Пасхальная книга для детей. Рассказы и стихи русских писателей и поэтов - Татьяна Стрыгина

И вот то огромное, чего охватить не мог вначале, – свершилось! Запели «Христос воскресе из мёртвых».

Три раза пропели «Христос воскресе», и перед нами распахнулись створки высокой двери. Мы вошли в воскресший храм, – и перед глазами, в сиянии паникадил, больших и малых лампад, в блёстках серебра, золота и драгоценных каменьев на иконах, в ярких бумажных цветах на куличах, – вспыхнула Пасха Господня! Священник, окутанный кадильным дымом, с заленившимся лицом, светло и громко воскликнул: «Христос воскресе», и народ ответил ему грохотом спадающего с высоты тяжёлого льдистого снега – «Воистину воскресе».

Рядом очутился Гришка. Я взял его за руки и сказал:

– Завтра я подарю тебе красное яйцо! Самое наилучшее! Христос воскресе!

Неподалеку стоял и Федька. Ему тоже пообещал красное яйцо. Увидел дворника Давыда, подошёл к нему и сказал:

– Никогда не буду называть тебя «подметалой-мучени-ком». Христос воскресе!

А по церкви молниями летали слова пасхального канона. Что ни слово, то искорка весёлого быстрого огня:

«Небеса убо достойно да веселятся, земля же да радуется, да празднует же мир видимый же весь и невидимый, Христос бо возста, веселие вечное».

Сердце мое зашлось от радости, – около амвона увидел девочку с белокурыми косами, которую приметил на выносе плащаницы! Сам не свой подошёл к ней и, весь зардевшись, опустив глаза, я прошептал:

– Христос воскресе!

Она смутилась, уронила из рук свечечку, тихим пламенем потянулась ко мне, и мы похристосовались… а потом до того застыдились, что долго стояли с опущенными головами.

А в это время с амвона гремело пасхальное слово Иоанна Златоуста:

«Аще кто благочестив и боголюбив, да насладится сего доброго и светлого торжества: воскресе Христос, и жизнь жительствует!»

Василий Никифоров-Волгин

Колокола

Гулко звуки колокольныеУлетают в твердь небесЗа луга, за степи вольные,За дремучий тёмный лес.Миллиардом звуков радостныхЛьёт певучая волна…Вся мгновений дивных, сладостныхНочь пасхальная полна,В них, в тех звуках – миг прощенья,Злобе суетной – конец.Беспредельного смиреньяИ любви златой венец,В них – молитвы бесконечные,Гимнов дивные слова.В них печаль и слёзы вечныеСмыты кровью Божества.В них земли восторг таинственныйИ святой восторг небес,В них Бессмертный и ЕдинственныйБог воистину воскрес!

Лидия Чарская

Пасхальные колокола

Быстро-быстро промчались впечатления вчерашнего дня и Великой ночи: плащаница в суровой холодной темноте собора, воздержание от еды до разговения, дорога в церковь, в тишине и теплоте апрельского синего вечера, заутреня, крестный ход, ликующая встреча восставшего из Гроба Христа, восторженное пение хора, подвижная, радостная служба, клир в светлых сияющих парчовых ризах, блеск тысяч свечей, сияющие лица, поцелуи; чудесная дорога домой, когда так нежно сливаются в душе усталость и блаженство, дома огни, добрый смех, яйца, кулич, пасха, ветчина… глаза слипаются; в доме много народа, поэтому тебе стелют постель на трех стульях, поставленных рядком; погружаешься в сон, как камень падает в воду.

Утром проснулся я, и первое, ещё не осознанное впечатление большой – нет! – огромной радости, которой как будто бы пронизан весь свет: люди, звери, вещи, небо и земля. Побаливает затылок, также спина и ребра, помятые спаньем в неудобном положении на жёсткой подстилке, на своей же кадетской шинельке с медными пуговицами. Но что за беда? Солнце заливает тёплым текучим золотом всю комнату, расплескиваясь на обойном узоре. Господи! Как ещё велик день впереди, со всеми прелестями каникул и свободы, с невинными чудесами, которые тебя предупредительно ждут на каждом шагу!

Как невыразимо вкусен душистый чай (лянсин императорский!) с шафранным куличом и с пасхой, в которой каких только нет приправ: и марципан, и коринка, и изюм, и ваниль, и фисташки. Но ешь и пьёшь наспех. Неотразимо зовёт улица, полная света, движения, грохота, весёлых криков и колокольного звона. Скорее, скорее!

На улице сухо, но волнующе, по-весеннему, пахнет камнем тротуаров и мостовой, и как звонко разносятся острые детские крики! Высоко в воздухе над головами толпы плавают и упруго дёргаются разноцветные воздушные шары на невидимых нитках. Галки летят крикливыми стаями… Но раньше всего – на колокольню!

Все ребятишки Москвы твёрдо знают, что в первые три дня Пасхи разрешается каждому человеку лазить на колокольню и звонить, сколько ему будет удобно. Даже и в самый большой колокол!

Вот и колокольня. Темноватый ход по каменной лестнице, идущей винтом. Сыро и древне пахнут старые стены. А со светлых площадок всё шире и шире открывается Москва.

Колокола. Странная система верёвок и деревянных рычагов-педалей, порою повисших совсем в воздухе, почти наружу. Есть колокола совсем маленькие: это дети; есть побольше – юноши и молодые люди, незрелые, с голосами громкими и протяжными: в них так же лестно позвонить мальчугану, как, например, едучи на извозчике, посидеть на козлах и хоть с минуту подержать вожжи. Но вот и он, самый главный, самый громадный колокол собора; говорят, что он по величине и по весу второй в Москве, после Ивановского, и потому он – гордость всей Пресни.

Трудно и взрослому раскачать его массивный язык, мальчишкам это приходится делать артелью. Восемь, десять, двенадцать упорных усилий и, наконец, – баммм… Такой оглушительный, такой ужасный, такой тысячезвучный медный рёв, что больно становится в ушах и дрожит каждая частичка тела. Это ли не удовольствие?

Самый верхний этаж – и вот видна вокруг вся Москва: и Кремль, и Симонов монастырь, и Ваганьково, и Лефортовский дворец, и синяя изгибистая полоса Москва-реки, все церковные купола и главки: синие, зелёные, золотые, серебряные… Подумать только: сорок сороков! И на каждой колокольне звонят теперь во все колокола восхищённые любители. Вот так музыка! Где есть в мире такая? Небо густо синеет – и кажется таким близким, что вот-вот дотянешься до него рукою. Встревоженные голуби кружатся стаями высоко в небе, то отливая серебром, то темнея.

И видишь с этой верхушки, как плывут, чуть не задевая за крест колокольни, пухлые серьёзные белые облака, точно слегка кружась на ходу.

Александр Куприн

Вот дароносица, как солнце золотое

Вот дароносица, как солнце золотое,Повисла в воздухе – великолепный миг.Здесь должен прозвучать лишь греческий язык:Взят в руки целый мир, как яблоко простое.Богослужения торжественный зенит. <…>И евхаристия, как вечный полдень, длится —Все причащаются, играют и поют,И на виду у всех Божественный сосудНеисчерпаемым веселием струится.

Осип Мандельштам

Да, Он воскрес – Страдалец терпеливый

Да, Он воскрес – Страдалец терпеливый,Он весь – добро и свет, прощенье и любовь.Христос воскрес – и мёртвые с Ним живы!Христос воскрес – и мир с Ним воскресает вновь!

Михаил Саймонов

На Воскресение Христа

Душа моя, ликуй и пой,Наследница небес:Христос воскрес, Спаситель твойВоистину воскрес!Так! Ад пред Сильным изнемог:Из гробовых вериг,Из ночи смерти Сына БогИ с Ним тебя воздвиг.Из света вечного ГосподьСошёл в жилище тьмы,Облёкся в персть, оделся в плотьДа не погибнем мы!Неизречённая любовь,Всех таинств высота!За нас Свою святую КровьОн пролил со Креста.Чистейшей Кровию СвоейНас, падших, искупилОт мук и гроба, из сетейИ власти тёмных сил.Христос воскрес, Спаситель мойВоистину воскрес.Ликуй душа; Он пред тобойРаскрыл врата небес!

Вильгельм Кюхельбекер