Обратная связь (сборник) - Боб Шоу

Я взглянул на экран и отвел глаза.

— Нет, внешне все выглядит нормально. — Он захихикал. — Но как, ты думаешь, я подцепил эту красотку Кандис? Она рассчитывала просто на одноразовое приключение с технарем. Я и тогда уже неплохо выглядел: без загара, но уже постройнел и одевался весьма прилично. Ей, видишь ли, никогда раньше не попадался технарь, ну и она решила попробовать ради смеха… Но мои маленькие гении не давали нам спать чуть не до утра, и с каждым разом они становились все умнее и умнее. Я был словно в лихорадке.

Улыбка исчезла с его лица.

— Но однажды ночью я почувствовал, как у меня по всей коже бегают мурашки. Я здорово тогда напугался и решил, что эксперимент выходит из-под контроля. Кроме того, меня беспокоило, что может произойти, когда они преодолеют гематоэнцефалитический барьер и узнают обо мне, о настоящих функциях клеток головного мозга. Поэтому я начал кампанию сдерживания. Насколько я понимал, они пытались проникнуть в кожу, потому что по поверхности прокладывать коммуникационные каналы гораздо легче, чем устанавливать цепи через органы, мускулы и сосуды или в обход им. По коже получалось проще. Пришлось купить кварцевую лампу… — Тут он перехватил мой удивленный взгляд. — В лаборатории мы разрушали белок в биочипах, подвергая их ультрафиолетовому облучению, а я чередовал лампу дневного света с кварцевой. В результате они не лезут на поверхность, а я получаю отличный загар.

— Ты еще можешь получить рак кожи, — добавил я.

— Думаю, они сами сделают все, что нужно, чтобы меня уберечь. Как полицейские патрули.

— Ладно. Я тебя обследовал, ты рассказал мне историю, в которую трудно поверить… но чего ты теперь от меня хочешь?

— Я не настолько беззаботен, как могло показаться, Эдвард. Меня по-прежнему не оставляет беспокойство, и я хотел бы найти какой-нибудь способ ограничить их прежде, чем они узнают о моем мозге. Ты сам подумай: их теперь триллионы, и каждый не глупее меня. Они в определенной степени сотрудничают, так что я, возможно, умнейшее существо на планете, но на самом деле у них еще все впереди. Я бы не хотел, чтобы они захватили надо мной власть. — Он рассмеялся, и у меня по спине пробежал неприятный холодок. — Или украли душу… Поэтому я прошу тебя подумать над каким-нибудь способом ограничить их. Может быть, этих маленьких чертенят можно поморить голодом? Подумай. — Он вручил мне листок бумаги со своим адресом и телефоном, затем подошел к клавиатуре, убрал изображение с экрана и стер данные обследования. — Пока никто, кроме тебя, ничего не должен знать. И пожалуйста… поторопись.

Ушел Верджил только в три часа ночи. Перед этим я взял у него кровь на анализ, затем пожал его влажную, дрожащую ладонь, и он в шутку предупредил меня, чтобы я не принимал образцы внутрь.

Прежде чем уйти домой самому, я заложил кровь на анализ, результаты которого были готовы уже на следующий день. Я получил их во время перерыва на ленч, затем все уничтожил. Проделал я это совершенно механически, словно робот. Лишь через пять дней и почти столько же бессонных ночей я принял увиденное. Кровь его оказалась вполне нормальной, за исключением того, что машина выявила заражение: высокий уровень лейкоцитов — белых кровяных клеток — и гистаминов. На пятый день я наконец поверил.

Гэйл вернулась домой раньше меня, но в тот вечер была моя очередь готовить ужин. Она поставила на проигрыватель один из детсадовских дисков и продемонстрировала мне образцы видеокомпьютерной живописи, которые создавали ее дошкольники. Я молча смотрел. Ужин тоже прошел в тишине.

Ночью мне приснилось сразу два сна — видимо, признак того, что я наконец принял факты. Во время первого, от которого я постоянно ворочался и скомкал всю простыню, мне привиделось разрушение планеты Криптон, родного мира Супермена, где погибали в огне миллиарды супергениев. Скорее всего этот кошмар навеяла стерилизация образцов крови, которые я взял у Верджила.

Второй сон оказался хуже. Мне снилось, как огромный город Нью-Йорк насилует женщину. В конце концов она родила множество маленьких зародышей-городков, завернутых в полупрозрачную пленку и залитых кровью после трудных родов.

На утро шестого дня я позвонил Верджилу. Он ответил после четвертого гудка.

— У меня есть кое-какие результаты, — сказал я. — Ничего окончательного, но хотел бы с тобой поговорить. Не по телефону.

— Хорошо, — ответил он, и в его голосе мне послышалась усталость. — Я пока сижу дома.

Квартира Верджила находилась в шикарном высотном доме на берегу озера. Я поднялся к нему на лифте, разглядывая рекламную болтовню голограммы с изображением товаров, свободных квартир и хозяйки здания, обсуждавшей общественные мероприятия на текущей неделе.

Верджил открыл дверь и жестом пригласил меня внутрь. Он был в клетчатом халате с длинными рукавами и домашних шлепанцах. В руке держал незажженную трубку. Он молча прошел в комнату и сел в кресло; пальцы его вертели трубку, Не переставая.

— У тебя инфекция, — произнес я.

— Да?

— Это все, что я смог узнать из анализов. У меня нет доступа к электронным микроскопам.

— Я не думаю, что это на самом деле инфекция, — сказал он. — В конце концов это мои же собственные клетки. Может быть, что-то еще… Какой-нибудь признак их присутствия, их перемен. Едва ли можно ожидать, что нам сразу все станет понятно.

Я снял пальто.

— Слушай, я начинаю за тебя беспокоиться…

Остановило меня выражение его лица — странное, лихорадочное блаженство. Прищурив глаза, Верджил смотрел в потолок и морщил губы.

— Ты что — накачался? Балдеешь? — спросил я.

Он помотал головой из стороны в сторону, потом кивнул очень медленно.

— Я слушаю, — сказал он.

— Что?

— Не знаю. Это не совсем звуки… Но что-то вроде музыки… Сердце, кровеносные сосуды, течение крови по артериям и венам. Деятельность… Музыка, звучащая в крови… — Он взглянул на меня грустными глазами. — Ты почему не на службе?

— У меня сегодня свободный день. А Гэйл работает.

— Можешь остаться?

— Видимо, да, — сказал я, пожимая плечами, потом обвел квартиру подозрительным взглядом, выискивая горы окурков или бумажные пакетики от наркотиков.

— Я не под балдой, Эдвард, — произнес он. — Может быть, я не прав, но мне кажется, происходит что-то очень большое и важное. Думаю, они начали понимать, кто я есть.

Я сел напротив Верджила, пристально его разглядывая. Он, похоже, совсем меня не замечал. Какой-то внутренний процесс захватил его целиком. Когда я попросил чашку кофе, он лишь махнул рукой в сторону кухни. Вскипятив воду, я достал из шкафа банку растворимого кофе, потом вернулся с чашкой в руках на свое место. Верджил сидел с открытыми глазами, покачивая головой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});