Плетеное королевство - Тахира Мафи

о твоей помолвке объявили до конца недели. А до конца сего месяца ты женишься. Я желаю иметь наследника до истечения года. Эта ночь не должна быть прервана, пока замысел ее не осуществится. Это ясно?

Принц стиснул зубы и оглядел толпу, удивляясь тому, что число людей в ней, казалось, растет на глазах.

– Да, Ваше Величество, – тихо отозвался он.

Взгляд Камрана неожиданно упал на мальчика-фешта, он стоял в стороне, безучастно потирая руки. Парнишка часто и с явным нетерпением поглядывал на вход. Глаза его покраснели от слез, но поскольку ему категорически запретили рыдать на балу – под угрозой изгнания, – он лишь закусывал губу и вздрагивал каждый раз, когда объявляли новое имя.

Камран сдвинул брови.

Он не мог понять, чего именно ждал паренек. Омид больше никого здесь не знал; у него не было ни семьи, которую могли бы назвать, ни друзей.

Почему же тогда он выглядел таким нетерпеливым?

Вперед неожиданно вышла изысканно одетая пожилая дама, и принц, растерявшись, не сразу разглядел знакомое лицо тети, а затем, обезоруженный, не смог скрыть своего облегчения. Камран был так рад видеть герцогиню Джамилу, что принял ее протянутую руку и склонился перед ней, оказывая женщине, пожалуй, даже несколько излишнее уважение, чем привлек к себе нежелательные взгляды.

Слишком поздно он понял, что тетя была не одна.

– Ваше Высочество, – произнесла герцогиня, слегка покраснев от внимания принца. – Для меня большая радость сегодня вечером представить вам дочь моего дорогого друга.

Камран почувствовал – и услышал, – как король выпрямился в своем троне. Принц взял себя в руки и повернулся к молодой девушке, что стояла рядом с тетей.

– Пожалуйста, позвольте мне официально представить вам леди Голназ, дочь маркиза Саатчи.

Камран кивнул, и девушка сделала изящный реверанс в ответ, а затем поднялась, чтобы явить взору принца ясные карие глаза и незамысловатую улыбку. Она обладала обыкновенными, самыми типичными чертами лица, ничем не примечательными и неброскими. Ее каштановые волосы были откинуты с лица и уложены в свободный шиньон; платье на девушке тоже ничем не выделялось: ни цветом, ни фасоном. Разумом Камран понимал, что она была симпатичной, однако при взгляде на нее он ничего не ощущал и в толпе ни за что не обратил бы на нее внимания.

Тем не менее, Голназ показалась ему самодостаточной, и это он оценил. Камран полагал, что никогда не смог бы жениться на особе, которую не считал бы эмоционально равной себе, и потому ему всегда было трудно уважать молодых леди, которые только заискивающе улыбались, но никогда не держали голову высоко с чувством собственного достоинства. По мнению принца, благородство было неотъемлемым качеством королевы, и он почувствовал облегчение, обнаружив этот стержень в леди Голназ.

– Это доставит мне удовольствие, – заставил он себя обратиться к молодой женщине. – Надеюсь, вы наслаждаетесь этим вечером, леди Голназ.

– Да, благодарю вас, – ответила она сияющим голосом, и улыбка коснулась ее глаз. – Хотя, полагаю, о вас, Ваше Высочество, нельзя сказать то же самое.

Принц замер, изучая девушку с новым интересом.

– Моя гордость настаивает на том, что я не согласен, тем не менее, я… – Камран замолк, заметив мелькнувшую вдалеке фигуру, которая возникла всего на мгновение и снова пропала. – Я… – произнес принц, возвращая взгляд к леди Голназ и с трудом пытаясь вспомнить изначальный смысл своего заявления. – Я не могу…

Еще одна вспышка цвета, и Камран снова устремил взгляд в толпу, недоумевая, почему его так отвлекает одно-единственное движение, когда весь зал представляет собой одно сплошное безумие движения и…

Ализэ.

Принц застыл. Кровь мгновенно отхлынула от его головы, и он почувствовал головокружение.

Она была здесь.

Здесь – в этом зале, – сияя мерцающими лавандовыми волнами. Ее обсидиановые локоны были убраны с непокрытого маской лица, и лишь несколько выбившихся прядей поблескивали на щеках, ставших розовыми. И если раньше Ализэ казалась Камрану восхитительной в унылом одеянии служанки, то теперь он даже не мог придумать слов, чтобы описать ее. Она казалась принцу неземным созданием, поднявшимся над этим бренным миром.

Один лишь ее вид поверг Камрана в оцепенение.

Не было ни льна на ее горле, ни бинтов на руках. Ализэ словно светилась, пока шла – нет, плыла, – рыская по залу. Принц затаил дыхание, глядя на нее, и почувствовал, как сердце забилось в груди с устрашающей силой.

Почему? Почему она была здесь? Неужели пришла за ним? Чтобы отыскать его, чтобы быть с ним, чтобы…

– Ваше Высочество, – произнес кто-то.

– Сир, с вами все в порядке? – спросил еще один голос.

Принц наблюдал словно чужими глазами, как Ализэ схватил за руку какой-то молодой человек. Она развернулась к нему лицом, и глаза ее расширились от удивления, а затем узнавания.

Он что-то сказал ей, и она рассмеялась.

Камран ощутил, как его, словно лезвие, пронзил этот звук, грудь охватила незнакомая боль. Это была боль, не похожая ни на одну из тех, что он знал; ее хотелось вырвать из груди.

– Это он, – внезапно прошептал Хазан ему на ухо.

Камран перевел дыхание и отшатнулся, окружающий мир резко обрел четкость. Ализэ исчезла – растворилась в толпе. Вместо нее Камран натолкнулся взглядом на взволнованные глаза тети и любопытствующий взор леди Голназ. На безумие разросшейся толпы перед ним.

– Тот господин с медными волосами, Ваше Высочество. Тот, что носит необычную шляпу. Туланский посол подтвердил это.

Прошло мгновение, прежде чем принц смог ответить.

– Он абсолютно уверен?

– Да, сир.

– Приведи его сюда, – негромко распорядился Камран.

36

Падая сквозь толщу ночи, Ализэ кружила по спирали, почти вплотную к смерти, что царапала ее кожу, но душу не забирала. Девушке почудился собственный крик во время этого падения, и на какое-то мгновение она задумалась, не снится ли ей сон. Вся ее жизнь теперь казалась странным, мерцающим гобеленом, сотканным из бесконечных нитей бессмыслицы.

Ализэ почувствовала, как ноги врезаются в землю, как от удара содрогаются бедра, клацают зубы. Когда девушка открыла глаза, то рухнула прямо на Никак, уткнувшись ему в грудь. В уши ударила музыка, и она отпрянула; голова кружилась, сквозь туман сознания прорывался шум разговоров и смеха, в нос бил запах сладостей, а к коже со всех сторон жались другие тела.

Здесь было тепло, душно, громко – слишком много всего. Но Ализэ сразу поняла, где находится, и тотчас заволновалась за госпожу Худу. Она оттолкнула медноволосого и принялась искать свою новую подругу, гадая, здесь ли девушка и не утратила ли она способность говорить навсегда.

Никак Ализэ больше не доверяла.

Ей не было дела до того, был ли он другом Хазана или нет. Как она могла теперь верить его словам? Он казался жестоким, капризным, и она больше никогда не позволит…

Кто-то схватил ее за руку, и Ализэ обернулась – это был тот самый голубоглазый и капризный человек.