Кошка души моей - Полина Поплавская

Она остановилась перед платяным шкафом, который был ее царством порядка и чистоты. Вещи Мэтью кучами валялись наверху, и было непонятно, как он умудрялся в них разбираться и, более того, всегда элегантно выглядеть.

Поначалу Пат очень нравилась американская небрежная, мягко говоря, манера носить вещи, но, отдав полугодовую дань рваным джинсам, мятым футболкам и нелепейшим сочетаниям цветов и стилей, она вернулась к тому, что, по ее мнению, было более разумным.

В конце концов она надела темно-гранатовый брючный костюм с розовой водолазкой, чтобы скрыть ночные следы, подвила концы прядей и даже припудрила лицо. Что ж, теперь она вполне взрослая молодая женщина, у которой есть все, о чем только можно мечтать.

И, взяв машину Мэта, она помчалась на студию.

* * *

Серое неуклюжее здание телецентра, построенное в конце пятидесятых годов как неудачное подражание Франку Ллойду Райту, представляло собой полукольцо с выпиравшим по его внутренней стороне павильоном – многоэтажными записывающими студиями. На широких ступенях главного входа, обычно называвшихся папертью, постоянно стояло и сидело множество народу, летом – что-нибудь пьющего, весной – загорающего и всегда – курящего. Здесь можно было услышать все самые свежие новости, еще не заходя в здание.

Вот и сейчас, едва только Пат поставила ногу на первую ступеньку, к ней подскочил костлявый Фан дер Флит, ответственный редактор программ.

– Привет, знаешь, что с завтрашнего дня Шерфорд забил тебе сразу две передачки, тьфу, прости меня, Господи. Видно, он к тебе неровно дышит, а?

Пат молча улыбнулась и подумала о том, что какой же все-таки Стив умница! Чем больше работы, тем ей будет сейчас легче и… Но додумать она не успела, потому что ее потянула за руку Брикси, с неимоверно длинной черной сигаретой в зубах и сногсшибательной бирюзовой тряпкой на бедрах:

– Ага, птичка улетела, и ты снова выглядишь человеком! Это надо отметить. Не забывай, что любовь и голод правят миром, да и голод-то этот весьма определенного свойства! – Брикси сделала неуловимо непристойный жест. «Вот чертовка!» – мелькнула у Пат едва ли не завистливая мысль. Брикси была по-настоящему сексапильной. – Кстати, тебя с утра ищет Оувен, ну, Оувен Брэдли, который в прошлом году попал в Зал Славы. Он хочет кое-что изменить в том обозрении, что намечено на субботу. Может, ты отдашь его мне? Я имею в виду, конечно, обозрение.

Словом, пока Пат добралась до своего кабинета, спрятанного среди закоулков, переходов и лестниц, она узнала обо всем, что произошло на студии за день ее отсутствия.

Переведя дыхание и поборов очередной приступ дурноты, она первым делом позвонила Стиву:

– Стиви, это я. Спасибо тебе, Флит меня уже просветил.

– Отлично. Но, во-первых, как поживает мистер Икс? – Так Стив называл младенца. – Работать пока не мешает?

– В общем, нет, если не считать…

– Понятно. Во-вторых, как Мэт?

– В каком смысле?

– Ну, разумеется, я не про постель спрашиваю, дурочка. Совсем народ развратился. Я имею в виду, – голос Стива стал жестким и недвусмысленным, – его настроение и… состояние.

– Знаешь, мне кажется, он уехал смягченный. Может быть, он с чем-то смирился или… на что-то надеется.

– Тоже неплохо. А тонус гастроли поддерживают отлично, если, конечно, они успешные.

– Ты в этом сомневаешься?

– Мм… пожалуй, нет. И, в-третьих, о твоей работе на этот месяц. Помимо субботнего обозрения, я поставил тебя в «Музыкальную Шапку». Они сейчас работают с весьма перспективными ребятами, с Минни Перл, например, Трэвисом, ну и другими – это я перечисляю по твоей линии. Хотят открыть и славянские пространства. Ты, помимо основной работы, постарайся влезть в это дело поглубже, есть один далеко идущий проект. Ты сама знаешь, сколько я отдал рок-музыке, но… В общем, если что – я всегда тут.

– Если что, Стиви?

– Ничего. Просто помни, что мы с Мэтом когда-то провели вместе одно незабываемое лето, и потому он мне небезразличен. Как, впрочем, и ты. И заглядывай ко мне почаще. Все, целую.

Пат даже не успела ответить, как Стив повесил трубку. Она задумалась. С самого начала ее появления здесь, в отделении телевидения «Гранада», Стив Шерфорд, тридцатидвухлетний главный продюсер отделения, был с ней предупредителен и даже, пожалуй, нежен, не говоря уж о том, что постоянно продвигал ее на студии и сам работал над ней: сначала – как над своим помощником, а потом – как над ведущей. Стив умел объяснять, и его серо-голубые холодные глаза всегда радостно вспыхивали, когда он видел, что его понимают. Он был холост, и по студии бродило множество его бывших любовниц, оставленных им спокойно и безо всякой обиды с их стороны, а еще больше дам откровенно мечтало попасть в постель «белокурой бестии», как называли Стива за глаза. Впрочем, это было не так уж трудно, и Пат первое время очень боялась, что и ей последует определенное предложение. Но ничего не произошло. Наоборот, после того, как Пат потеряла голову, первый раз услышав песни Вирца, Стив стал к ней еще внимательнее.

И сейчас она припомнила странный случай минувшей весны, которому тогда не придала особенного значения.

На телецентре отмечали очередную годовщину со дня его основания, и официально праздник устраивал Шерфорд как главный продюсер. После недолгой официальной части в холле второго этажа решено было отправиться на побережье. Через полчаса шумная толпа разместилась по телевизионным автобусам и с зажженными фарами понеслась в сторону Лонг Бранча. Пат, не проработавшая тогда еще и полугода, не очень-то разбиралась в подводных течениях студии и, по правде говоря, в людях – все казались ей блестящими, умными и занятыми исключительно творчеством. Она с удовольствием села в автобус с двумя Алексами, молодыми ребятами из отдела информации – во-первых, потому что они оба казались ей воплощениями образца тележурналиста, напористого и бесстрашного, а во-вторых, тогда Джеймс Маккард только что сделал свое заявление об Уотергейтском деле, и вся страна жадно гадала, действительно ли президент произнес в ответ на это заявление, что ему наплевать на все происходящее, – главное, чтоб об этом никто не узнал.

Пат ужасно хотелось поговорить обо всем этом с информационщиками, которые всегда первыми были в курсе политических новостей.

Первый Алекс, или Алекс-толстый, улыбнулся и ответил вопросом на ее вопрос.

– Тебе, детка, как сказать: как публике или как профи?

А Алекс-тощий ущипнул ее за мягкое место и подмигнул:

– Информация дорого стоит, малютка! Но если тебя действительно так заботят исторические фразы, то оставайся с нами – и все узнаешь.