Африканский ветер - Кристина Арноти

Водитель перестал отвечать на наши вопросы. Не обращая внимания на мою настойчивость, он не сказал, сколько нам еще ехать. Я мысленно обозвал его всякими словами, и это принесло мне облегчение.

— О чем ты думаешь? — спросила чуть позже Энни.

— Какая разница?

— Мне интересно, — ответила она.

— Жаль тебя разочаровывать, но ни о чем.

Водитель остановился перед прилавками. Это была вынужденная остановка, здесь была организована продажа сувениров для туристов. Масаи предлагали купить вырезанные из дерева статуэтки. Я попросил водителя ехать дальше. Мы ему ужасно надоели, это чувство было взаимным. Проехав мимо окруженной автобусами бензоколонки, мы, покрытые пылью, с воспаленными глазами, подъехали наконец к воротам гостиницы «Амбозели Серена».

— Что за идиотское путешествие! — воскликнула Энни. — Уехать из «Дайане Риф» ради этого? И это еще не все, взгляни! Мы приехали на стройку.

Она указала рукой на кран и работавших вокруг него рабочих. Водитель посмотрел на нас насмешливо:

— Слишком много туристов. Что вы хотите, для того, чтобы всех разместить, не хватает гостиниц…

Чемоданы забрал носильщик, он поставил их на тележку, где уже лежали дорожные сумки. Водитель назначил нам встречу на четыре часа пополудни.

— Поедем на небольшое сафари, — сказал он с надеждой, что мы устали и пошлем его куда подальше с этой поездкой.

Я с исключительной любезностью ответил ему, что встретимся, как обычно, у выхода.

У меня были талоны, выданные очаровательной Цвинке из отеля «Дайане Риф». Я попытался сориентироваться в холле, наполненном путешественниками, как парижское метро в час окончания рабочего дня. Перед ресепшеном стояла очередь из японцев. Сидевшие за стойкой абсолютно спокойные две женщины и мужчина выдавали ключи от номеров клиентам, чьи фамилии называл руководитель очередной группы.

Все здесь было великолепно: шикарный холл, ресторан, терраса, которую мы заметили издали. Через стекла балконных дверей на заднем плане безукоризненного газона простиралась саванна. Колонны этого внушительного по размерам холла были увиты искусственными лианами из пластика. Не хватало только плюшевых обезьян… На меня напало мрачное веселье, я чувствовал себя больным и решил, что умереть в таком шикарном и редком месте было элегантным, даже роскошным поступком, достойным вдовца Энджи Фергюсон. Я был вдовцом но собственной инициативе. А является ли вдовцом человек, который сам убил свою жену? Можно ли назвать вдовцом того, кто стоит в очереди на электрический стул?

Почувствовав позывы, я отправился на поиски туалета. Там царила швейцарская чистота. Я очень долго держался, водитель не захотел останавливаться под предлогом того, что однажды он отправился помочиться в кусты и расстегнул ширинку перед укрывшимся в листве львом. Он запретил нам справлять малую нужду, ссылаясь на полный запрет, действовавший по всему маршруту поездки по заповедникам. Я долго мыл руки, долго сушил их под струей горячего воздуха, словно собирался идти к кому-то в гости. С Энни мы встретились, когда она выходила из двери женского туалета. Мы впервые обменялись с ней заговорщическими подмигиваниями и направились в столовую. Там метрдотель в красной расшитой галунами куртке спросил наши фамилии и номер комнаты. Для мистера и миссис Ландлер был зарезервирован изысканно накрытый столик, стоявший у окна со сверкающими чистотой стеклами. Узнав, что мы хотели бы выпить, он предложил нам пройти к передвижным столикам, которые ломились от обильной пищи. Жареные ломтики говядины, горки кусков курятины, всевозможные салаты, горячие и холодные, подогреваемые котлы со спагетти, с горками риса, украшенными маслинами, десерты, клубничные и лимонные муссы, всяческие сласти. Это было еще шикарней, чем в предыдущих гостиницах. Все было великолепно, так великолепно, что можно было умереть от обжорства!

Когда мы вернулись к столу с полными тарелками и сели, у меня снова заболело горло. Я не мог ничего проглотить. Я промыл горло водой. А вдруг у меня был рак, который развивается с неслыханной быстротой?

— Посмотри! — сказала Энни.

Мимо окна шел мужчина масаи в красной накидке с несколькими рядами бус на шее. Мочки его ушей отвисли до плеч под тяжестью серег. Волосы были собраны в тутой пучок, он медленно, но уверенно стучал палкой по искусственным и живым лианам, прогоняя обезьян. Этого масаи мы увидели потом в зале приема напитков, где, отдыхая от работы, он пил кофе и курил сигарету, оставляя ее время от времени приклеенной к нижней губе, как поступает парижанин со своим окурком. В руке у него был транзисторный радиоприемник, он слушал новости на английском языке.

— Тебе надо отдохнуть перед вечерним выездом, — робко сказала Энни.

Я с ненавистью подумал о зебрах, весь мир я видел полосатым. Энни была полосатой, столовая была полосатой, все вокруг было в черных и белых полосках. Я потрогал свой полосатый лоб.

— Да, ты права, пойду лягу. Ты не устала?

— В любом путешествии устаешь, — ответила она.

Я прикусил губу, она посмотрела на меня с беспокойством. На ресепшене служащий протянул нам ключ с тяжелым деревянным медальоном. При отъезде его невозможно было забыть сдать. В сопровождении любезной служащей, пройдя по дорожке, окаймленной тощими кустами, мы подошли к нашему номеру, занимавшему половину бунгало. Через стекло огромного окна увидели прогуливавшихся слонов.

— Вот они! — воскликнула Энни — Они пришли. Я их обожаю. Ах, как здесь красиво!

У меня появилось удивительное ощущение отсутствия.

— Могу я потрогать твой лоб? — спросила она — Два дня назад, когда я попыталась узнать, есть ли у тебя температура, ты сделал такое лицо…

Я покорно наклонился к ней.

— Валяй, доктор.

— Думаю, что у тебя температура, — сказала она со стыдливостью крепких людей, которые никогда в жизни не болеют до того самого момента, когда их больными перевозят в больницу, где они умирают, онемевшие от удивления.

— После обеда тебе станет лучше, Эрик. Эта вылазка тебя развеет.

Она очень хотела поехать на эту экскурсию. Все микроавтобусы уезжали в четыре часа и, как правило, в одном направлении. Меня охватил озноб.

— У тебя мурашки! — сказала она, — Никогда не видела мурашек на лице или на шее. Это странно. Можешь показать мне свои руки?

Я подчинился, волосы на руках тоже поднялись.

— Возможно, у меня на что-то аллергия, — сказал я, почти извиняясь.

Я готов был упасть.

— Постой! — сказала Энни.

Она открыла свой чемодан.

— Держи, это очень эффективный антибиотик.

Я покорно проглотил таблетки, которые она мне дала. В дверь постучали. Я открыл и увидел служащего отеля с конвертом в руках.

— Мистер Ландлер?

— Я.

— Вам сообщение. Они должны были вручить его вам на ресепшене, но там было столько народа… Приносим наши извинения за это упущение…

— Все в порядке, — сказал я, — Спасибо.

Закрыв дверь, я сел на кровать и разорвал конверт: «Ваше молчание меня беспокоит. Просьба срочно связаться. Крайняя необходимость переговорить с Энджи. Надо решить проблемы с компанией».

Я скомкал телеграмму.

— Все осложняется… Энни. Сэндерс хочет, чтобы я ему позвонил. Как только нас с ним соединят, ты его выслушаешь, а я шепну тебе ответы.

— Дело заходит слишком далеко… — озабоченно произнесла она. — Если мы будем продолжать мухлевать, это будет почти злоупотреблением доверия, разве нет? А если он потом привлечет меня к суду? А? Когда обнаружит, что я его обманывала. Если твоя жена нас не защитит, у нас будут крупные неприятности. Эта шутка, если ее можно так назвать, далеко нас заведет.

Я успокоил ее и уговорил пойти со мной на ресепшен, где узнал, можно ли позвонить в США. Служащий стал извиняться:

— Это трудно сделать, мсье. В четырех километрах отсюда на посадочной полосе есть переносной телефон. Оттуда можно позвонить в Найроби, и вас свяжут с тем местом, которое вы укажете.

— Мне бы хотелось поговорить с Лос-Анджелесом.

— С Лос-Анджелесом?

Он подумал и сказал, что центральный коммутатор в Найроби, несомненно, сможет мне помочь. Надо было поговорить с ними.

— Здесь мы отрезаны от мира, мсье.

Он улыбался, а я был счастлив, что не мог прочитать его мысли. Я поблагодарил его и, чтобы убить время, отправился в сопровождении Энни выпить горячих напитков в специально отведенную для этого комнату, где было самообслуживание. Титаны с кипятком позволяли приготовить себе чай или кофе. Там было все необходимое для этого, включая заменитель сахара. С полными чашками в руках мы вышли на террасу. Через прозрачную стеклянную перегородку мы стали наблюдать за слонами, которые вначале били хоботами по воде, затем всасывали ее и поливали себя. На них глазели обезьяны, прыгавшие с ветки на ветку.