Не жизнь, а роман! - Юлия Викторовна Меллер

был бы уже на подходе, значит, дурацкий поход продолжается.

До конца осени не поступало никаких новостей, связанных с армией Людовика. Впрочем, отвлекаться было некогда. Все деньги были вбуханы в строительство, и надо бы поторопиться, чтобы возведённые стены до дождей закрыть крышей. Быстрое строительство давалось большим трудом.

Женщины замка целыми днями пряли, ткали, красили сукно, собирали цветы для алькитары, получали душистую воду. Мыловарня работала как небольшая фабрика, стеклодувная печь никогда не гасла, кружевницы плели узоры до самой темноты, а Катя с Люси лепили цветочки для флаконов, украшения для дам, для икон. Все знали, что заработанные деньги идут на строительство церкви и вкалывали, не жалея себя.

Катерина ожидала смягчения отца Жюля и того, что его проповеди будут настраивать мужчин на позитивный лад, но чем больше он узнавал, какой вклад вносят женщины, тем становилось только хуже. Обвинения в спесивости, гордыне, чванстве, неугодной Богу непокорности сыпались как из рога изобилия.

Бертран умел усмирять фанатичное рвение отца Жюля, а Леону попытка призвать священника к разумной политике добра и терпимости обошлась в наложенное на него наказание. И она не решилась сказать пасынку, чтобы он плюнул и не простаивал часами на коленях, сотню раз повторяю одну и ту же молитву. Власть тщедушного вонючего отца Жюля Катерину пугала. Мужчины видели в нем какого — то подвижника, непримиримого борца, стражника их бессмертных душ, и Бог знает кого ещё.

Из-за ведущегося строительства Катя часто появлялась в деревне вместе с Леоном и приглядывала за работами. Люди кланялись, кто — то выкрикивал что-то приветственное, особенно молодому сеньору, а вот на сеньору настороженно косились. Кому довелось поработать при замке, учась красить пряжу и сукно, те просто любопытствовали, но остальные смотрели насупившись, опасаясь её непредсказуемости.

Она подходила, интересовалась, как прошло лето, какие есть проблемы, ей кланялись и молчали. Мужчины непонимающе бычились на неё, а женщинам слово не давали. Леон посмеивался, что-то спрашивал сам, но многие терялись, бормотали что — то невнятное, и он брал мачеху под локоток, уводя её к старосте или мастеру каменщиков.

— Пошто нам не строят новые дома? — как-то неожиданно выкрикнул подросток, когда Катерина смотрела, успеют ли строители завершить свою работу к зиме или придётся им организовывать и оплачивать зимовку. Она с удивлением повернулась к нему и попробовала объяснить:

— Надо много денег, чтобы сразу для всех ставить жильё, да и не все могут выплачивать долг за него.

— Значит, тем, кто не сумел ничего сохранить, когда напали разбойники, им всё, а нам ничего? — с обидой выпалил всё тот же паренёк, не слушая про выплату за новые дома.

— Что значит «всё и ничего»? — не поняла Катя, а рыцарь, сопровождающий сеньоров, одним ударом поставил маленького наглеца на колени: — Помни, с кем разговариваешь, червь! — прорычал он.

— У Луки жена дура, убегая, плошку с огнём уронила! У них дом сгорел, так для них новый строят, да ещё большой ткацкий станок им дали! Они мечтать о таком не могли, а за что? За то, что жёнка баба неуклюжая?

Катя опешила и не знала, что ответить. Она не могла и предположить, что её деятельность кто-то воспримет в таком ключе. Долгие объяснения тут не ко времени, все ждут ясного ответа, а подросток, осмелев, продолжал:

— У Виллена всех девок оттрахали, за это им тоже дом, станок и породистых овец дали! Если бы я знал, то не уводил бы сестёр в лес, всё больше пользы было бы! — в отчаянии кричал он то, что терзало его изо дня в день. Рядом с ним живут люди, которые вдруг поднимутся на новую ступень, а всегда были вроде равны. Сердце надрывалось от обиды и несправедливости.

Староста спешил подойти поближе, чтобы сгладить впечатление:

— Сеньора, — торопливо кланялся он, — юноша самый старший в семье, ему не потянуть оплату за дом и у него никто не пострадал при нападении. Он в подлеске вместе с сёстрами иву срезал, там они все схоронилися, пока у нас бесчинствовали. В его доме, конечно, пошуровали, но там брать нечего, так, покидали всё округ, попортили больше.

Катерина кивнула, останавливая старосту, и повернулась к требовательному подростку.

— Так что же ты хочешь от меня? Дом? Ткацкий станок? У тебя есть, кому ткать на нём? Ты сможешь расплатиться за те возможности, что я даю?

— Мои сестры маленькие ещё, — буркнул он, понимая, что надо сказать правду, но ведь соплюхи вырастут и станок пригодится!

— Раз тебе так тяжело, почему не отослал девочек в замок на зиму и весну? Я всем предлагала.

— Кто же знал, что там так хорошо будет? — из местных никто не отдал детей, ведь их все равно каждый день ждал сытный обед за работу с пером и пухом птиц.

Катя смотрела на злое лицо, обращённое к ней, и думала, как лучше поступить. Все ждали, что она скажет и что сделает.

— Чем ты живёшь? — спросила она у юноши. Тот повёл подбородком в сторону и ответил:

— Вон, на него в поле работаю.

Леон не удержался и фыркнул:

— Ты ничего не умеешь делать, но осмелился требовать! Ну, ты и наглец!

— В городах знатные дамы раздают милостыню! Дайте мне денег!

Рыцарь дал ему подзатыльник, а Леон бросил монетку за смелость и все они пошли дальше.

— Может, надо было подарить ему хороший нож для резьбы по дереву? Что толку от монетки, — расстроенная произошедшей ситуацией и слепой озлобленностью, спросила Катя.

— Кто его будет учить? Ему бы к мастеру идти в ученики, но раз на нём сёстры, то он привязан к ним, — покачал головой Леон.

— Мадам, вы зря переживаете. Эти люди не понимают, какую милость вы им оказываете, меняя их жизнь. Ещё пять лет назад такой пацан не смог бы выжить и тянуть за собою малявок, а сейчас худо-бедно живёт, ещё и скалится, — знакомый рыцарь с недовольством посмотрел на провожающих их разными взглядами селян.

Катерина не столько понимала, сколько ощущала, что даже те селяне, кто получил возможность изменить свою жизнь, вроде рады и правильно оценивают свои перспективы, но они словно бы не могут осознать, сколько им дали и продолжают с завистью судачить о том, что другие благочестивые сеньоры раздают милостыню каждый раз, когда ходят в церковь.

Хотя она слышала, как Дидье терпеливо объяснял людям, что в новом доме понадобиться меньше топлива для готовки и разогретая печка зимой даст больше тепла, чем очаг, что наличие окон и дорогого стекла сделает помещения светлее, что позволяет дольше работать,