Отравленные земли - Екатерина Звонцова

что наместнику пришлось выставлять на кладбище солдат. Но пора наконец объяснить моравам, что они боятся только собственной тени.

Вудфолл слушал не улыбаясь; весь как-то подобрался. Я напористо продолжил:

– Знаете, на самом деле я нисколько не против этих ваших материалов; они бодрят и будоражат. Но я уверен, что вы сами понимаете: одно дело тешить страшными новеллами и статьями образованную публику и совсем другое – видеть, как суеверия сказываются на жизни тех, кто не обладает достаточным…

– Умом? – укололи меня.

– Отнюдь. Опытом. Знаниями. Не нужно иронии, я ни в коей мере не считаю людей, живущих на краю империи, глупыми. Они просто в других условиях, и некоторые вещи не поддаются их толкованию. Нужен кто-то, кто объяснит, вот и всё.

– И вы претендуете на роль этого мудреца? – Снова уголок рта Вудфолла, продолжающийся, как я только сейчас заметил, розовато-коричневым шрамом, дрогнул.

– Ни в коей мере не претендую. Просто вынужден поехать и взглянуть на «вампиров». Как говорится, лучше один раз увидеть.

Об исчезновении Мишкольца и таинственных смертях я решил всё же не упоминать.

– Славный мог бы быть материал, – оживился Вудфолл. – Жаль, я направляюсь в другое место, иначе непременно составил бы вам компанию. Это ведь здесь, поблизости?

– Да, осталось не так далеко. Каменная Горка.

Он потёр висок, что-то вспоминая.

– Не тот ли случайно городок, в котором стоит Кровоточащая часовня?

– Да, я слышал, там есть такая достопримечательность; по-моему, она же и единственная… – я усмехнулся, – помимо вампиров.

– Вот как… – Он задумчиво опустил взгляд; на лбу прорезалось несколько резких морщин. Я ждал, не зная, чем продолжить беседу. Наконец Вудфолл снова поднял на меня глаза и полюбопытствовал: – Доктор, а вы вооружились?

– Чем: кольями, серебром или кошками?

– Хотя бы распятием.

Поразительно, но его тревога выглядела искренней. Или всё же он мастерски меня разыгрывал, нагнетая страх? Я так и не решил, что думать, и потому нейтрально отшутился:

– Не бойтесь, со мной ничего не случится. Я в любом случае староват, суховат и желчен, чтобы вызвать соблазн мною подкрепиться.

– Ошибаетесь. Откуда вам знать, что кровь ценится не как иные креплёные вина?

– Выдержкой? – Я едва сдержал смех. – Чем старше, тем лучше?

– Именно, – упорствовал он с видом «ну что вы за ребёнок?».

Мне не верилось, что мы говорим об этом серьёзно; я даже всплеснул руками.

– Ну конечно, вы много повидали вампиров, вам лучше знать, что они пьют.

– Хм… кстати, интересно, сколько можно нести мне вино? – С этими словами Вудфолл резко поднялся и, пообещав вернуться, исчез в толпе.

Я остался в некоторой задумчивости. Какой же бестолковый народ эти газетчики, ни дня не проживут без того, чтобы не напустить туману! Как там сказал Мишкольц про моравов? «Своих детей они так запугали сказками, что начали бояться сами». Так и мой знакомец, видимо, поверил в собственные сочинения, а теперь пробовал заразить этим недугом и меня. Или всё-таки играл от скуки дешёвую пьеску, проверяя, насколько я впечатлителен? Вероятность этого тоже была. Вот только не того осла кусает.

Вудфолл вернулся. Тащившийся за ним худенький сын трактирщицы поставил на стол две пузатых, не самых чистых чарки, к которым я предпочёл не присматриваться. Разлив вино из глиняного кувшина, мальчишка убежал. Напоследок он бросил на нас долгий любопытный взгляд, будто мы собрались делать нечто необычное, например, превращать принесённый напиток в воду. Вудфолл шутливо погрозил сорванцу пальцем и хмыкнул.

– Выпьете со мной немного, доктор? Или я не вызываю у вас доверия?

– Отчего же, выпью. Моравские вина, говорят, отменны.

Я придвинул одну посудину к себе, но заметил, что Вудфолл смотрит в сторону, и повернулся туда. На очередном куске «пляски смерти» скелеты вели прочь из мира живых влюблённую пару. Я впервые задумался, насколько приятно трапезничать в подобной зале. Сколько лет этим стенам? Я читал, что прежде «пляски» украшали почти каждый знатный дом и многие церкви, прятались в проходных галереях и под сводами крытых мостов. Помнить о Смерти и соседствовать с ней было сознательным выбором прошлых поколений; это ныне мы старательно отгоняем её вилами. Вудфолл вернул меня к действительности:

– Жуть берёт, правда? – Он уже смотрел в упор, будто читая мои мысли.

– Так или иначе, пищеварению не способствует, хотя и презанятно.

– И напоминает о важном… – он сощурился. – Жизнь очень коротка, доктор, как бы вам подобные ни старались продлить её человечеству. К вашему возрасту она, наверное, ощущается уже как убегающая в океан река, к моему – как бешеный ключ, а у совсем молодых, лет в двадцать, – как едва берущий разгон ручеёк. Но, так или иначе, поток иссякнет. Любой поток рано или поздно иссякает. Черпайте из него, пока можете. Судя по всему, вы ещё как можете. За вас.

Мы кивнули друг другу и выпили. Белое вино оказалось действительно неплохим, хотя ничего оригинального я не уловил. Да я и не из тех, кто в одном сорте ловит нотки фруктовые, в другом – дубовые, в третьем – мармеладные, а в четвёртом – и вовсе флёр скотобойни. Подобные рассуждения знатоков порой кажутся мне игрой воображения и намёком, что питейный азарт пора умерить. Правда, тут же я вспоминаю, что всего лишь слишком приземлён. Мне легче определить болезнь по запаху изо рта, чем изысканную нотку по глотку из бокала. Если от вина не сводит язык, для меня оно уже недурное.

– Не из всякого потока можно выбраться живым. Вы так не считаете? – продолжал свою странную философскую речь avvisatori.

– Спорно. Думаю, нужно просто хорошо плавать.

Вудфолл рассмеялся очень громко, но посмотрел опять пытливо, строго, исподлобья.

– А вы умеете?

– Смею надеяться. – Я решил перевести тему. – А куда вы отправляетесь?

– Туда, откуда вы приехали, – сразу уступил он. – Давно не был в столице, не знал, что она снова заинтересовалась вампирами. Может, они сами уже там…

Поразительно, он буквально любой разговор переводил либо на что-то парадоксальное, либо на что-то мрачное. Вздохнув и залпом допив вино, я уверил его:

– Когда я уезжал несколько дней назад, там никто не пил кровь.

Вудфолл поставил на стол локти и подался ближе.

– Не все вампиры пьют кровь, доктор. Не все боятся солнца и кольев. И даже не все кем-то укушены. Но есть кое-что, благодаря чему вы всегда отличите их – и истинных, и обращённых, – как бы они ни скрывались.

– И что же это? – Не то чтобы мне было любопытно, но в разговорах с суеверными моравами сведения могли пригодиться, и я решил ими не пренебрегать. – Поразительная красота? Светящаяся кожа? Острые зубы?

– О нет… – Он выдерживал непонятную паузу. – Всё проще и сложнее. У вампиров приятный голос, тон которого не меняется даже в минуты гнева, – точно за них говорит кто-то, кто не знает гнева. У них глубокие глаза – точно сквозь зрачки тоже глядит кто-то другой, древний и мудрый, кто-то вроде… – Вудфолл небрежно кивнул на скелеты, – их Праматери. Кто-то, с кем лучше не сталкиваться.

– Такими бывают и люди, если они владеют собой, – резонно возразил я. – Не так трудно контролировать эмоции и интонации, особенно с годами. Вы действительно считаете, что всех, кто на подобное способен, нужно пронзать колом? Тогда это грозит и мне.

Он посмотрел тяжело и устало.

– Я вообще не уверен, что всех вампиров нужно убивать, доктор. Если бы вы лучше знали предмет нашей беседы, вы бы тоже засомневались.

– Пока, – я не сдержал улыбки, – я в принципе сомневаюсь в их существовании. И точно не буду ставить им диагноз по умению держать себя в руках и…

– Я говорю не о владении собой, – ровно оборвал он. – Я лишь предупреждаю вас о Бездне, которая однажды посмотрит на вас и заговорит с вами. И вы не сможете спастись.

Я озадаченно замолчал. Если наш диалог был, как я полагал, дешёвой устрашающей пьеской, то эта реплика удалась: меня пробрала дрожь. Впрочем, может, дело было скорее в толстых стенах, пляшущих на них скелетах и холодном терпком вине. Вудфолл энергично поднялся и подхватил с лавки плащ.