Война ведьмы - Джеймс Клеменс

– Не думаю, что нам потребуется кто-то еще, – сказала Элена. – Флинт прикроет меня, а моя магия защитит нас обоих. Чем меньше будет наш отряд, тем лучше.

– Я пойду с вами, – решительно сказал Джоак и посмотрел на сестру. – Отец просил меня присматривать за тобой, и я не позволю тебе отправиться в это осиное гнездо без защиты моего посоха.

Элена покачала головой.

– Это посох темного мага. И он сможет почувствовать наше присутствие, если мы окажемся рядом. Он привлечет к нам магов, как магнит притягивает железо.

– Я могу отдать ему свою кровь и перед выходом превратить его в кровавое оружие. А твоя магия ведьмы скроет мрак, таящийся в посохе.

Флинт видел, как Элена пытается найти другое решение проблемы. Он положил конец ее колебаниям.

– Джоак должен пойти с нами. Его магия поможет нам пробиться к книге или проложить путь к спасению. Нам нельзя отказываться от дополнительной защиты.

– Именно поэтому я тоже должен сопровождать Элену, – заявил Мерик. – Я не оставлю наследницу нашего короля. Мое умение призывать ветер ее защитит.

– Как и сила моих рук, – добавил Тол’чак.

Элена встала и решительно покачала головой.

– Нет, если нас будет слишком много, мы привлечем к себе внимание.

– Отряд из пяти человек нельзя назвать слишком большим, – тихо возразил Флинт.

Он чувствовал, что молодая женщина боится – не за себя, а за других. Флинт увидел беспомощное выражение, промелькнувшее на ее лице, и потер глаза. Смерть Эр’рила сильно повлияла на Элену. Проклятье, она ослабила ведьму в тот самый момент, когда ей необходимо быть во всеоружии. Зачем Эр’рил вызвал на поединок ту жуткую статую? Флинт вздохнул, подошел к Элене и опустился перед ней на колени.

– Мы готовы отдать жизнь не за тебя, а за Аласею. Ты не имеешь права помешать нам бороться с ненавистными гал’готалами. Четыре защитника – это совсем немного.

– Как и пять, – раздался спокойный голос Мамы Фреды, которая расправила плечи. – Мое умение целительницы может оказаться более полезным, чем острое лезвие меча.

Флинт улыбнулся и погладил старую женщину по морщинистой руке.

– Я ценю твою помощь, но я видел, как медленно ты ходишь по палубе, опираясь на палку. А нам придется идти очень быстро.

Мама Фреда поджала губы.

– Только не надо меня недооценивать, старик. Здесь, на корабле, я берегла силы. Однако среди моих настоек есть те, что приготовлены из трав джунглей Ирендла. Их пьют воины, чтобы стать быстрее и выносливее. Это эликсир, состоящий из смеси сердце-корня, болиголова и крапивы. Так что не беспокойся, я не отстану от вас на протяжении всего пути.

Флинт нахмурился, но кивнул.

– Целительница нам и вправду поможет, – сказал он, обращаясь к Элене. – Она сможет спасти кого-то из нас.

Элена махнула рукой, показывая, что согласна.

– Хорошо, пусть идет с нами.

Однако Флинт видел, что она встревожена.

Он уселся на свое место за столом.

– Ну, раз мы обо всем договорились, нам нужно хорошенько выспаться. Завтрашний день может стать решающим.

– И нам следует помолиться, – сказал Джоак, – чтобы Сай-вен и Каст сумели найти кровавых наездников.

Флинт наблюдал, как все расходятся по своим каютам. Только Элена осталась сидеть на прежнем месте. Флинт молча смотрел на нее.

– Мы уже потерпели поражение? – неожиданно спросила она.

– Почему ты так думаешь?

– Во всех пророчествах говорилось, что Эр’рил должен привести к книге ведьму – но он мертв. Как мы можем добиться успеха, если сама судьба ополчилась против нас?

Флинт сел рядом с Эленой.

– Только слепые глупцы верят в пророчества.

Глаза Элены широко раскрылись.

– Да, я знаю, – улыбнулся Флинт. – Странные слова для брата ордена хифай, но они справедливы. Большинство пророчеств вовсе не высечены на гранитной плите. Очень часто это лишь тени, мерцающие на стенах пещер, смутные видения возможных вариантов событий. Будущее подобно льду. Оно может казаться твердым и неизменным, но при малейшем нагревании тает и течет совсем по другим руслам. – Он протянул руку и сжал пальцы Элены. – У нас есть выбор. Именно наши действия создают будущее, а вовсе не слова давно умершего пророка. Только глупец склоняет голову перед судьбой и позволяет топору упасть на свою шею – а ты, Элена Моринстал, никогда не была такой.

– Но Эр’рил?..

– Я знаю, дитя. Он и мне был хорошим другом. Но он сделал свой выбор, когда решил изучить эбеновую статую. Не позволяй его ошибке отнять у тебя будущее. Тебе достанет сил, чтобы пройти собственной тропой.

– Я не чувствую себя достаточно сильной, – прошептала Элена.

Он мягко повернул ее лицо к себе и посмотрел девушке в глаза.

– Ты сама не знаешь всех глубин своего сердца, Элена, но другие это понимают. Вот почему Эр’рил питал к тебе такие сильные чувства. Ты была для него много больше, чем девушка, которую следовало защищать. – Элена не сумела скрыть своего глубокого удивления, и Флинт печально улыбнулся. – Для всякого, кто способен видеть, его сердце читалось точно открытая книга, как и твое, юная леди.

Элена попыталась высвободить свою руку.

– Я не понимаю, о чем…

– Не отрицай то, о чем так громко кричит твое сердце. Если ты хочешь когда-нибудь найти утешение, тебе следует признать всю глубину своей утраты. Только в этом случае ты сможешь идти вперед. – Он похлопал ее по руке и встал. – Уже поздно. Подумай о моих словах. Твоя утрата велика, пришло время скорби. Только после этого наступит исцеление и ты вновь сможешь сама определять свою судьбу – и смотреть вперед, а не назад.

В глазах Элены заблестели слезы.

– Я попытаюсь.

– Не сомневаюсь, что так оно и будет. Как и Эр’рил, я ощущаю силу твоего духа. Ты добьешься успеха.

С этими словами Флинт ушел, чтобы девушка могла спокойно выплакаться.

Элена не чувствовала своего тела, слова брата Флинта горели в ее сознании. Так кем же был для нее Эр’рил на самом деле?

В прошлом она отказывалась признать свои чувства. Даже в тех случаях, когда в его присутствии Элена ощущала, как закипает кровь – прикосновение его руки, дыхание Эр’рила на щеке, его кривая улыбка, – она считала это проявлением наивного детства. Как могла она считать себя достойной человека, прожившего более пяти столетий?

Но Флинт был прав: она не могла не слышать голоса своего сердца. В прошлом она всегда объясняла теплые чувства к воину равнин отсутствием отца и брата. Однако Эр’рил уже давно значил для нее много больше.

И сейчас Элена впервые посмотрела правде в глаза.

– Я любила тебя, Эр’рил, – прошептала она.

И как только Элена произнесла его имя вслух, слезы потоком хлынули из ее глаз и рыдания сотрясли все тело. Элена опустила голову на стол, закрыв лицо затянутыми в перчатки руками.

Казалось, в ее сердце прорвалась дамба. На нее нахлынули чувства, от которых она так долго пряталась. Как она жалела, что не произнесла этих слов, пока Эр’рил еще был жив. Она стыдилась своей трусости, негодовала на Эр’рила, так рано ее оставившего. Но самым сильным было чувство глубокой потери. Теперь она могла признать, что на борту пиратского корабля умер не только Эр’рил, но и самые сокровенные ее мечты.

Наконец Элена сумела понять причины боли, сжимавшей ее сердце, и теперь могла плакать – не только об Эр’риле, но и о себе. Она обхватила свои плечи и начала медленно раскачиваться. Слезы потоком текли по щекам, но она не вытирала их и не пыталась унять. Сейчас она позволила себе быть слабой.

Течение времени потеряло всяческий смысл, Эленой овладела скорбь. Ее пальцы нащупали карман и вытащили оттуда кожаную ленту, которой Эр’рил завязывал свои длинные волосы. Элена поднесла полоску кожи к губам. Он нее по-прежнему исходил запах дыма и огня, но девушка уловила еще и аромат земли Станди и соль мужского пота. Она вплела ленту в свои длинные локоны. И беззвучно попрощалась с Эр’рилом.

Пришло время освободиться от призрака, который преследовал ее.

С болью в сердце Элена вытерла слезы. Она понятия не имела, какая часть ночи уже прошла. Ей вдруг показалось, что рассвет близок, но уверенности у нее не было. Неожиданно она услышала звуки тихой музыки, доносившиеся через распахнутую дверь. Элена решила, что кто-то играет на верхней палубе, и ее душа устремилась к печальным аккордам. Мелодия говорила о ее потере.

Девушка откинулась на спинку стула, и музыка захватила все ее существо. Она узнала инструмент, наделенный этим скорбным голосом. Лютня Ни’лан, вырезанная из последних умирающих деревьев нифай. Эти звуки напомнили Элене об остальных ее спутниках – Мисилл, Крале, Могвиде и Фардейле. Она и сама не заметила, как оказалась на ногах. Музыка манила ее к себе, как пламя влечет мотылька.

В звоне струн Элена услышала шепот умершей подруги. Ни’лан, как и многие другие, отдала свою жизнь, чтобы в Аласею снова вернулся свет, но в шепоте струн призрак печалился вовсе не о смерти. Он пел о чуде жизни. Музыка рассказывала о бесконечном цикле смерти и возрождения. И в потоке аккордов смешались печаль и радость.