Самый младший лейтенант - Юрий Валин

  Корабельная группа "Севастополь" направляется к Балаклаве.

  Корабельная группа "Ворошилов" следует в 50 милях южнее.

  Погода: солнечно, тепло. Море - волнение 2 балла.

5 часов 20 минут     Кончилась ночь. Можно сказать, пробездельничал десант. Только и ударили во фланг немцам, отходившим с Кая-Баш. Положили изрядно, у самих потерь не было, только старшину контузило осколком гранаты, срикошетившим от пулемета. Женька стрелял из трофейного МР-40. Наверное, кого-то достал, - фрицы, драпая, подставились удобно. Иных достижений не имелось. Допросил пленных. Унтеру уже было все равно - умирал. Обер-ефрейтор с простреленной ногой был разговорчивее. Ничего особо ценного не поведал, разве что про позиции на Горной. Эти сведения на всякий случай передали в штаб бригады - там разберутся. В свой актив Женька мог занести сомнительный комплимент от пленного. Тот интересовался, правда ли, что к пленным австрийцам относятся лучше, чем к немцам? Поскольку у него родители из Тироля, не мог бы господин переводчик, как земляк, замолвить словечко перед господами комиссарами? Не склонный в это утро к болтовне Земляков, резким тоном сообщил, что звание комиссара в Советской армии давно отменено. Зато существуют иные организации, весьма серьезные. Что касается Австрии, то раньше думать нужно было, а не под аншлюсы радостно ягодицы раздвигать. Лично он, младший лейтенант Земляков, эту пошлую Австрию глубоко презирает и даже туристом туда не поедет. Именно так, Axel Schweiß!      - Ты чего на него орешь? - поинтересовался радист Васильич. - Он вроде не эсесовец. Подбитый. И так трясется. Чего на него зря знание иностранных языков тратить?   - Так торгуется, проститутка, - объяснил Женька.   - Противно, - согласился гигант Леха, ковыряя пачку немецких галет. - Так дай ему по затылку, чтоб топку прикрыл. Давайте позавтракаем, что ли? Ты, Евгений, не переживай, все нормально будет.   У высоты, куда уползла Катька со своей группой, стояла тишина. Иногда постреливал пулемет, изредка взрывались снаряды, - наши батареи всю ночь вели беспокоящий огонь. Но группа будто в воду канула. Может, на мины нарвались? Или их немцы в минуту положили? Пропустит Земляков, не раз отвлекаться приходилось. И рация тезки-Северка молчит.   Галета была безвкусная и даже в воде растворяться не желала.   - Кофию бы заварить, - мечтательно сказал Леха, вертя аккуратную немецкую упаковку.   - Брось, там одни желуди с ячменем, - пробормотал Женька. - Для свиней и сверхчеловеков.   Снаружи загрохотало.   - Ну, с продолженьицем, - сказал Леха, стряхивая с плеч сыплющуюся с потолка пыль.      Бомбово-штурмовой удар нанесли мощнейший. Со склона была видна почти вся долина между Сапун-горой и Горной. Волна за волной на высоты немецкой обороны заходили пикировщики. Фрицы огрызались, - то одна, то другая "пешка" вываливалась из строя над круговертью взрывов и дыма, врезалась в землю или пыталась потянуть домой. Пронесся в сторону моря заваливающийся на одно крыло бомбардировщик, повел траурный шлейф дыма. Потом к высотам пошли штурмовики. Неслись на бреющем "илы", впивались в склоны пушечные очереди и короткие росчерки эрэсов. Одна из машин взорвалась над гребнем, разнесла себя огненными клубками по траншеям. Зенитный огонь немцев слабел, но над высотами появилось несколько "мессершмиттов", на них тут же накинулись "яки", завертелась карусель в сиянии восходящего солнца. Перевес наших был ощутим. Остроносый "худой" воткнулся в долину, второй, рассыпаясь в воздухе, упал в Николаевке. Расцвели розовые в косых лучах солнца купола парашютов.   Бойцы в траншее задрали голову: один из "мессеров" удирал в сторону моря, за ним неслась пара Як-9.   - Шустрый, гад. Не догонят, - прокричал кто-то из десантников.   "Нас-то догнали", - мрачно подумал Женька. Хреново - взлетную полосу фрицы все-таки воскресили. Летают, как ни в чем не бывало. Правда, пока в символических количествах.   "Яки" еще вертелись в воздухе, внезапно заходя на высоту и прочесывая огнем траншеи. Бомбардировщики и "илы" ушли, - над высотами клубились облака пыли и дыма. Сапун-гору заволокло сплошной рыже-серой завесой, - вероятно, туда нашвыряли и чего-то дымового.   Взвыл, зашелестел небосклон, - понеслись тусклые при свете дня следы эрэсов. 28 дивизионов реактивных минометов дали одновременный залп по юго-восточному участку немецкой обороны.   - Пошли наши! - Женька с трудом догадался что кричит Леха.      До сих пор Земляков старался не смотреть в ту сторону. Вдоль дороги, среди остатков виноградников, траншей и воронок, темнели сожженные и подбитые машины. Намного больше их стало. До самого выхода из Золотой балки, до первых разрушенных домишек Николаевки застыли танки. Казалось, весь 19-й танковый корпус, машины отдельных тяжелых танковых полков, самоходки - все они стоят здесь, разбитые, потухшие и еще дымящиеся, с распахнутыми люками, сбитыми башнями. Пять, шесть десятков? Больше? Но новая бронированная волна выползала в широкое дефиле. Широкие коробки КВ-85, "тридцатьчетверки" с угловатыми масками устаревших 76-мм орудий, самоходки, за ними бронетранспортеры и цепочки пехоты.   - Вот, твою..., отсиделись фрицы, - пробормотал кто-то из морпехов.   Уже начали вздыматься у дороги, среди остатков злополучных виноградников разрывы 105-миллиметровых, - часть гаубичных батарей явно пережила авианалет. Сверкали едва заметные вспышки выстрелов на склоне Горной. Даже сквозь дымовую завесу с Сапун-горы что-то пыталось вести огонь.   Усилила огонь советская артиллерия. Грохотало на склонах, но сбить тщательно возведенные огневые точки было трудно. Уже пылала "тридцатьчетверка", шедшая слева от дороги...   Сквозь частые толчки орудийных выстрелов и грохот разрывов донеслась захлебывающаяся дробь пулеметов, едва слышный треск гранат.   - Ох, как бы не наши, - неразборчиво промычал мичман с подвязанной челюстью. - Я уж думал сгинули.   Женька даже не осознал, что выдирает бинокль из рук старшины.   Склон Горной прыгнул ближе. Дымы разрывов, едва угадывающиеся очертания траншей. Дзот, - вот запульсировал огонек пулемета. Немец, вроде дохлый, - ноги неприлично растопырил на бруствере. Метнулся рыжим клубком взрыв, затрепетали обрывки маскировочной сети. Да не видно же ни черта!   - Там орудие! Вон, вон! - кричал долговязый матрос. - Чего сидим?! Если Горную взять, город, считай, наш. Мичман, твою подшибную на все зюйды!   - Кем?! Шем?! - мичман схватился за сломанную челюсть. - У нас десяток фрицевых колотушек и всё! Патроны по счету. Полундрой напугаешь?    - Связь! - из блиндажа высунулся Васильич. - Женька открытым передает - ведем бой на Горной! И нам из штаба - высадили роту. Атаковать с ходу!   

6 часов 50 минут      Усидеть было никак нельзя. Вместе с тремя десантниками Женька бежал назад, к монастырю. Рвались мины, - немцы кидали наугад. У дороги наткнулись на пулеметчиков, - те залегли, прикрывая подъем роты, перестреливались с еще сидящими кое-где в монастырских постройках немцами.   - Давай вперед! Заждались! - кричал старшина. - Гранаты принесли?   - Иди ты... - прохрипел первый номер. - Сдохли мы на этой стеночке.   Навстречу плелись, пошатываясь как пьяные, бойцы. Лейтенант, вытирая лицо морской фуражкой, пытался что-то сказать:   - Ор... ор-удие сейчас...      Как можно было поднять 600-килограммовую пушку по головокружительному склону, Женька так и не понял. Впряглись, помогая измученным десантникам. Короткоствольная трехдюймовка раскачивалась на шинах, катилась охотно.   - Ох, чтоб вы сдохли с вашим морем, - простонал кривоногий артиллерист, - это ж нужно такие берега выдумать.   - Давай-давай, казак, сейчас на простор выскочим, - хрипел Женька. - Поднажали...   Звякнул о щит осколок. Падать, а потом вставать, ни у кого сил не оставалось. Кашляя дымом, поднатужились, перевалили гребень...   

Ротный оборонительный узел (1 км северо-восточнее Георгиевского монастыря)

Склоны балки у бывшего Георгиевского монастыря

Оперативная обстановка на 8:00

   Части 2-й гвардейской и 51-й армии. Противник под давлением оставил высоту Сахарная Головка. Штурмовые группы прорвались к Братскому кладбищу. Продвижение вдоль железной дороги - 1 км. Войска 63-го стрелкового корпуса и 11-го гвардейского стрелкового корпуса начинают штурм Сапун-горы.

   Части Отдельной Приморской армии. Ожесточенный бой на Караньских высотах. Передовым танкам 6-й гвардейской танковой бригады удается достичь Николаевки.

  Соединения и части фронтового подчинения:

   Отдельные радиодивизионы спецназначения начинают работу по забивке немецких частот. К доставке боеприпасов привлечен 10-й и 678-й трап .

8 часов 50 минут  - А, лови падла! - Леха короткой очередью остановил немца, пытавшегося уползти в ложбину. Остатки десантной роты сидели в немецких траншеях. Трехдюймовка, честно выполнившая свой долг и расстрелявшая все снаряды, осталась позади. По ней и сейчас еще звякали редкие пули. Двинуться ни назад, ни вперед было невозможно. Немцы еще держались в доте и в последней линии траншей у вершины. По западному склону работали одновременно штурмовики и самоходки, подошедшие от Карани, - вся гора содрогалась.   - Ой, мама моя, - бойцы попадали на дно траншеи - спикировавший Ил-2 уронил 250-килограммовую точно на вершину.      Дот закидали гранатами, а затем окончательно выжгла огнеметом пробившаяся по северному склону штурмовая группа гвардейцев. Злые были ребята, все в маскхалатах, некоторые в броневых нагрудниках-кирасах.   - Здорово, пехота, - закричал Леха. - Своих не бейте.   - А вы лежите потише, кто вас тронет, - прохрипел лейтенант с трофейным автоматом наперевес.   - Так мы же налегке, прямиком с водных процедур, - оправдался Леха, глядя, как еще одна группа гвардейцев укрепляет на вершине красный флаг. - Зато мы здесь первыми прописались.   - Кто первым был, наверху решат, - лейтенант ткнул пальцем в солнце, пытающееся пробиться сквозь клубы дыма, и уже спокойнее поинтересовался: - А воды у вас, альбатросы морей, случаем не найдется?      Пытался Женька спешить, но ноги заплетались, да и идти было трудно. Сплошные уступы, воронки, "немецкий забор" , да еще в отдельном окопчике недобитый ганс оказался, хорошо сверху пехота заорала, предупредила. Женька закинул в окопчик немецкую "колотушку", проконтролировал воздействие гранаты очередью.   Издали Горная выглядела не так. Теперь Женька пытался сориентироваться по бегущей внизу грунтовке. Дорвал штаны об исковерканную колючую проволоку, чуть не сломал ногу, провалившись в тщательно замаскированную "лисью нору". Хорошо, что немцы из норки уже драпанули. Зато мертвецы здесь лежали всё гуще. Изгиб траншеи был завален чуть ли не доверху. Разбитый пулемет на станке, разбросанные гранаты, ленты, обер-лейтенант артиллерист с черным месивом вместо лица. Опрокинутый миномет в глубоком окопе. Нога, судя по сапогу - немецкая. Привалившись спиной к брустверу, сидел еще живой рядовой фриц. Беззвучно молился, - блестящие багровые руки обхватывали живот, изорванный осколками. Дальше Женька увидел человека в тельняшке, - спина сплошь в пулевых отверстиях. ППШ без диска, россыпи гильз.   За воронкой кто-то стонал, Женька крепче сжал автомат, - нет, определенно по-русски выражаются. В траншее сидели двое, - лица копченые, черные как у негров, лишь ярко белеют бинты. Вскинули автоматы:   - А, студент, - один вновь замычал, ухватившись за колено, замотанное бинтом, уже скорее алым, чем белым. - Будут санитары, брашпиль им под корму?   - Сейчас, идут уже, - Женька махнул в сторону вершины. - Там гвардейцы...   - Да по мне, хоть марсельские сестры милосердия. Мочи ж нет терпеть...   - Моя где? Сержантша?   Второй десантник слабо ткнул за спину.   Женька спрыгнул в артиллерийский капонир. Немецкая 88-миллиметровая зенитка была опрокинута взрывом. Торчали станины, словно ноги околевшего стального жирафа. Снаряды, гильзы, ящики, перемолотые осколками в щепки. Тела, опорная плита миномета, тряпье, снова трупы. Раскинулся немец, - единственный голубой глаз изумленно уставился в крымское небо, правой части черепа вообще не было, - срубило, или осколком или лопаткой, - теперь уже не разберешь. Рядом замер изрешеченный десантник, - в грудь, в живот, в лицо...   Женька, морщась, заозирался. Вон она, полусидит в ровике у отвода траншеи. Ворот гимнастерки распахнут, светится грязная тельняшка.   Сердце екнуло. Нет, автомат оперт о колено, ствол направлен в живот гостя. Ох, жива!   - Кать...   - Живой? Странно, - начальница попыталась сесть.   Женька, споткнувшись о ноги мертвеца, подскочил, присел на корточки.   - Да не прыгай. Живая-невредима. Охерела вконец, правда, - Катрин закашлялась, сплюнула кровью.   - Кать?!   - Да ничего. Губа треснула. Да еще один тут ... прикладом по груди врезал. Хорошо у меня не первый номер, - взгляд зеленых глаз начальницы заметно блуждал. - Значит, вы тоже сюда?   - Ну, само собой. Кать, сейчас санитары...   - На кой черт мне санитары? Заняться им больше нечем? - начальница, старчески кряхтя, уселась ровнее. - Отходняк у меня. Слушай, изыщи воды.   - Так сейчас, - Женька подскочил   - Тут нигде нету, - прокряхтела Катрин, - я обшмонала.      Неполную флягу Женька в приказном порядке отобрал у санитаров, использовав свое высокое звание. Вернулся в капонир, - начальница уже ожила, перебралась к раненым. Подтянулись и свои десантники. Нашлась и еще вода, и даже фляга водки.   Вкуса водки Женька не почувствовал, просто защипало губы. Вода была куда вкуснее. Машинально затянулся протянутой немецкой сигареткой. Тьфу, ну и дрянь.   Раненых понесли вниз, - там уже суетился маленький чернявый фельдшер, организовывал перевязочный пункт. Рвались редкие снаряды, - немцы начали обстреливать потерянную высоту.   - Евгений, а ты почему поверху фланировал? Траншеи не для тебя копали? - поинтересовалась начальница, покашливая.   - Торопился. И тихо было.   - Оно и видно. Тиха рождественская ночь, - Катрин выпрямилась, посмотрела в сторону Сапун-горы. Там, в никак не рассеивающемся дыму, бурлил ад. За дорогой на Николаевку расположились самоходки, вели огонь по вершине. Снова и снова пикировали в дым штурмовики.   - Кать, мы куда сейчас? - Женька смотрел, как начальница извлекает из подсумков мертвеца автоматные магазины.   - А ты как думаешь?   - Ну, с одной стороны, там за скатом есть удобное место. Можно стартануть. С другой стороны, у тебя, кажется, иные планы?   - Хочу глянуть до конца, - начальница вновь закашлялась. - Хочу видеть как последнего... в воду, пинком с обрыва. И гранату ему в штаны. Пусть бычков требухой порадует. А ты, Жень, лучше...   - Щас ляпнешь обидное - я из тебя всю воду назад вытрясу. Я водичку, между прочим, самым хамским образом добыл.   - Ладно, выработаем план действий¸ - начальница в сердцах откашлялась, - Вот же сукин сын, какой верткий был. Нужно мне бронелифчик носить...      Спускались с задержками, - немцы начали лупить плотнее. Но контратаковать уже вряд ли рискнут, - откатились за балку Бермана, да и наших танков у них на фланге скопилось - только высунься.   Серия легла близко, - Катрин приказала переждать. Забрались в немецкий блиндаж, - здесь воняло тротилом, нары иссечены осколками, у печурки скорчился немец. Трупы воспринимались как нечто совершенно естественное, - не обращая на покойника внимания, опергруппа обшарила брошенное имущество. Нашелся мармелад, неизменные сардины и даже сплющенные пересохшие бисквиты. В заботливо припрятанной под нарами бутылке оказалось вино.   - Сидр, что ли? - начальница сделала осторожный глоток. - Предпочитаю свежее Шардоне, ну да ладно. Надеюсь, отравить не успели.      Рыба со сладким пошла неплохо. И кисленькое пойло совершенно зря начальнице не нравилось.   - Не налегай, Земляков. Развезет.   Женька вздохнул:   - Я всё еще маленький? Сосунок? Студент лоханутый?   - Нет. Какой же ты студент? Просто лоханутый. Не обижайся.   Женька только пожал плечами. Начальница сделала приличный глоток нелюбимого напитка и сказала:   - Я сегодня чуть не сдохла. А потом палила из пушки... Там такая хитрая фиговина есть... Целых четыре раза бабахнули... Или пять... Сколько успели...      Миновав передовую траншею, Катькина группа пролежала под носом у немцев почти четыре часа. "Как те вот сардины". Ложбинка за колючей проволокой была крошечной, лишний раз не шевельнешься. До капонира оставалось метров пятнадцать, было слышно, как чешутся артиллеристы. Рассвело, начался артналет. Непонятно как его и пережили. Под шумок Катрин сняла из снайперской наблюдателя. Ворвались. Побили прислугу орудия. Немцы толком ничего не поняли, - советская артиллерия била так, что пятитонное орудие над землей подпрыгивало. Десантники успели развернуть ствол, - правее и выше стояла еще зенитка. Немножко помешал офицер, зачем-то припершийся в капонир. Началась стрельба. Успели врезать по 88-мм "сестричке". Фрицы среагировали тут же. Орудие живо накрыло из миномета, десантники едва успели отскочить в ход сообщения и соседний минометный окоп. Из траншеи не высунешься, - по высоте и танки, и артиллерия от души работали. Пришлось повозиться накоротке, - немцы настойчиво лезли с двух сторон. Дважды сходились "в ножи". Успели расстрелять ящик мин, - бывший огнеметчик оказался мастером на все руки. Потом его гранатой убило. Почти всех побило. К тому оно и шло.   - Твоего тезку тоже, - Катрин встряхнула бутылку. - Прямо в ячейке миной накрыло. Прямое попадание. Не мучился. Золото, а не парень. Связь держал до последнего. А как антенну забрасывал - ну, просто фокусник. Я наших морпехов просила - бумагу на тела ребятам обязательно положат. Отдельная могилка будет.   - Всех, - пробормотал Женька. - Просто всех убивает. Кто после войны останется? Одни генералы?   - Ну, и СМЕРШ частично уцелеет. И уйма предусмотрительных личностей в тылу. Те, что всемерно поддерживают фронт всей душой и пламенными призывами. Найдется живой народ. Ты мне лучше скажи - где атрибуты интеллигентной профессии? Разбил?   - Полагаю, что целы. В вещмешке.   - Вещмешок где?   - Полагаю, в траншее.   - А траншея, мы полагаем, одни боги знают где, осталась?   - Ну, там где-то. Кать, у меня радийную батарею забрали, патроны кончились, ППС пришлось оставить. Гранат нет. Что я с пустой торбой как завзятый трофейщик шнырять должен?   - Конечно, с одним подсумком, на гульфик съехавшим, куда удобнее скакать. Дело твое, но с очками напрасно расстался. Единственный документ у тебя был. Вот поймают как власовца...   - Меня? Как власовца? - изумился Женька.   - Думаешь, у этих сук на лбу что-то антисоветское вытатуировано? Или они непременно значки с профилем тятьки Адольфа на груди таскают? Поосторожнее нужно быть. В город-то мы, похоже, войдем, а там... Разные подозрительные личности мелькать станут, а коллеги-то не дремлют... - Катерина пихнула опустевшую бутылку обратно за нары. - Кстати, и о портках тебе нужно озаботиться. Нет, действительно - что за небрежная личность, ты, Земляков?    Оперативная обстановка на 12:00