Ожог от зеркала - Александр Доставалов

Конечно, дружинник сопротивлялся, пытаясь отбиваться и древком, и длинным острейшим лезвием своей пики-топора, и какое-то время ему это удавалось, но он постепенно выбился из сил – Тарас, не рискуя, не лез на рожон, просто выматывая своего противника. И как только школяр почувствовал, что можно, он провёл давно задуманный двойной удар клинка и щита, «расклинив» усталую защиту, и выбил алебарду на золотой песок. Не слишком эффектно, зато надёжно. Дружинник, склонив голову, опустился на колено, ожидая решения трибун, а Тарас приставил к его горлу свой клинок, который вполне можно было назвать безупречным.

Конечно, дружинника пощадили.

Тарас ушёл, удивляясь своей лёгкой победе. Неужели декан нашёл способ надавить на гладиаторскую школу? Это было бы настолько рискованно... Не то что один из восьми деканов, даже ректор вряд ли пошёл бы на такую авантюру. Да ради убийцы бургомистра, будь он хоть трижды свой школяр... Общая проверка магистрата распутает что угодно, и влиять на ход платных судебных боёв значило поставить на карту свою жизнь рядом с жизнью Тараса.

Лизо вышел из «туманной кабинки» в крайне скверном настроении. Грач, ожидавший его на выходе, удивлённо поднял бровь.

– Ты не получил удовольствия?

– Отчего же. Сигнал действительно замечательный. И я даже знаю почему.

– Почему? – насторожившись, спросил Грач.

– Кто-то передал ему пульсирующий камень. Браслет.

– Ты уверен?

– Он был у него на руке. И он неплохо им владеет.

– Это невозможно. К камню надо привыкать много месяцев.

– Я бы сказал, много лет, – мрачно сказал Лизо, вытягивая из резной коробочки тонкую сигару.

– Непонятно. Слишком много непонятного. Хотя...

– Что?

– Одна мелочь становится ясна.

– Что именно?

– Почему слепок с его основы отличается от других.

Лизо раздумчиво кивнул.

– Это да. Но нам это ничего не даёт. – Он затянулся пахучим дымом.

– Может быть, стоит рискнуть? – Грач хрустнул костяшками пальцев. Лизо, без слов поняв мысли цветного, отрицательно покачал головой.

– Не будем рисковать с этим парнем. Камень дорогого стоит, но сейчас важнее похоронить заклинание. Тем более что по истечении боёв он может сдать камень его истинному хозяину.

– Кому именно? – не понял Грач.

– Ещё не знаю, – пожал плечами Лизо. – Если успеем, отследим. Я думаю, это кто-то из магов Колледжа. – Грач, остановившись у уличной торговки, купил себе семечек. Лизо поморщился.

– Кто же пошёл на такой риск...

– Вполне оправданно, кстати, – сказал Лизо, выпуская дым вверх. – Если этот человек имеет доступ к магической кладовой магистрата, то рискует он только жизнью школяра. А цена ей сейчас в ломаный ноготь.

Грач разгрыз несколько семечек, сплёвывая себе под ноги.

– Зато наши шансы...

– Согласен. Если школяр выживет, хозяин камня может считать заклинание в первый же день.

Этим же вечером у ланисты состоялся разговор, из которого он вынес только одно воспоминание – тошноту и животный ужас. О том, чтобы не исполнить пожелание благородных господ, не могло быть и речи.

Школяр не должен был пережить следующего боя.

Глава 3

– Чего-то у меня лицо чешется, – пожаловалась Маринка, когда они уже подходили к лесу.

– Давай посмотрю, – по-свойски сказал Муха и опустил сумки. Не обнаружив ничего особенного, завершил осмотр поцелуем, на что рыжая неуверенно улыбнулась, снова начала тереть глаз и щёку.

– Ты бы не тёрла, красное будет.

– Без сопливых, – обозначила отношение к советам Маринка, и дальше они шли молча. Вскоре их остановил секрет Хвоща. Обоих узнали и проводили к костру, на котором кипел огромный котёл с каким-то вкусным варевом. Рядом суетился Бредень.

– О, привет, Мариночка.

– Привет, старый козёл.

– Да ладно тебе. Кто старое помянет...

– Чего стряпаешь?

– Да вот, вы прямо к холодцу. – Бредень хихикнул. – Ещё горячий.

– Ну, так налей, – сказала оголодавшая Маринка, и Бредень зачерпнул две порции своей стряпни.

– Нормально. Армяне его всегда горячим едят. У них хаш называется, – утешил он едоков, которых, в общем, утешать и не требовалось – мясной бульон оказался очень вкусным.

– Вот чего у тебя всегда получалось, так это холодец, – похвалила варево рыжая, и было непонятно, говорит она всерьёз или подначивает. – Когда застынет, конечно.

– Ну так... – не остался в долгу Бредень. – Не зря говорят. Мол, в холодце важны свинячьи ноги и женские руки. Вы осторожней, там много мелких косточек.

Рыжая поперхнулась очередной ложкой и потеряла к еде всякий интерес. Бредень заржал, Муха, молча доедавший свою порцию, улыбнулся.

– Где свинью-то взяли? – осторожно спросила Маринка.

– Флейтины ребята принесли двух кабанов. Да ешь, пошутил я.

Маринка промокнула губы платочком, с усилием влила в себя ещё пару ложек и отодвинула миску в сторону.

– Всё, достаточно. – Она резко зачесала правый глаз. – Кто примет передачу?

Вскоре поручение можно было считать исполненным.

К радости Мухи, ни Хвоща, ни Флейты на базе сейчас не было. Общались они с Шершавым – спокойным, уверенным парнем, про которого тоже ходило немало слухов и который считался правой рукой Хвоща. Левое ухо у него было разорвано, на поясе висел меч. Флейта должен был появиться завтра, но Маринка заторопилась в город, где у неё, оказывается, были неотложные дела.

Муха, разумеется, не возражал. Теперь сумки были легче, хотя он согласился бы тащить что угодно.

Он только и думал, что об обратной дороге и шалашах, в которых рыжая, казалось, сбрасывала с себя невидимые глазу колючки.

Неизбежные шуточки насчёт идущей лесом пары Муха никак не комментировал, что, видимо, понравилось Маринке. В какой-то момент она вдруг сама уселась к Мухе на колени под гогот обступивших костёр бродяг и велела передать Флейте, что «с ней нельзя ушами хлопать». Однако и здесь Муха ничего не сказал, только обнял её неуверенно, а по характеру рыжей из таких вот «посиделок» ещё ровно ничего не следовало.

Уже к вечеру, на лесной дороге, приводя себя в порядок – ей показалось, что измазалась возле костра, – Маринка вдруг вскрикнула и схватилась за лицо – из руки выпало зеркало.

– Что случилось? – подскочил к ней Муха.

– Кажется, обожглась, – буркнула Маринка, снова взяла зеркало и снова вскрикнула.

– Как можно обжечься о зеркало? – не понял Муха.

– Отстань, – отвернулась от него рыжая, оттолкнула и побежала к ручью. Там она уселась на песок, ударила по воде и вдруг заплакала, закрыв лицо руками. Подошедший сзади Муха бестолково топтался рядом.

– Купчиха, сука старая... Убью... – плакала рыжая, царапая себе щёки, снова оттолкнула Муху, да так, что парень сел, недоумевая, и заорала страшным, визгливым голосом: – Ну чё смотришь? Чё смотришь, калека говняный? Ну на, смотри!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});