Политический порядок в меняющихся обществах - Сэмюэл Хантингтон

Третью крупную политическую группу в революционной ситуации составляют радикальные революционеры. По идеологическим и тактическим причинам их целью является расширение границ политической активности, вовлечение новых масс населения в политику и тем самым усиление своего влияния. Разрушение установленных институтов и процедур, служащих для кооптации групп в систему власти, для их социализации и включения в политический порядок, дает экстремистам естественное преимущество перед соперниками. Они в большей мере склонны к мобилизации новых групп в политику. Революция в силу этого радикализуется, и все более широкие массы населения оказываются вовлеченными в политическое противостояние. Поскольку в большинстве стран, переживающих модернизацию, крупнейшей общественной силой являются крестьяне, наиболее революционными оказываются те лидеры, что мобилизуют и организуют для политического действия крестьян. В некоторых случаях при обращении к крестьянам и другим низшим классам лидеры ограничиваются социальными и экономическими лозунгами; однако часто к ним добавляются лозунги националистические. Этот процесс ведет к перенастройке политического сообщества и закладывает основы нового политического порядка.

В западных революциях символическое или действительное падение старого режима может быть достаточно точно датировано: 14 июля 1789 г., 10 октября 1911 г., 15 марта 1917 г.[39] Этими датами отмечено начало революционного процесса и мобилизации новых групп в политику по мере того, как соперничество борющихся за власть новых элит заставляет их апеллировать ко все более широким массам. В ходе этого соперничества одна из групп в конечном счете утверждает свое первенство и восстанавливает порядок либо силой, либо через формирование новых политических институтов. В восточных же революциях старый режим современен, у него больше власти и легитимности, и поэтому не происходит простого крушения этого режима, которое бы создало вакуум власти. Режим в этом случае приходится свергать. Отличительной чертой западных революций является наступающий после падения старого режима период анархии или безвластия, когда умеренные, контрреволюционеры и радикалы борются за власть. Отличительной чертой восточных революций является длительный период «двоевластия», когда революционеры заняты вовлечением новых групп в политику, распространением и усилением влияния своих институтов управления, тогда как правительство продолжает — в других местах страны и в другое время — осуществлять свои государственные функции. В западных революциях основная борьба происходит между революционными группами; в восточных революциях это борьба между одной революционной группой и старым порядком.

В терминах двух аспектов нашего особого внимания, институтов и политической активности, западная революция проходит фазы крушения старых политических институтов, расширения границ политической активности, создания новых институтов. Или, в более подробной характеристике, данной Бринтоном, она развивается через падение старого порядка, революционный медовый месяц, правление умеренных, попытки контрреволюционного переворота, приход к власти радикалов, царство террора и воинствующей добродетели и, наконец, термидор6. Логика развития восточной революции совершенно другая. Рост политической активности, создание новых политических институтов осуществляются революционной контрэлитой одновременно и постепенно, а крушение политических институтов старого режима завершает, а не начинает революционную борьбу. В западных революциях революционеры сначала приходят к власти в столице и затем постепенно подчиняют себе сельские районы. В восточных революциях они удаляются из центральных, городских районов страны, устанавливают контроль над каким-нибудь удаленным районом, делают его своей опорной базой, завоевывают поддержку крестьян террором и пропагандой, медленно расширяют подвластную им территорию и постепенно увеличивают масштабы своих военных операций — от отдельных террористических вылазок к партизанской мобильной войне до, наконец, регулярных военных действий. В конечном счете они оказываются в силах нанести поражение правительственным войскам на поле боя. Последней фазой революционной борьбы становится захват столицы.

В западной революции падение старого режима, с которого и начинается революционная борьба, может быть точно датировано, тогда как время, когда можно сказать, что борьба закончилась, точно установить практически невозможно; революция в некотором смысле истощается по мере того, как одна из групп постепенно утверждает свое доминирование и восстанавливает порядок. Напротив, в восточной революции невозможно указать точное начало революции, выделив его во множестве совершаемых небольшими отрядами мятежников нападений на деревенское начальство, правительственных чиновников и полицейские патрули. Истоки революции затеряны где-то в зарослях джунглей и извивах горных троп. Конец же революционного процесса, напротив, может быть точно датирован, символически или фактически, тем моментом, когда революционеры окончательно устанавливают свою власть в столице режима: 31 января 1949 г., 1 января 1959 г.[40]

В западной революции революционеры устремляются из столицы в сельскую местность, чтобы поставить ее под свой контроль. В восточной революции они из отдаленных сельских районов пробиваются в центр и в конце концов овладевают столицей. Поэтому в западной революции самые кровавые столкновения происходят после того, как революционеры захватывают власть в столице; в восточной революции они происходят перед тем, как захвачена столица. В западной революции захват центральных институтов и символов власти обычно происходит очень быстро. В январе 1917 г. большевики были небольшой, нелегальной, заговорщической группкой, большинство лидеров которой находились либо в Сибири, либо в эмиграции. Менее чем год спустя они уже были главными политическими правителями России, хотя и было немало охотников оспорить их власть. «Знаете ли, — сказал как-то Ленин Троцкому, — из положения преследуемых и подпольщиков вдруг прийти к власти… Es schwindelt![41]»7 В противоположность этому у китайских коммунистических лидеров не было такой драматичной смены обстоятельств. Напротив, им пришлось медленно и постепенно пролагать себе путь к власти в течение двадцати двух лет, начиная с бегства в сельские районы в 1927 г., через ужасные сражения в Гуанси, тяготы «Великого похода», борьбы с японцами, гражданскую войну с гоминьданом, пока, наконец, не совершилось их триумфальное вступление в Пекин. В этом процессе не было ничего «головокружительного». В течение большей части этого времени коммунистическая партия осуществляла эффективную политическую власть на достаточно обширной территории и над большой частью населения. Это было правительство, пытающееся расширить границы своей власти за счет другого правительства, а не группа заговорщиков, вознамерившаяся свергнуть правительство. Для большевиков то, что в их руках оказалась общенациональная власть, было драматичным изменением; для китайских коммунистов это была всего лишь кульминация долгого, затяжного процесса.

Одним из существенных факторов, определяющих различный ход революций на Западе и на Востоке, является характер предреволюционного режима. Западная революция обычно направлена против очень традиционного режима, во главе которого стоит абсолютный монарх, или такого, где доминирует землевладельческая аристократия. Революция происходит, как правило, тогда, когда этот режим переживает серьезные финансовые затруднения, когда он не в состоянии инкорпорировать интеллигенцию и другие элементы городской элиты и когда правящий класс, из которого рекрутируются его лидеры, утратил моральный дух и волю к власти. Западная революция есть своего рода соединение начального «городского прорыва» среднего класса и «зеленого восстания» крестьянства в единый конвульсивный, революционный процесс. Восточные революции, напротив, направлены против режимов, хотя бы отчасти модернизированных. Это могут быть правительства местного происхождения, вобравшие в себя какие-то современные и динамичные элементы среднего класса и возглавляемые новыми людьми, у которых хватает решимости, если и не политического мастерства, чтобы держаться за власть, или же это могут быть колониальные режимы, в которых богатство и мощь метрополии придают местному правительству видимость подавляющего превосходства во всех обычных проявлениях политической власти и военной силы. В таких ситуациях быстрая победа невозможна, и городским революционерам приходится пробиваться к власти путем затяжного процесса подрывной деятельности в сельских районах. Западные революции, таким образом, вызываются слабостью традиционных режимов; восточные революции — узостью модернизирующихся режимов. В западной революции основная борьба обычно происходит между умеренными и радикалами; в восточной революции она происходит между революционерами и правительством. В западной революции умеренные находятся у власти недолгое время — между падением старого режима, расширением границ политической активности и приходом к власти радикалов. В революции восточного типа умеренные много слабее; они вообще не занимают властных позиций, и, по мере того, как развивается революция, они становятся жертвами либо правительства, либо революционеров, либо же вынуждаются процессом поляризации присоединиться к той или другой стороне. В западной революции время террора — это поздние стадии революции; к нему прибегают радикалы после прихода к власти, направляя его в первую очередь против умеренных и других революционных групп, с которыми они боролись. В восточных революциях, напротив, террор используется на первом этапе революционной борьбы. К нему прибегают революционеры, когда они слабы и далеки от власти, не могут обеспечить поддержку со стороны крестьян и запугать низшие эшелоны государственного порядка. В восточном варианте революции чем сильнее становится революционное движение, тем меньше оно склонно полагаться на терроризм. В западном варианте утрата прежней элитой воли к власти и способности управлять есть первая фаза революции; в восточном варианте это последняя фаза и продукт революционной войны, которую ведет контрэлита против режима. Эмиграция, следовательно, достигает пика в начале революционной борьбы в западной модели и в конце борьбы — в восточной.