Воронья стража - Владимир Свержин

– Я бы не стал этого утверждать, – вздохнул брат Адриен, – как не стал бы утверждать и обратного. Но вот к чему я веду: образ ужасного врага, поверженного копьем святого, когда-то был подспорьем для становления Церкви во всем величии ее, однако же сам этот враг, пусть и в отместку, причинил немало зла христианам. Стоит ли теперь своими руками создавать нового Юлиана Отступника? Ведь гнев его, как и в прошлые времена, будет кровав и беспощаден. И кто, как не мы, станем жертвой его!

– Ваши слова, брат Адриен, отдают малодушием! – раздраженно дернул щекой Генрих. – Но вы точно уверены, что Рейли – сын Филиппа II?

– Не так давно мне довелось лицезреть его и беседовать вот так, как сейчас с вами, – безмятежно пропустив обвинения в трусости, неспешно ответствовал бенедиктинец. – В его лице, несомненно, видны черты, присущие и королю Испании, и покойной королеве Британии.

– `Глаза, нос, рот и все такое прочее `, – на канале связи ехидно прокомментировал Дюнуар. – `Кстати, что там у тебя с этими документами? `

– `Пока что они со мной, но я обещал лорду Эгмоту, а затем и брату Адриену передать их испанцам при первой же возможности `.

– `Что ж `. – Пан Михал задумался, стараясь не упустить ни одного из возможных последствий данного шага. – `Быть может, на данный момент это наилучший вариант. До той поры, когда Елизавета вернется на трон, Филипп II, вероятнее всего, будет стараться разобраться в обстановке. Впоследствии же, думаю, несложно будет доказать, что бумаги Рейли – фальшивка и сработаны с одной лишь целью вынудить Францию на союз с Англией, угрожая в противном случае испано-британским блоком `.

– Так что же? – нерешительно проговорил тюремщик, уставший дожидаться ответа от дремлющего принца. – Всего пятнадцать гульденов! Это дело касается лично рас!

Я молча глядел на торгующегося стража.

– Хотя бы десять! Уверяю, эта дама очень близка вам!

Мысли, витавшие где-то во Франции, выстроились стройными рядами, точно солдаты на привале, слышавшие звук боевого горна.

– Вам дадут двадцать гульденов, почтеннейший, – нарушая молчание, проговорил я. – И не следует называть попусту имя мисс Олуэн ни здесь, ни где-либо в другом месте! А дону Хуану подайте надежду. Скажите, что вы приложите все усилия, чтобы выполнить его просьбу. Как именно это будет сделано, я сообщу вечером. И помните: то, о чем мы с вами здесь говорили и будем говорить, не должен узнать никто! Иначе вы умрете! Это попятно?

– Богом клянусь! – перекрестился невольный соучастник очередной моей каверзы.

– Ступайте! – одними губами произнес я и добавил на канале связи: – `Мишель! У меня есть чудный способ доставить пакет Филиппу II! `

* * *

Изложенный мною план был выслушан офицерами гарнизона в молчании, но стоило мне лишь сомкнуть уста, как в ответ посыпался град возражений. Я едва успевал отвечать на каждое из них, желая подвигнуть соратников не просто механически выполнять приказ, но действовать сознательно и активно. В конце концов пришлось все же употребить власть. К немалому огорчению. По окончании совещания, происходившего в моей комнате, я оставил Лиса и дю Плесси, дабы яснее растолковать им задачи, выпадавшие на долю этих двух офицеров.

– Да уж, мой прыпц! – дослушав меня, покачал головой Лис. – Это ты удумал так удумал! А мнением Олуэн за эту тему ты поинтересовался?

– Ни к чему ее тревожить, – покачал головой я. – Ты должен будешь позаботиться, чтобы дон Хуан не дошел до ее комнаты.

– Ваше высочество! – дождавшись, пока я закончу отвечать, вытянулся в струнку дю Плесси. – Если вы велите мне совершить то, о чем нынче шла речь, позвольте просить именной рескрипт за вашей подписью и печатью.

– Непременно, – кивнул я. – Едва покинете крепость, прошу вас, маркиз, поспешите к моему брату. Полагаю, вы будете ему полезны.

– Но, мессир, я ведь по-прежнему числюсь среди друзей покойного короля!

– Все верно, – морщась от боли, кивнул я. – Но тогда он был король, ныне же мой кузен Генрих Валуа – покойный. Становитесь под знамена Анри. Уверен, братец не станет поминать вам былого.

– Благодарю вас за протекцию, ваше высочество. – Дю Плесси надел увенчанную белым страусовым плюмажем бургундскую каску. – Позвольте идти.

– Да. – Я наклонил голову. – Хотя погодите. Ответьте на один вопрос. У вас есть сын?

– Да-а-а, ваше высочество, – озадаченно глядя на всеведущего принца, протянул лейтенант.

– Вернетесь во Францию – берегите его! – тоном, каким обычно окруженный полководец поручает своему адъютанту провезти спасительный пакет через позиции врага, проговорил я.

– Приложу все усилия, монсеньор! – отчеканил дю Плесси, поворачиваясь на каблуках.

– Шо, Капитан, – усмехнулся Лис, когда дверь за отцом будущего кардинала Ришелье затворилась, – не вынесла душа поэта?

– Не вынесла, – честно сознался я. – Ладно. А теперь о том, о чем должен знать только ты.

Ночь этого дня была лунной. Две тени быстро скользили к берегу канала, торопясь добраться до жилья, едва видного в неурочное время суток. Трещотки сторожей, раздававшиеся совсем близко еще несколько минут назад, начали удаляться, точно демонстрируя полуночным гулякам, что путь свободен. Вот они шагнули на узкий, обрамленный ажурными перилами мостик, выгнутый, точно спина вздыбившейся кошки, и негромкая их речь стала доноситься до густолистой череды вековых лип, тянущихся шеренгой у самой кромки берега.

– Вон там она живет. Все как договаривались! – указывая на дом Ван дер Хельдерна, на довольно скверном испанском произнес один из путников, закутанный в темный плащ с капюшоном. Край плаща задирался висевшим на поясе поклонника ночных прогулок коротким мечом ландскнехта, насмешливо именуемом в народе кошкодером.

– О да! – отвечал его спутник. – За час до восхода ждите меня здесь же. Хорошо бы еще раздобыть лютню!

– Ваша честь, вероятно, забыли, что лютня в руках священника выглядит так же нелепо, как паникадило в лапах жандарма?!

– Верно, чертово брюхо, – недовольно согласился обряженный в сутану вояка на прекрасном мадридском диалекте.

Одеяние священника, красовавшееся на нем, лишь ночною порою могло скрыть его статную фигуру и гордый разворот плеч. А уж света луны, падающего на капюшон, вполне хватало, чтобы опознать в “смиренном божьем слуге” дона Хуана, маркиза де Агиляре. Нынче вечером этот страстный воздыхатель несравненной Олуэн, должно быть, впервые столкнувшийся как с валлийским типом красоты, так и с английской манерой завязывать знакомство, получил весточку от предмета своих грез, а заодно и одеяние младшего брата тюремщика, чтобы на крыльях любви сигануть прямо в расставленные для него силки. Но пока что взмах этих крыльев был приволен, а настроение испанца столь лучезарным, что он едва не светился, демаскируя себя во мраке.

– До встречи перед рассветом! – конспиративно пробормотал казематный амур, спеша откланяться. Его роль в спектакле, предназначенном для одного-единственного зрителя, была окончена. Стоило дону Хуану ступить несколько шагов, как из тени деревьев навстречу ему вывалился искусно запыхавшийся Лис.

– О! Святой отец, какое счастье, что я вас встретил! Скорей идемте со мной, он умирает! Живее, а то он помрет насовсем, как потом исповедоваться будет?!

– Я тороплюсь, сын мой, и ничем не могу вам помочь! – пафосным тоном возгласил дон Хуан, перейдя на французский.

– Святой отец! – Пятерня д'Орбиньяка железной хваткой сошлась чуть выше локтя испанца. – Вы не можете допустить, шоб французский принц крови умер без покаяния! Вы шо, не знаете, шо последним указом рай-совета французских принцев без причастия далее в ад не пускают?!

– Шарль де Бурбон при смерти? – искренне встревожился испанец, и, честно говоря, в этот момент мне стало совестно доводить операцию до конца. Но часы уже были запущены, и время настоятельно требовало сделать ход. – Но он же гугенот, а я, как вы видите…

– Падре, не варите воду! – Лис потащил за собой несостоявшегося кавалера с упертой энергией портового буксира. – Прынцу щас так хреново, шо ему будь ты хоть раввином кафедральной мечети – все фиолетово! Не дрейфь, аббат, кардиналом будешь!

Вряд ли дона Хуана прельщала столь замечательная карьера, но все же, как ни крути, он не мог не понимать, чем грозит попытка сбросить “овечью шкуру”. Шевалье д'Орбиньяк и сам был изрядным докой в премудростях рукопашного боя, на всякий же случай, для экстренного пробуждения смирения промеж самозваных Божьих слуг, среди ветвей притаились Иван Подкова и еще один сечевик, кондициями разве что только самую малость уступающий могучему ватажнику. Однако их помощь не понадобилась. Спустя несколько минут я уже шептал чуть слышно испанцу, надвинувшему капюшон едва ли не на самый подбородок.