Июнь. 1941. Запрограммированное поражение. - Лев Лопуховский

Не теряя времени на раскачку, Жуков энергично принялся за ранее незнакомую ему работу. По его указанию оперативное управление Генштаба под руководством генерал-лейтенанта Г.К. Маландина приступило к уточнению недавно принятых «Соображений…» в соответствии с итогами только что проведенных оперативно-стратегических игр. 11 марта эта работа была завершена. В преамбуле нового плана говорилось:

«В связи с проводимыми в Красной Армии в 1941 году крупными организационными мероприятиями докладываю на Ваше усмотрение уточненный план стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на западе и на востоке» (выделено нами. — Авт.) [443].

Под запиской были заделаны подписи наркома обороны маршала С. Тимошенко и начальника Генерального штаба Красной Армии генерала армии Г. Жукова. А подписал ее только собственноручно исполнивший записку генерал-майор Василевский. Есть смысл подробнее рассмотреть этот документ, составленный всего затри месяца до начала войны. Там подчеркивалось:

«Сложившаяся политическая обстановка в Европе заставляет обратить исключительное внимание на оборону наших западных границ.

‹…› Германия в настоящее время имеет развернутыми 225 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных дивизий, а всего до 260 дивизий, 20 000 полевых орудий всех калибров, 10 000 танков и до 15 000 самолетов, из них 9000–9500 боевых» [444].

На самом деле в марте Германия располагала 191 дивизией и 4296 боевыми самолетами, включая транспортные. На 1 апреля у нее было 11 627 полевых орудий, не считая трофейных, которых тогда было сравнительно немного, а через два месяца, на 1 июня, — только 5162 танка [445]. Как мы видим, все цифры при оценке сил Германии были явно завышены.

Казалось бы, что это неплохо: на пороге войны лучше ошибиться в большую сторону, чтобы исключить возможность недооценки степени угрозы и, соответственно, скорректировать соответственно свои планы. Но столь значительная ошибка в оценке противника в дальнейшем сыграла злую шутку с аналитиками Генштаба и привела их к неверным выводам относительно готовности вермахта к нападению.

Согласно плану, центр тяжести советских усилий в будущей войне окончательно переносился южнее Припятских болот. То же самое ожидалось и от потенциального противника:

«Германия, вероятнее всего, развернет свои главные силы на юго-востоке — от Седлец до Венгрии, с тем чтобы ударом на Бердичев, Киев захватить Украину.

Этот удар, по-видимому, будет сопровождаться вспомогательным ударом на севере — из Восточной Пруссии на Двинск и Ригу или концентрическими ударами со стороны Су валки и Бреста на Волковыск, Барановичи».

В то же время не исключалось:

«‹…› что немцы сосредоточат свои главные силы в Восточной Пруссии и на Варшавском направлении, с тем чтобы через Литовскую ССР нанести и развить главный удар в направлении на Ригу или на Ковно, Двинск.

Одновременно необходимо ожидать вспомогательных концентрических ударов со стороны Ломжи и Бреста с последующим развитием их в направлении Барановичи, Минск».

При этом совершенно необоснованно предполагалось, что:

«Примерный срок развертывания германских армий на наших западных границах — 10-15-й день от начала сосредоточения» [446]. Приблизительно такой же срок отводился для этого и советским войскам. Ожидалось, что Румынии для развертывания войск потребуется 15–20 суток, а Финляндии и того больше — 20–25.

Первые бои будущей войны представлялись советскому руководству столкновением передовых частей, как это происходило в начале Первой мировой войны. До начала сражения между основными силами должны были пройти несколько дней, за которые в СССР надеялись успеть провести мобилизацию и развертывание своих вооруженных сил. Наглядный пример майского наступления на Западе в 1940 г., когда немцы вложили практически все имеющиеся силы в первый удар и, благодаря этому, быстро добились решающего успеха, к несчастью, не стал уроком для командования Красной Армии.

Генштаб предполагал следующую группировку сил противника при первом варианте развертывания:

— к северу от нижнего течения р. Западный Буг до Балтийского моря — 30–40 пехотных, 3–5 танковых дивизий, 2–4 мотодивизий, до 3570 орудий и до 2000 танков;

— к югу от р. Западный Буг до границы с Венгрией — до 110 пехотных, 14 танковых, 10 моторизованных дивизий до 11 500 орудий, 7500 танков и большая часть авиации, плюс венгерские и румынские войска.

Во втором варианте действий Германии ожидалось, что немцы выделят для действий на севере до 130 дивизий, большую часть своей артиллерии, танков и авиации, оставив для действий на юге 30–40 пехотных дивизий, часть танков и авиации. При этом в обоих вариантах западное направление считалось второстепенным, и удар в направлении Минска рассматривался как вспомогательный. Возможный состав вражеских группировок, которые могли быть развернуты на границах СССР в марте 1941 г. (с учетом сил сателлитов), показан в таблице 6.1.

В записке особо оговаривалось, что 200 немецких дивизий могут быть направлены против СССР только при условии окончания войны с Англией. Но самое главное: в плане не было четко определено, какой же вариант действий противника из двух наиболее вероятен, хотя они самым кардинальным образом (по распределению сил) отличались друг от друга. А от этого зависел и основной вариант стратегического развертывания основных сил Красной Армии на западе. За такую оценку противника слушателю академии Генерального штаба больше тройки не поставили бы. Двойку ставить нельзя: все-таки вскрыты три возможных стратегических направления наступления противника на глубину первых операций. При этом, судя по приводимому в документе распределению сил на них, главный удар противника ожидался в полосе Юго-Западного фронта. Но не будем обвинять Василевского и командование Красной Армии в неграмотности — этот вопрос был уже решен «высшей инстанцией». И Генштабу оставалось в соответствии с этим решением только распределить силы между Западом, Востоком и финским фронтом.

Вообще, документ производит странное впечатление: слишком много неясностей в оценке возможных оперативных планов противника на западе. Ближайшие и последующие задачи войск противника по направлениям просматриваются, а каковы дальнейшие? В плане вообще не сделана попытка определить, с какой же целью Германия может развернуть на своей восточной границе столь крупную группировку сухопутных войск. Из приведенной оценки противника получалось, что Гитлер просто хочет отобрать у Сталина то, что он уступил ему по пакту Молотова-Риббентропа — не более того. Похоже на полицейскую операцию с целью наказать непослушного союзника. И для этого могут быть развернуты столь крупные силы, перечисленные во втором разделе плана? Может быть, разработчики боялись, что их обвинят в пораженческих настроениях? Нет, скорее всего, они априори считали, что первые удары врага в любом случае будут отражены.

Основа решения на операцию в наступлении — выбор направления главного удара, в обороне — направления (района) сосредоточения основных усилий. Нереально быть сильным везде. Важно быть сильным в нужном месте и в нужный момент. При протяженности линии фронта около 1500 километров особенно важно сделать правильный выбор направления (района) сосредоточения основных усилий. Ошибка в распределении своих сил в первых стратегических операциях вела к тяжелым последствиям. Поскольку предполагалось, что агрессором может выступить Германия, необходимо было определить наиболее вероятное направление главного удара вермахта и в соответствии с этим противопоставить ему силы, достаточные для отражения нападения. Невозможно оборонять все и вся — для этого всегда не хватает сил. Известно крылатое выражение — «кто обороняет все, не обороняет ничего». Тем более, если вооруженные силы содержатся по штатам мирного времени.

При разработке плана развертывания исходили из того, что противник будет наносить главный удар на юго-западном стратегическом направлении. И здесь же сосредоточивались основные силы Красной Армии. Сосредоточивались не столько для отражения нападения противника, сколько для проведения в последующем наступательной операции с целью разгрома его главной группировки и отсечения Германии от ее союзников и прежде всего от румынской нефти. Столкновение двух крупнейших группировок войск сторон неизбежно могло привести к затяжным боям с неясным исходом.

Направление главного удара противника определяется путем глубокого анализа данных о его намерениях и возможностях, боевом составе, группировке сил и средств, боеспособности, сильных и слабых сторонах, способов боевых действий. При этом при оценке намерений вероятного противника надо было обязательно учитывать возможность дезинформации с его стороны. В то время достоверными и к тому же конкретными сведениями о противнике советское командование не располагало. Ответственными за этот важнейший участок работы были разведывательные органы. Они, к несчастью, оказались совсем не на высоте. И немудрено, ведь в годы репрессий советская военная разведка понесла весьма чувствительные потери. Ее центральный аппарат был почти полностью уничтожен. Достаточно посмотреть на список ее предвоенных руководителей, сменявших друг друга с калейдоскопической быстротой: Я: К. Берзин, СП. Урицкий, А.М. Никонов, С.Г. Гендин, А.Г. Орлов, И.И. Проскуров. Все они без исключения были расстреляны.