Краткий курс Золушки - Елена Нестерина

«Зайду, зайду! – думала Настя, мчась в лифте на свой третий этаж. – Но только когда отдам свой долг! Но отдам! Отдам обязательно!!!»

Не то что камень – гора упала с Настиных плеч! Девочка мчалась домой почти что счастливая. Все кошмарные мысли про то, как теперь ходить по улице, как страшно столкнуться со Светланой у подъезда, как заставить себя начать объяснения, и всё такое прочее покинули её голову. Невыносимое напряжение больше не сжимало её виски, и в ушах уже не звенело.

Настя думала, что переделает дома кучу дел – ведь квартиру она изрядно запустила. Но пришла домой, вошла в свою комнату, присела на кровать – и уснула.

Она спала долго, без снов. Не чувствовала, как пришедшая с работы мама разворачивает её из сидячего положения в лежачее и накрывает одеялом. Проспала Настя и то, как утром мама отправилась на работу. Пробудилась только к полудню.

И поняла, что совсем здорова. А раз здорова – надо идти в поликлинику выписываться. И, одевшись потеплее, – за эти две недели погода сменилась на суровое осеннее ненастье, отправилась получать справку и заветное освобождение от физкультуры.

Глава 5

Лежачего не бьют!

В школе, конечно же, Настю седьмую не ждало ничего радужного. Там было всё по-прежнему. Настя Первая блистала; она стала даже, кажется, ещё выше, стройнее и красивее. Насти со Второй по четвёртую продолжали борьбу и выпендривались друг перед другом, остальные или держались середнячками, или мирно булькали в болоте.

Настя Ладыжковская пришла на занятия в почти до этого ни разу не надёванных джинсах и мамином зелёном свитере, который после стирки стал маме мал, и она отписала его доченьке. Синий форменный пиджачок, за который трепал Настю злой мальчишка на крыше, окончательно дал дуба. Ни продранные локти, ни оторвавшийся ворот и лопнувшая спинка не подлежали реставрации. Чтобы добро не пропадало, Настя хотела было нашить из него прихваток. Но подумала, что их вид будет постоянно напоминать ей о том знаменательно-позорном дне. И, скатав в тугой узелок, выбросила пиджак в мусоропровод. А маме сказала, что он протёрся и стал окончательно ей мал. Что было почти правда.

В свитере и джинсах было непривычно уютно. Настя как-то даже увереннее себя в них чувствовала. И голову держала выше, и плечи практически расправила.

Правда, никто из учеников восьмого «Б» этого не заметил. Да, вон снова на месте, где сидит Настя седьмая, что-то зелёное привычно синеется. Синее зеленеется. Ну и пусть себе.

За всё время, которое Настя проболела, никто из одноклассников ни разу не навестил её. Никому это просто даже в голову не пришло. Да и сама Настя бы удивилась, если бы кто-то к ней вдруг припёрся. Домашних заданий она не узнавала и не делала. А потому, естественно, по всем предметам изрядно отстала, но это не сильно волновало её. Как-нибудь справлюсь – была уверена Настя.

Мысли во время уроков у неё были другие. Работа. Нужно найти работу – и начать собирать деньги. Накопить и отдать Светлане. Хотя бы столько, сколько стоит средней паршивости коляска.

А стоили они немало. Настя не поленилась и сходила сначала в большой торговый центр у метро – там были пафосные дорогущие модели. Затем съездила на ярмарку детских товаров. Там были уже коляски попроще, и стоили они подешевле. Но всё равно много. Пусть, думала Настя, к тому времени, как она наберёт денег, Кирюшке действительно такая большая коляска не понадобится, но на эту сумму мама купит ему что-нибудь не менее нужное.

Свою маму Настя информировать о том, что ей нужны деньги, не стала. Это было выше её сил. Сама. Она добудет деньги сама. Честным трудом.

Думала Настя, думала и не надумала ничего лучше, чем отправиться на овощной рынок – там, если верить объявлению, нужна была уборщица в павильоны. Непременно с московской пропиской. Вот Настя и решила рискнуть. Тем более что она видела, как смуглая девчонка примерно её возраста подметала возле одного из ларьков и таскала мусор. Место, куда ещё могли бы взять несовершеннолетнего сотрудника, нужно было бы искать долго. Этих мест наверняка по Москве много, но время, время – ездить наверняка придётся далеко. А тут прямо у дома…

Так что, взяв недавно полученный паспорт, Настя отправилась устраиваться на работу.

Если идти от Настиного дома, то удобнее всего заходить на рынок было не с центрального входа, а через узкий проход между павильонами. Крепко прижимая к себе ворот куртки – холодный ветер, казалось, задувал со всех сторон, Настя подходила к рынку именно с этой стороны.

И, для сокращения пути пробегая мимо заброшенного фонтана, краем глаза заметила группу мальчишек. Мальчишки и мальчишки – Насте даже думать про них не хотелось. Но знакомый яростный голос невольно резанул её по ушам. Настя присмотрелась и… узнала всю компанию.

И будто тот самый позорный день вернулся… День, когда они – вот эти вот негодяи – угнали коляску бедной Светланы, лишив её сына Кирюшу возможности кататься по улице, как все нормальные младенцы.

Если бы Настя читала книги, она бы знала, что это – запрещённый приём. Запрещённый приём вызывать жалость при помощи страдающих кошечек, собачек и младенцев. Ведь всё это размягчает даже самые жестокие сердца. А потому хорошие писатели никогда не используют его. Но Настя, как мы знаем, книг не читала. Поэтому, вспомнив, как страдает маленький мальчик и его малообеспеченные мама и бабушка, она забыла обо всех своих страхах и бросилась в бой.

Ведь жестокий красавчик Алексей и его приспешники цинично пинали ногами лежащего на земле мальчишку с крыши. Тот вскрикивал и огрызался. А те трое, которые справились с одним, продолжали его мучить.

Настя по себе знала, как это – быть одиноким и забитым. И пусть физически её никогда не били. Неуважение и презрение били ещё больнее. Так что Настя знала цену страданиям. А теперь, после визита в двести двадцать восьмую квартиру, ей хотелось помочь всем страдающим и несчастным.

Поэтому она подбежала к Алексею, дёрнула его за куртку и крикнула:

– А ну-ка, быстро отстали от него! Быстро! У меня дядя на рынке охранником работает, я ему сейчас позвоню, скажу, что вы на меня напали. И трындец вам тогда. Поняли? Валите отсюда!

Настя первый раз в жизни произнесла слова «валите» и «трындец». Но, похоже, никто этого не заметил – что первый раз. Потому что впечатление это произвело.

– О, какие люди! – усмехнулся Алексей. – Мы что, снова спасаем люмпенов[2] и убогих?

– Да! – с вызовом воскликнула Настя, глядя Алексею в лицо. – Так что давайте отсюда.

Алексей перестал пинать скорчившегося на земле парнишку. Остановились и его приспешники.

– Ну, дядя на рынке – это серьёзно, – подчёркнуто подобострастно сморщил лицо Алексей. – Ладно, раз девушка требует… Пойдёмте отсюда, пацаны.

Он шутил, он снова насмехался. Никакого дядю с рынка, а тем более мифического, он не боялся. Но тем не менее почему-то уходил. Вернее, собирался. Или это он продолжает издеваться?..

– Идите-идите! – Настя смотрела на него, не отрываясь. Ей сейчас казалось, что всё дело во взгляде – нужно смотреть так твёрдо, чтобы об этот самый взгляд, как о ледокол, разбивались любые попытки обидеть её саму.

– Идём-идём. – В покорной усмешке Алексея было столько иронии, что любая другая девушка уже давно сгорела бы со стыда. Но не Настя – она просто не знала, что с парнями можно общаться как-то по-другому. Она ведь, за всю свою недолгую практику общения с ними, видела только такое. И была уже привычная.

– Давайте-давайте, – как заведённая повторила Настя.

Алексей перешагнул через мальчишку, замершего в грязной траве. Приблизился к Насте и, покачав головой, сказал. Спокойно и грустно:

– Только зря ты стараешься. Не того защищаешь. Этот ушлёпок у Костяна рюкзак украл. И не сознаётся. Так что вор он. И не принц воров Робин Гуд, а просто мелко-уголовное чмо. А раз трётся тут возле рынка, значит, и ещё может чем-то подобным отличиться. Так что передай это дяде, пусть тщательнее охраняет. А вам с ним желаю приятных минут! Хай!

С этими словами он снова перешагнул через избитого лежачего, присоединился к своим товарищам. И все трое удалились, посмеиваясь и презрительно отплёвываясь.

А Настя осталась возле мальчишки, который уже поднимался на ноги, даже не пытаясь хоть как-то убрать с себя грязь и вытереть кровь, неровной струйкой хлынувшую из разбитого носа.

– Давай руку! Я помогу тебе, – кинулась к нему Настя.

Но парень, конечно же, не дал ей никакой руки. Он лишь потёр спину, что-то на ней прощупывая. Видимо, оценивая степень повреждения.

– Эх, ты… – в педагогическом порыве горько посетовала Настя. Ей сейчас было совершенно не страшно. Она даже была горда собой – что смогла защитить человека. Правда, как выяснилось, не самого положительного. – Зачем ты воруешь-то? Я понимаю, что ради денег. Но вот у меня вот, например, тоже денег нету. Вернее, мало… Но я-то не ворую!