Стать собой - Лёха

произнести речь, ты ведь приготовил речь? — я кивнул. Ни черта я не готовил, и Вольф, если бы хоть немного включил мозги, то понял бы, что мне некогда было приготовить речь, учитывая, что я узнал о том, что являюсь шафером, сегодня утром. Ну, ничего, что-нибудь ляпну, мне не привыкать импровизировать. — Потом мы выпьем вино и нас торжественно проводят к лестнице, ведущей к спальням.

— Это все прекрасно, но ответить мне, друг мой Юрий, ты зачем сейчас свое зелье в вино вылил? — он пару раз моргнул, и лишь затем перевел взгляд на бокал.

— Ну-у-у, — протянул Вольф. — Вот так получилось. Я просто разнервничался. И вот…

— Ладно, вали отсюда и дай мне уже спокойно поесть. Я постараюсь присмотреть за твоим вином, но ничего обещать не могу, сам понимаешь, — я развел руками. — Сколько здесь гостей?

— Немного, — рассеянно проговорил Вольф, ищи взглядом своих девочек. — Не больше трехсот. — Хорошо, что я все-таки не ел в это момент. Нет, я подозревал, что гостей пришло явно больше сотни, но никак не думал, что народу будет больше двухсот. Я уже другими глазами еще раз осмотрел зал. Он просто гигантский, раз сумел вместить столько людей. — Так, я пойду договариваться. Все-таки при определенном настрое переспать сразу с двумя красотками вполне реально, а вот танцевать одновременно с двумя достаточно проблематично.

Вольф нашел взглядом близняшек и быстрым шагом направился в их сторону. А я, наконец-то, смог поесть. Когда же сыто улыбнулся и запил все то, что только что съел каким-то соком, то услышал сбоку от колонны, возле которой я стоял, какой-то странный шум.

— О, торт везут, обожаю сладенькое, — рядом со мной буквально материализовался весьма пожилой господин. Его лицо было изрезано морщинами, а седая борода аккуратно подстрижена. Он смотрел куда-то мимо меня, потирая при этом руки.

Как оказалось, рядом с тем местом, где я устроился, находилась неприметная дверь, которая начала открываться, а часть стола, одновременно с этим отодвигаться в сторону.

— Вынос торта — это всегда очень волнительно, не так ли? — я покосился на Анну, которая подошла ко мне, держа бокал с вином в руке.

— Возможно, — я слегка кривил душой, потому что не видел в обычном торте ничего необычного.

— О, вино, винишко, словно для меня здесь стоит, — я резко повернулся, чтобы увидеть, как дед потянулся за оставленным Вольфом бокалом.

— Не… твою мать, — я опустил руку, потому что останавливать деда было уже поздно. И тут увидел, как к нам идет Вольф. — Дай сюда, — выхватив из рук Анны бокал, я поспешил плеснуть в него такого же красного и терпкого сока, который недавно пил, и протянул бокал под удивленным взглядом девушки Вольфу. — Держи, я что весь вечер буду держать твое пойло? Думаю, ты уже можешь его выпить, — я криво улыбнулся. Подозреваю, что простое самовнушение и уверенность в том, что он выпил именно возбуждающий состав, сделают свое дело, а дальше молодость и две красотки сумеют его настроить на нужный лад.

— Да я за ним и шел, — кинул Вольф. — Все равно этому средству нужно почти сорок минут, прежде, чем он начнет действовать, — и он лихо опрокинул в себя бокал под удивленным взглядом Анны. — Ух ты, интересно, что это за вино? Давно ничего подобного не пил.

К счастью, от меня не требовался ответ, потому что толпа вокруг нас нарастала, вперед вышла Елена — мать Вольфа, а дверь открылась на всю ширину и в проеме оказался огромный торт. Он едва помещался в дверной проем, к тому же в полутьме, откуда его вытаскивали, было сложно определить, что же он собой представлял. Но вот когда он появился полностью… Я наклонил голову, разглядывая это произведение искусства. Особенно мне понравилась стриптизёрша венчающая торт. Фигурка была выполнена с такой скрупулезностью, что казалось, еще немного и она крутанется вокруг шеста. Присмотревшись, я увидел множество женских фигурок в весьма откровенных нарядах и позах по бокам этого гигантского шоколадного великолепия. А у Елены, оказывается, весьма интересный вкус и взгляд на некоторые вещи, никогда бы не подумал. Я наклонил голову, чтобы получше разглядеть одну из фигурок.

— Какого дьявола? Что это такое? — в абсолютной тишине голос Елены прозвучал набатом. М-да, это я о ней рано так хорошо подумал. — Где распорядитель?! — она буквально завизжала.

— Ой, мать моя женщина, как здесь скользко! — вторил ей грубый мужской голос. Головы всех гостей, как одна повернулись в сторону вопившего мужика. Этот самый мужик, а я, кажется именно его видел вчера, входящего в бордель, лежал в районе танцевальной площадки, куда, кроме него, никто пока не забредал. Встать мужик не мог, потому что и ноги, и руки его разъезжались в стороны.

— Да что здесь творится? — отец Юрия потрогал пол ногой и с трудом вернул ее на нескользящее покрытие. Присев, он провел по полу теперь уже рукой. — Это масло. Но, сколько нужно масла, чтобы сделать такое? И кому пришло в голову натирать маслом паркет?

Ответ на его вопрос нашелся практически сразу. Появившийся распорядитель, заикаясь поведал страшную историю о том, как работники самой известной в городе кондитерской внесли торт через другие двери и тащили его сюда, чтобы потом торжественно протиснуть сквозь эту дверь под восторженные ахи и охи гостей. Торт был тяжелый, весь белый и кремовый, и традиционными фигурками жениха и двух невест на вершине. Один из рабочих оступился, и вся эта громада рухнула на пол, размазываясь по нему далеко не тонким слоем.

В доме нельзя было применять магию посторонним, даже использование артефактов было под запретом. В общем, найти главу клана они не смогли, чтобы тот открыл доступ для того, чтобы работяги смогли применить пару очищающих артефактов. Пришлось мыть руками. Естественно, они только размазали масло по паркету. Причем не просто размазали, а втерли его так, что как-то отмыть уже не получилось.

Вольф-старший выругался, и произнес какое-то неизвестное мне заклинание.

— Оно будет десять минут набирать обороты, до этого времени пол будет скользким, — процедил он сквозь зубы и подошел к супруге, которая выпытывала из бедолаги разные подробности.

Сделать новый свадебный торт кондитерская не успевала, хоть убей. Но, кто-то отказался вот от этой красотищи и распределитель подумал, что, какая в общем-то разница, подумаешь, цвет и фигурки немного не такие. Сам торт-то вкусный…

Елену, которая натурально зарычала, от этого придурка оттаскивали муж и моя мать.

— У меня идея, — прошептал я на ухо Анне. — Идем. Это будет наша напутственная речь молодым. Заодно сделаем доброе дело и предотвратим убийство,