Франсиско Франко и его время - Светлана Пожарская

В секретном донесении в госдепартамент Дьюк указывал, что «методы информации общественности, которыми пользуется военное командование, вызывают политические осложнения… в лагере Уилсона пренебрежительно относятся к мнению испанцев и что офицеры, ответственные за операцию, слишком много внимания уделяют чисто военным вопросам и не учитывают отношение Испании и всего мира к проблеме в целом»[450]. Но и испанское правительство не спешило разглашать «секреты» Паломареса, опасаясь отпугнуть иностранных туристов, — в 1965 г. 14 млн туристов дали свыше 1 млрд долларов дохода. Между тем движение протеста в стране и мире нарастало.

1 марта доктор О. Наваскес в интервью испанскому агентству «Сифра» сообщил, что еще не найдена четвертая водородная бомба, самая современная. 2 марта Госдепартамент подтвердил информацию Наваскеса. Общественное мнение страны и мира было глубоко встревожено. Правительствам США и Испании пришлось с этим считаться.

Для того, чтобы убедить мир, что воды Средиземного моря у побережья Альмерии не радиоактивны, посол Дьюк решил организовать в Паломаресе 8 марта морское купанье, убедив министра информации и туризма Фрагу Иррибарне принять в нем участие.

Однако ни массовый заплыв американских дипломатов в еще холодном море, ни обнаруженная и поднятая наконец 16 апреля водородная бомба не смогли успокоить испанцев. Даже в близких к правительству кругах стали раздаваться голоса, призывавшие к возвращению Испании на позиции «традиционного нейтралитета». И министр иностранных дел Ф. Кастиэлья не был глух к этим призывам.

Три дня спустя после катастрофы в Паломаресе правительство Испании с согласия Франко наложило запрет на полеты самолетов американской стратегической авиации с ядерным оружием на борту над территорией своей страны, а, следовательно, и производить дозаправку самолетов над ней. Об этом Муньос Грандес поставил в известность председателя объединенного комитета начальников штабов Э. Уиллера в секретном послании 20 января. Официальное заявление о прекращении полетов американской стратегической авиации над Испанией было сделано Фрагой Иррибарне 21-го, в пятницу, на очередном заседании кабинета министров, на котором председательствовал Франко.

Как заметил Т. Шульц, «счастливым стечением обстоятельств для американцев было то, что бомбы упали на территории Испании, а не какой-либо другой европейской страны», сославшись при этом на одного чиновника госдепартамента. «Представьте себе, какой поднялся бы шум, если бы эти чертовы бомбы свалились на Францию или Италию?»[451]. Но и для Испании последствия трагедии Паломареса не прошли бесследно.

Антивоенные и антиамериканские настроения широких кругов испанского общества, столь ярко проявившиеся во время трагических событий в Паломаресе, в полной мере были использованы правительством Мадрида. Дабы оказать давление на своих партнеров по «совместному использованию баз», Франко неизменно ссылался на нейтралистские настроения испанцев и резкое возрастание риска для страны, сопряженного с существованием баз.

В июле 1968 г. Кастиэлья отправился в Вашингтон. Впереди было еще два месяца до официального начала консультаций о базах, предусмотренных соглашением. Однако испанское правительство сочло нужным заранее подготовить своего партнера к неожиданностям, которые несла в себе его новая позиция. Согласно Б. Уэллесу, поездка Кастиэльи была предпринята по поручению Франко: испанский министр иностранных дел должен был поставить Вашингтон в известность о намерении своего правительства добиваться заключения не соглашения, а оборонительного договора, а также увеличения поставок в Испанию новейшего американского вооружения[452].

В ходе предварительных переговоров Кастиэлья конкретизировал условия, на которые готов был пойти Мадрид: гарантия совместной обороны, доведение соглашения до уровня договора об обороне, предоставление Испании такого же юридического статуса, на каком основаны взаимоотношения США и других членов НАТО, увеличение военной и экономической помощи до 1200 млн долларов, предоставление этой помощи в течение пяти лет, поставки в счет ее зенитных ракет «Хок», сверхзвуковых «Фантомов», тяжелого вооружения[453]. Эти условия были сочтены американской стороной явно завышенными. Однако попытки снизить уровень требований натолкнулись на сопротивление Кастиэльи, который, к неудовольствию своих партнеров, заговорил о нейтрализме как желанной альтернативе внешнеполитического курса Испании.

Для объяснения позиции Кастиэльи, которую Р. Маурер, один из старейших американских корреспондентов в Испании, назвал «барахтаньем в нейтралитете»[454], политики и журналисты в стране и за рубежом выдвигали такие причины, как стремление набить цену за военные базы, осознание роста опасности сохранения этих баз на испанской земле, попытка следовать примеру генерала де Голля, наконец, недовольство отказом Вашингтона поддержать Испанию в ее борьбе за ликвидацию колониального статуса Гибралтара, чему Кастиэлья придавал особое значение.

В самой Испании заявка на нейтрализм чаще всего связывалась с тенденцией к сближению с Европой. «Приблизиться к Европе, войти в континент, объединиться с западным миром — вот благородное и полезное стремление большинства секторов нашей страны»[455] — эти слова X. Ареильсы находили в те годы большой отклик, причем имелась ввиду не только Западная, но и Восточная Европа. «Необходимо установление отношений со всеми странами Востока, включая Советский Союз и Китайскую Народную Республику… Для того, чтобы укреплять в Испании демократию, соглашения с США не должны содержать никаких ограничений для отношений со странами иного цвета и иного политического знака», — такое требование, сформулированное газетой «La Vanguardia española» 17 марта 1970 г., не представлялось тогда чем-то необычным.

Прерванные по инициативе Испании переговоры были возобновлены 10 сентября 1968 г. Так начался период «консультаций», а вернее, усиленного давления госдепартамента и Пентагона на Мадрид. Кастиэлья не смог до конца удержать свои позиции. 20 июня 1969 г. Кастиэлья и В. Роджерс, ставший государственным секретарем после прихода к власти республиканской администрации, подписали временные соглашения, предусматривавшие продление аренды двух военно-воздушных баз и базы подводных лодок до 26 сентября 1970 г.

По возвращению в Мадрид Кастиэлья, как это было принято, доложил о результатах своих переговоров Франко. Тот не скрывал своего недовольства, что негативно вскоре отразилось на судьбе Кастиэльи: с годами диктатор стал более болезненно реагировать на неудачи.