чекиста.

– Что в Вятке? Сошел? Пересел? Что?!

– Пе… пе… перешел!

– Куда? Быстрее! Куда, я спрашиваю!

– Туда, – махнула проводница в сторону паровоза и заревела. Начальник отдела бегом, расталкивая курящих и закупающих пиво с воблой и баранками пассажиров, рванулся к началу состава. За ним поспешила группа захвата.

Из третьего вагона выводили бледную, испуганную Тредиаковскую и японца – невысокого человечка с плоским, как сковорода, лицом, со сломанным и без того небольшим носом, бритого наголо. Одет японец был в шаровары с короткими сапогами и рубашку, подпоясанную кавказским ремешком, – ни дать, ни взять сотрудник какого-нибудь московского треста. Начальник отдела, успокоившись, проследил за тем, как их посадили в машины, мельком оглядел изъятый багаж. Удовлетворенно кивнул – грузите, спросил документы задержанных. Достал паспорт Тредиаковской, также мельком глянул в него, перебрал пальцами профсоюзную книжку, пачку каких-то квитанций, членское удостоверение общества «Осоавиахим», взял второй паспорт, раскрыл. «Гражданин Союза ССР Чжоу Юнь Фат. Место рождения: город Харбин»… Китаец? Не японец, а китаец? Москва ориентировала на японца. Перепутали? Да кто их этих, косорылых, разберет! Главное – взяли. Молодцы. Вот только где Макин?

Москва, Лубянка, ночь после задержания в Свердловске

– Кто-нибудь мне может объяснить, где Профессор и что вообще происходит? – заместитель начальника контрразведки пытался сдерживаться из последних сил, но уже не очень получалось. Перед ним сидели Марейкис и следователь Юдин. С торца стола притулился командир группы наружного наблюдения Миронов.

– Простите, результаты обыска и досмотра личных вещей есть? – спокойно вопросом на вопрос ответил Марейкис.

– Есть. Все чисто.

– А что за китаец?

– Устанавливаем, – начальник, единственный из всех присутствовавших обладавший полной информацией по делу, вынужден был не столько спрашивать, сколько докладывал сам, ожидая мнения чекистов, вовлеченных в дело Профессора. – Говорит, что повар Макина с харбинских времен, с середины двадцатых. Там у многих были китайские повара. Приехал вместе с ним во Владивосток, получил гражданство. Переехал в Москву, а тут Макин его уволил. Внезапно, прошу заметить. Хотел открыть свой ресторан, да прогорел. Решил вернуться во Владивосток. Билеты брал заранее – на себя и на компаньона. Тот в последний момент отказался. Китаец пришел попрощаться с Макиным. Вроде как старый хозяин, поблагодарить… А тут эта Тредиаковская. У них ночью снова ссора была с женой Макина, и она решилась уехать. Профессор повез их на вокзал провожать, да то ли взревновал, то ли никак расстаться не мог с любовницей своей, но купил еще один билет и поехал с ними.

– Эрнестина Жоффруа знает что-то о местонахождении мужа? – подал голос следователь Юдин.

– Нет, беседа с ней проведена, пост наблюдения оставлен, телефон слушаем, – четко доложил Миронов.

– А когда сошел Макин? – продолжил Юдин.

– Видимо, в Вятке. Китаец этот несколько раз ходил в третий вагон, а потом они поменялись.

– Значит, если он вернулся в Москву, а не пересел на другой поезд куда-то на восток, он должен быть дома?

– Сразу бы доложили, Василий Иванович, обижаете! – заерзал на стуле Миронов.

– Вас обидишь… Квартиру китайца проверяли?

– Комнату. Живет через улицу от Профессора, там же, в Марьиной Роще. Снимает комнату в общежитии. Там этих китайцев – видимо-невидимо. И на рожу все одинаковые. Пытались проверить вещи – не оставил ли чего. Говорят, нет, все взял с собой. Но койку при этом никто не занимает.

– Вот как? Любопытно! – впервые заметно оживился Марейкис. – Вещей нет. Но место никому не уступают? Для разорившегося ресторатора держат? Василий Иванович, Иван Федорович, мне кажется, надо посылать людей на квартиру Макина. Я его давно знаю. Он способен на резкие поступки, но он слабый человек, не одиночка. Не сможет жить без поддержки. Тредиаковская уехала. Китаец, который нам совсем непонятен, тоже. Жена спокойно ждет дома. Вещей не брал. Что-то тут не так, товарищи! Не думаю, что он двинется куда-то на восток. Если, конечно, все это не спектакль, талантливо разыгранный для нас японской разведкой с целью увести Профессора из-под нашей опеки!

«И не дать возможности реализовать операцию «Меморандум», – хотел договорить Чен, но вовремя вспомнил, что Миронов не был допущен по своему служебному положению к особо секретному «Меморандуму», и осекся.

– Все указывает как раз на это, – заметил начальник контрразведки.

– В целом да, но меня сильно смущает этот китаец. По моим данным, никто из сотрудников японской разведки из Москвы в эти дни не выезжал. Тем более, законным путем – заявок в Наркоминдел на выезд из Москвы не было. Словесный портрет, переданный свердловскими товарищами, мне совершенно не знаком. Я такого человека не знаю. Паспорт у него настоящий. Жил он среди китайцев, а значит – носитель языка. Давно внедренный и хорошо законспирированный агент японцев? Слишком большой риск. Сейчас не девятьсот четвертый год. Да и китайцев в Москве не так много, как их было при царе на Дальнем Востоке. Они все друг друга знают. И так глупо попасться? Нет, вряд ли это агент. А уж если он действительно китаец, то японцы тут точно ни при чем. Они друг друга ненавидят, как… японцы и корейцы.

– А кто вам сказал, что он попался? – ответил Юдин. – У нас к нему ничего нет, кроме того, что он совершенно законным способом ехал во Владивосток по законно купленному в кассе билету. Завтра отпустим, и поедет дальше.

– И в вещах ничего такого? Есть список?

– Пожалуйста. – Юдин придвинул Чену несколько листков исписанной бумаги.

– Так, – несколько минут Марейкис внимательно изучал протокол обыска. Остальные курили.

– Смотрите: серебряный набор для