Метанойя. Две стороны Александрины - Наташа Эвс

плед на полу, запястья обмотали ремнями, держа мои руки по разные стороны, и отец Адриан начал читать, предварительно покадив комнату ладаном.

Я смотрела в потолок и думала о том, как мне хочется жить обычной жизнью, пусть самой простой, но чтобы не знать о потустороннем, о страшных демонах, о спиритических сеансах, заканчивающихся внедрением темной силы в наш мир. Люди легкомысленно думают, что это игра, в которую поиграли и забыли. Но это не так. Все очень серьезно и страшно, любое соприкосновение с тьмой впускает эту тьму, и впоследствии она все больше окружает нас и наших близких.

Вдруг меня словно окатило кипятком, затем снова и снова. Я очнулась и попыталась вскочить, но мои руки в ремнях держали Константин и учитель с обеих сторон. Отец Адриан окроплял меня кистью со святой водой и постоянно что-то бубнил на своем церковном языке. Мне это не понравилось, и я попыталась вытянуть руки из оков помощников, но они крепко сцепили мои запястья.

– Держите! – крикнул им седой клирик, видя мое тревожное состояние, и продолжил чтение.

– Дайте мне подняться! – возмутилась я. – Что вы делаете?

– Именем Господа нашего… – раздался голос старца, он снова махнул на меня кистью, от чего меня затошнило.

– Мне больно, – взмолилась я, глядя на Костю. – Зачем ты это делаешь?

– Погуби Крестом Твоим борющия нас! – продолжал отец Адриан, передвигаясь вокруг и окропляя меня кистью.

Его чтение превратилось в нестерпимую боль, которую хотелось прекратить во что бы то ни стало. И я сама не понимала, отчего это, потому что еще чувствовала себя собой, но состояние мое ухудшалось.

– Отпустите меня! Прекратите это, прошу вас! Костя, помоги мне…

– Саша, потерпи еще, потерпи, так надо, – виновато шептал Константин, оглядывая меня.

– Не говори с ней! – строго крикнул отец Адриан, продолжая безостановочно читать.

На каком-то месте текстов мне стало совсем невыносимо, казалось, что изнутри меня обжигал нестерпимый огонь, воздуха катастрофически не хватало, я раскрывала рот, пытаясь вдохнуть, но это не помогало. Жуткое ощущение клаустрофобии в этот момент забило меня в конвульсиях, мучительная тошнота усилилась, и вдруг я ощутила, что внутри зашевелилось то самое черное облако. Что-то тяжелое распрямилось во мне, растягивая свои щупальца по всему телу. Не выдержав, я закричала:

– Оно очнулось! Хватит! Хватит, прекратите! Больше не надо!

Но старческие губы продолжали шептать:

– Яко исчезает дым, да исчезнут, яко тает воск от лица огня!

– Мне плохо, помогите! – Я извивалась, выкручивая руки. – Оно очнулось!

– Ада Победитель! Яко избавлься от вечныя смерти…

– Отче, ее тело поднимается! – заметил Тоши Кимура.

– Держите! – приказал старый клирик и обратился ко мне: – Назови свое имя!

Меня вдруг судорожно сотрясло, и я посмотрела на окружающих со словами:

– Глупцы. Как же вы смешны.

– Имя! – грозно повторил отец Адриан, шагнув ближе.

– Наклонись, шепну тебе на ушко, – прорычала я.

– Ты оставишь этот сосуд! Именем Господа!

– Зачем ты позвал меня? Сообщить свое никчемное желание? Этот сосуд нам обещан! Агата сама отдала ее, так что уйди прочь.

– Агата заплатила за ее свободу заместительной жертвой. Ты должен уйти.

– Я не уйду, она наша, – вырвался из меня хрипящий голос. – Королева открыла переход своей волей, теперь все будет иначе. Она была наша с момента зарождения, а ты, проклятый схимник, думаешь, что имеешь на нее какое-то право! Нет у тебя никаких прав!

Мое тело начало подниматься над полом, натягивая ремни. Видя это, отец Адриан заговорил на непонятном языке, который был для меня словно пламя. Крестя распятием и окропляя святой водой, седой клирик распространял огонь слов по всему моему телу, мучая и иссушая.

– Проклятый! Проклятый! – закричала я, извиваясь и страшно воя, словно изломанный зверь. – Сгоришь в аду!

– Да сколько же можно? – с отчаянием выдохнул Костя.

– Держи ее, – бросил Тоши Кимура, – как сказано было: что бы ни происходило.

От выкриков отца Адриана мне стало так плохо, что начало пропадать зрение. Что-то во мне металось и рычало, наводя ужас на помощников, сдерживающих мои руки. Но не они сейчас удерживали меня, а слова, произносимые седым старцем, и эти слова были понятны только тому, кто сейчас рвался внутри меня.

– Приказываю тебе покинуть этот сосуд! – повелительно крикнул клирик. – Выйди!

– Даже если и так, ты проиграешь, проклятый схимник! – вырвалось у меня. – Она вернется, увидишь! Королева сделала выбор своей волей. А мы будем ее ждать. И вернемся к вам с царем!

В этот момент я упала на пол, как тряпка, больно ударив затылок.

– Аминь, – устало произнес отец Адриан. – Слава Тебе, Боже наш!

– Это все? – обеспокоенно спросил Константин, поглядывая на клирика.

– Кажется, получилось, – осторожно заметил Тоши Кимура.

– Попей, Сашенька, – старец протянул маленькую кружечку с красным крестом, – это успокоит. Отвяжите ремни.

Я пыталась что-то сказать, но язык словно онемел. Выпив содержимое кружки, постаралась произнести снова, но у меня не получилось, будто никогда не разговаривала.

– Все пройдет, – по-доброму кивнул отец Адриан, угадав мое состояние. – Тебе нужно поспать. Константин, организуй это, а мне пора возвращаться. Оставайтесь с Богом.

Я с трудом поднялась, и, пошатываясь от слабости, направилась к лестнице, но Костя остановил меня, взял на руки и отнес в комнату.

Ощущение телесной слабости и немоты напугало меня. Прошло некоторое время, а состояние не изменилось. Прикрывшись пледом, я вдруг расплакалась. Не иметь возможности произнести слово, подействовало угнетающе. Тут же открылась дверь, и в спальню забежал Константин.

– Саша, тебе плохо? – спросил он, стягивая плед с моей головы. – Что с тобой?

Я глотала слезы, с содроганием утопая в какой-то внутренней пустоте, и не в силах объяснить, что чувствую, как вдруг ощутила: ко мне возвращается умение говорить.

– Просто… Просто стало страшно. Очень страшно. Я… Дай мне руку, пожалуйста.

– Конечно. – Костя присел на край кровати и обнял мою протянутую ладонь горячими пальцами.

– Мне так страшно… И никого рядом нет, я одна. Никого рядом…

– Я рядом, – твердо произнес Константин. – Всегда буду рядом, мы же договаривались, помнишь?

– Не оставляй меня. Не бросай, они убьют… убьют меня и Марка…

– Саша, успокойся. Никто никого не убьет. Не раскисай, они этого и ждут, твои слабые места тут же заполнят собой. Не позволяй им это. Мы еще поиграем с Марком в футбол. Обещаю, слышишь?

– Да, спасибо. Хорошо, что ты есть, – вытирая слезы, прошептала я. – Ты самый близкий мне человек, самый лучший, я… Я полюбила тебя, прости… Ничего не говори, просто хочу, чтобы ты знал. На всякий случай.

Мои слова подействовали на Константина как электрошок. Он вздрогнул и посмотрел на меня, раскрыв глаза, но спустя