Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917 - Геогрий Чернявский

Довольно активно в газете участвовала Анжелика Балабанова [890] , с которой у Троцкого установились если не дружеские, то, по крайней мере, приятельские отношения, тем более что Анжелика была очаровательной женщиной, умевшей, как и Троцкий, сочетать активнейшую политическую деятельность со столь же активными жизненными радостями. Анжелика обратила внимание на Троцкого еще на V партийном съезде 1907 г. и с того времени считала его одним из «титанов социал-демократии революционной России» [891] .

Возможность высказывать свое мнение без оглядки на позицию издателей (с учетом требований французской военной цензуры) Троцкий теперь получил. Уже в ноябре – декабре 1914 г. на страницах «Голоса» была опубликована его работа «Война и Интернационал», которая ранее вышла на немецком языке [892] . Одновременно и вслед за этим появился ряд статей, развивших те же идеи [893] . В одной из статей, опубликованной в качестве передовой, говорилось: «Наша позиция уже вполне определенно выявлена… Мы стоим на точке зрения Штутгартской резолюции нашего Интернационала, мы стоим на точке зрения декларации социал-демократической фракции в Государственной думе. Мы рассматриваем эту войну как средство империалистических стремлений правящих классов Европы и определенных династических интересов. Наше к ней отношение – определенно отрицательное» [894] .

Соглашаясь с Троцким в том, что партии 2-го Интернационала совершили ошибку, поддержав свои правительства в войне, Мартов считал, что брать курс на создание нового Интернационала не следует, что он превратится в секту, ибо рабочий класс охвачен патриотическим порывом. Необходима длительная и трудоемкая работа по «излечиванию» рабочих от провоенных настроений, полагал он. В нескольких письмах Луначарскому, Мануильскому, Антонову-Овсеенко Троцкий жаловался, что Мартов, скорее всего, «порвет с нами» и тогда меньшевики подвергнут парижскую газету бойкоту [895] . Мартов стремился найти свой путь, но достичь адекватного решения, оставаясь до конца честным перед собой, было крайне трудно или даже невозможно. Это и было причиной его вечных колебаний [896] .

Издание «Голоса» продолжалось недолго. В январе 1915 г. французские власти закрыли газету на 108-м номере, явно по рекомендации российских представителей в Париже. Эмигранты, однако, тотчас предприняли выпуск нового периодического органа «Наше слово» (газета начала выходить 29 января), в котором с 1-го номера активно участвовал Троцкий. Он быстро превратился в одного из основных авторов, а постепенно и в фактического руководителя газеты, которая являлась, по существу дела, продолжением «Голоса». Издавалась она в основном тем же коллективом редакторов и более или менее постоянных авторов. Неизменным помощником Троцкого в «Нашем слове» в качестве технического руководителя стал Антонов-Овсеенко.

Газета выходила на двух, иногда на четырех полосах. Приходилось преодолевать ожесточенное сопротивление французской цензуры, которая вычеркивала неугодные ей места. В результате газета постоянно появлялась с большими белыми пятнами, иногда охватывавшими значительную часть страницы. «Редакция такой газеты, как «Наше слово», в эмигрантских условиях гораздо менее свободна в направлении деятельности газеты, чем можно было бы думать» [897] , – разочарованно писал он Урицкому. Главным врагом газеты Троцкий считал посольство царской России. Там добросовестно переводили на французский язык наиболее неугодные статьи и посылали их с соответствующими комментариями в министерство иностранных дел и военное министерство Франции. Оттуда, в свою очередь, давали жесткие указания военному цензору Шалю, который «свои колебания всегда разрешал в том смысле, что лучше вычеркнуть, чем оставить» [898] .

Расписание Троцкого в тот период было следующим: он обычно засиживался дома за письменным столом примерно до трех часов ночи, наутро провожал в школу младшего сына Сережу, а затем отправлялся в цензуру с нелегкой миссией отстаивать поставленные под сомнение материалы газеты [899] . «Дипломатические» функции переговоров с цензором брал на себя, как правило, именно Троцкий, который не только оттачивал в этих беседах силу своей аргументации и демагогии, но и начинал формировать определенное искусство ведения толерантных бесед с политическими противниками. Иногда цензор приглашал на беседу с Троцким представителей министерства иностранных дел [900] .

13 февраля 1915 г. Троцкий опубликовал в «Нашем слове» свое заявление в форме ответа меньшевику Ларину, который перед этим неосторожно назвал Троцкого, наряду с Плехановым и Аксельродом, лидером меньшевизма. Троцкий изложил историю своих разногласий с меньшевиками, сообщил, что еще за два года до этого он отказался сотрудничать в меньшевистских газетах и выступать от имени меньшевиков на форумах 2-го Интернационала, что он отказался также от соблазнительного предложения представлять меньшевиков на запланированной в Лондоне конференции социалистов стран Антанты.

Продолжением воинственного дебюта в «Нашем слове» была статья, написанная в форме «некролога по живому другу» [901] . Она была посвящена Парвусу, который сыграл столь значительную роль в становлении Троцкого как самостоятельно мыслившего политического деятеля. К этому времени Парвус, развернувший активную коммерческую деятельность в Турции и на Балканах, стал еще более богатым человеком, упивавшимся жизненной роскошью. Он не отказался от социалистической идеологии, но ухитрялся одновременно поддерживать и правившие круги Германии, причем даже активнее и эффективнее, чем это делало официальное руководство германской социал-демократии. Позицию свою Парвус обосновывал тем, что успехи германского милитаризма, по его мнению, станут катализатором мировой революции. Он обратил внимание на фактическое совпадение германских интересов в мировой войне с целями крайних российских революционеров (прежде всего большевиков). В тот момент Парвус еще не был советником правительства кайзера по российским делам и посредником в передаче немецких денег на нужды русской революции (с этой целью он вскоре создаст в Копенгагене полуфиктивный Институт по изучению последствий мировой войны). Но взгляды и перспективы деятельности Парвуса Троцкому стали ясны, и он их решительно осудил. Когда же Парвус создал свой институт, о котором стали ходить самые разнообразные слухи, а самого Парвуса обвинили в том, что он стал германским агентом, Троцкий счел целесообразным, с одной стороны, предостеречь социалистов против контактов с этим учреждением и, с другой, обратился в редакцию «Юманите» – центрального печатного органа Французской социалистической партии – с письмом, разъясняющим, что он считает Парвуса социал-патриотом, но не предателем [902] .

Парвус пытался обелить себя, для чего написал письмо в «Наше слово». Мартов высказался за публикацию письма. Троцкий – против [903] . Контакты с Парвусом могли бы укрепить финансовое положение газеты, которое осенью 1915 г. стало прямо-таки критическим. Троцкий даже сообщил Луначарскому, что стоит вопрос о прекращении ее издания, что не хватает денег даже на бумагу [904] . При помощи займов удалось, однако, выкрутиться. Но с Парвусом с этого времени Троцкий какие бы то ни было контакты прекратил. Как сказано было в «некрологе» Троцкого, его старый друг Парвус, к сожалению, умер, а вместо него на свет появился какой-то самозванец, использующий его имя.

Серьезное значение имела обширная статья Троцкого «Нация и хозяйство» [905] , в которой автор пытался сформулировать свою позицию по вопросу о противоречиях между принципом национального самоопределения и задачами эффективного развития экономики на межнациональной основе. Капитализм, по мнению Троцкого, втискивал нацию и экономику в рамки государства, создавая могущественные образования, которые в течение целой эпохи служили «ареной развития как нации, так и государства». Но нации и экономики пришли в непримиримые противоречия с государствами и друг с другом. «Место замкнутого национального государства должна будет неизбежно занять широкая демократическая федерация передовых государств на основе устранения всяких таможенных перегородок. Национальная общность, вытекающая из потребностей культурного развития, не только не будет этим уничтожена, наоборот, только на основе республиканской федерации передовых стран она сможет найти свое полное завершение».

Троцкий дополнял требование права наций на самоопределение еще и требованием демократической федерации всех передовых наций, имея в виду создание Соединенных Штатов Европы.

Лозунг Соединенных Штатов Европы, выдвинутый Троцким во время мировой войны, пропагандировался им в ряде статей. Он встретил ожесточенное противодействие Ленина, который считал этот лозунг утопическим и неприемлемым для революционной социал-демократии [906] . Троцкий, однако, упорно настаивал на правильности, своевременности и достижимости поставленной цели, имея в виду, разумеется, перманентный характер назревавшей международной революции. Через полгода в «Нашем слове» появилась его статья «Их перспективы» [907] , в которой доказывалось, что война чрезвычайно облегчила социально-экономическое объединение всех европейских государств, и утверждалось, что «эпоха национальных государств завершена».