Подлинная история тамплиеров - Шаран Ньюман

Созданные в среде так называемого «рабочего» масонства, то есть в гильдиях, куда входили настоящие каменщики, владевшие своим ремеслом, подобные легенды стали также частью традиций и символики «умозрительных» масонов, или лож, объединяющих людей из иных слоев общества.

Но как случилось, что обычная профессиональная гильдия стала основой организации, в которую вошло множество художников, композиторов, титулованных персон, руководителей корпораций и глав государств?

Шотландия, Уильям Шо и лорды Рослина

В конце шестнадцатого века Шотландией правил король Яков VI, сын королевы Марии Шотландской, которому вскоре предстояло стать английским королем Яковом I. Одна из правительственных должностей в то время называлась «распорядитель работ», и назначали на нее людей хорошего рода; в круг обязанностей такого человека входило наблюдение за финансированием и организация всех строительных работ. В 1583 году этот пост занял некто Уильям Шо.

Шо был католиком в теперь уже протестантской стране, но, похоже, ему удалось скрыть свою истинную веру, так что при дворе ничего не заподозрили. Именно Шо в 1598 году впервые составил свод правил, которым должны были следовать «все мастера-каменщики королевства»[452]. Эти правила, в основном касающиеся приема учеников и субординации внутри ложи, получили одобрение мастеров. Кроме того, были документально оформлены некоторое индивидуальные клейма, а также впервые упомянуто «Масонское слово» — система знаков, по которым масоны могли узнавать друг друга.

Спустя год Шо расширил свой свод правил, оговорив в нем обязанности мастеров по обучению учеников не только ремеслу, но и «искусству памяти и смежным знаниям»[453]. Это означало, что помимо механической зубрежки каменщику надлежало овладевать и специальными приемами запоминания.

Нам не ясна причина, по которой Шо так настойчиво вводил этот единый устав. По-видимому, он осознавал необходимость, объединения независимых лож в рамках одной организации. Кроме того, он полагал, что каменщикам нужен покровитель, подобный тем, что в свое время были у римских гильдий. На роль такого покровителя он избрал Уильяма Синклера, лорда Рослина. Уильям был потомком графа, построившего часовню Росслин. Возможно, Шо перенес на Синклера часть уважения к его предку, некогда одарившему каменщиков столь почетным и сложным заказом. Однако сам Уильям Синклер был католиком и не блистал высокой нравственностью, он даже не мог сообщить местным протестантским властям, был ли крещен его последний прижитый вне брака сын; впрочем, одного сына он определенно крестил в своей часовне по католическому обряду. Синклер упорно сопротивлялся попыткам властей уничтожить орнамент внутри часовни. Он не проявил особого усердия в защите интересов лож в судах, тем не менее в 1601 году был составлен договор, согласно которому Уильям Синклер стал покровителем каменщиков.

Экземпляр этого договора находится в часовне Росслин, там я и смогла его прочитать. Со всей очевидностью, при составлении договора каменщики отошли от установившихся традиций: они не просто просят покровительства лорда Рослина, но предполагают некую новую форму сотрудничества. Однако в документе нет никаких указаний на то, что в просьбе каменщиков содержится что-либо, кроме желания получить от представителя знатного рода защиту для группы людей, практически лишенной политического влияния.

Похоже, заметной пользы каменщикам от этого Уильяма не перепало. А вот его сын, тоже Уильям, отнесся к своим обязанностям куда серьезнее. Он составил новый договор, согласно которому получал контроль над масонами на законных основаниях. К 1697 году лорды Рослина получили право посвящения в тайны «Масонского слова».

Оставалось, правда, еще сделать прыжок от лож профессиональных каменщиков к обрядовым собраниям интеллектуалов эпохи Просвещения.

Превращение гильдий каменщиков-профессионалов в масонские ложи состоялось под действием ряда совпавших во времени общественных и политических сил. На протяжении семнадцатого века представители шотландских родовитых фамилий обращались с просьбой принять их в масонские ложи. Эти просьбы встречались благосклонно: то ли в ожидании славного пира по случаю посвящения нового богатого члена, то ли кое-кому из масонов нравилось близко общаться с титулованными особами. Какое-то время это было модной причудой среди вельмож, но большинство из них вскоре отошли от масонства. Не исключено, что вступали они в ложи с надеждой приобщиться к неким эзотерическим знаниям, но впоследствии разочаровывались.

В обществе всегда, во все времена есть люди, одержимые жаждой познать древние тайны. Похоже, однако, что в период с 1580 по 1750-е годы количество таких людей превысило обычную норму. Это было время необычайно интенсивных интеллектуальных усилий, направленных на постижение как духовных истин, так и вещного, материального мира. Протестантская реформация и католическая контрреформация оставили многих людей в сомнении относительно истинности обеих религий. Растущая уверенность во вредоносности колдовства имела обратную сторону: она порождала желание добыть истину из божественных источников, но не обязательно христианских. Если кто-то может получить власть от сатаны, то должны существовать и другие пути постижения тайн Вселенной, при которых нет необходимости продавать свою душу.

В этот период появляются книги розенкрейцеров, а такие ученые, как Исаак Ньютон и Роберт Бойль, проводят химические и алхимические опыты, практически не делая различия между ними. Даже Королевское общество в Англии начиналось с группы друзей, которые на тайных собраниях обсуждали алхимические проблемы.

Именно в такой атмосфере в начале восемнадцатого столетия появилась первая в Англии масонская ложа. К изначальному мифу о происхождении масонства и множеству традиционных масонских символов англичане вскоре добавили обряды, основанные на алхимических исследованиях, неоплатонизме и оккультных науках. К 1720 году масонство распространилось во Франции, а затем в Германии и по всей Европе. «Вместо того чтобы связывать происхождение масонства с гильдией каменщиков, следовало бы сказать, что ученые, желающие работать вместе и обмениваться идеями, переняли символику и организационные структуры, которые ранее использовались рабочими-каменщиками»[454].

На сцене появляются тамплиеры

Возможно, читатель заметил, что я еще ни разу не упомянула о связи между масонами и тамплиерами. Мною владеет соблазн объяснить это тем простым фактом, что таковой не существует, но это было бы несправедливо. В сущности, мысль о том, что Орден тамплиеров может послужить своеобразным примером для масонов, возникла впервые лишь в 1750 году, когда барон Карл фон Хунд создал свою систему «Строгого тамплиерского послушания». Дабы узаконить свое детище, барон заявил, что речь идет о «неразрывной связи этой системы с Орденом рыцарей Храма, существование которого тайным образом продолжается до наших дней»[455].

Фон Хунд основывал свои выводы на шотландских связях тамплиеров, хотя источники его информации на этот счет остаются неизвестными. «Считается, что перед казнью последний Великий магистр тамплиеров Жак де Моле поручил канонику Гуго фон Зальму тайно вывезти важные документы ордена в Шотландию»[456]. По всей видимости, Гуго фон Зальм — это храмовник, явившийся защищать орден в Польше. У нас нет свидетельств, что он когда-либо бывал во Франции, но совершенно очевидно, что во время запрета деятельности ордена он там оказаться не мог, поскольку находился в Польше. Свидетельства о его поездке в Шотландию также отсутствуют.

Как бы то ни было, тамплиеры приобретали популярность в протестантской Европе восемнадцатого века. К ним уже относились не как к скаредным негодяям, которые то ли были, то ли не были еретиками, но о судьбе которых никто особенно не сожалел, — теперь они стали жестоко гонимыми хранителями утраченного тайного знания. Логика проста: уж если их преследовал папа, то, стало быть, они были вполне достойными людьми. Слава храмовников набирала силу.

Этот образ рыцарей Храма отлично вписался в мистические тайные общества, которые в изобилии появлялись в век Просвещения (так он сам себя назвал). Условия для такого восприятия тамплиеров оказались превосходными — ведь множество письменных источников эпохи были утрачены, а потому никакие неумолимые факты не могли сдержать развитие легенды. Таким же образом тайные общества основывали свою философию на собственной трактовке иероглифики. Когда в Египте обнаружили Розеттский камень и наконец расшифровали иероглифическое письмо, эти общества пережили страшный конфуз.