Жанна дАрк из рода Валуа - Марина Алиева

Кстати, эту загадку он едва не решил, придумав, как ему казалось, отличный план. Но стоило Рене заикнуться о том, что не худо взять с собой к матушке ещё и отца Мигеля, как герцог Лотарингский замахал руками.

– Ни в коем случае! Я не хочу ссориться с герцогиней из-за того, что её духовник сунул нос в тайные бумаги приората и помешался. Возникнет нужда – она сама за ним пришлёт, а ты пока поезжай, не трать время попусту…

Так что пришлось юноше размышлять почти «вслепую». Но, как бы он ни прикидывал, всё равно выходило, что разумнее всего не хитрить с матерью, в руки которой сходились все сведения об обеих девочках, а постараться выяснить у неё всё интересующее и, в случае надобности, что-то ей объяснить и убедить…

Рене прислушался к собственным мыслям, потом запрокинув голову и расхохотался.

Выяснить всё интересующее… Абсурд! Его матушка откровенной не бывает даже, кажется, сама с собой. А уж убедить герцогиню Анжуйскую в чём-либо можно только в том случае, если она и сама решила так же. Впрочем, справедливости ради – решения мадам Иоланды всегда отличались продуманностью и взвешенностью. Но, где гарантия, что обдумав и взвесив, она не признает план герцога Карла вполне приемлемым, не выдаст прежде времени Жанну и не отдаст на заклание маленькую крестьянку из Домреми, так и не прояснив, кем же она на самом деле была?

Рене задумчиво потёр подбородок.

Как, однако, странно получается, что в той же семье, которая растила Жанну, у той же самой кормилицы, растёт и эта, другая девочка… Совпадением это быть не может – слишком явная связь. Но, пожалуй, страннее всего в этом деле то, что он раньше надо всем не задумался, хотя, как сын, хорошо знающий свою мать, должен был бы обязательно это сделать…

– Жан, где моя вода, чёрт побери?! – закричал Рене, услышав в коридоре голос оруженосца.

Дьёмуар тут же просунул голову в дверь.

– Все котлы заняты, господин. Я договорился на кухне, но тоже придётся подождать…

– Неси холодную!

Рене нетерпеливо вскочил на ноги.

Может, дядюшка де Бар поможет?

За своё герцогство он потребовал все сведения о готовящемся чуде, значит догадывался и раньше?.. Домреми находится на его территории, и вряд ли мадам Иоланда смогла поселить там кормилицу с новорожденной Жанной, не поставив в известность дядю. А потом, кто знает, что и с чем он ещё сложил, чтобы догадаться окончательно? Зато теперь знает наверняка, и про тайну происхождения Жанны, и про её миссию, и про то, что делает в Домреми отец Мигель…

Дьёмуар боком протиснулся в дверь, затаскивая вместе с замковыми слугами лохань с водой.

– Извольте раздеваться, сударь. У меня уже всё готово.

Рене уверенно потянул за шнур на камзоле.

Решено, он попробует переговорить с герцогом де Баром! И там, кто знает, возможно именно с ним, с Рене, этот великий хитрец будет откровеннее…

Кое-как ополоснувшись холодной водой, молодой человек, из трёх приготовленных ему костюмов, выбрал самый строгий, наиболее подходящий случаю, и стал одеваться.

– Я тут кое с кем переговорил, сударь, – сообщил ему Дьёмуар, затягивая шнуровку на камзоле. – Со слугой господина де Жиак. Он говорит, что половина собравшихся здесь господ будут завтра требовать убийства герцога Бургундского.

Рене косо усмехнулся.

– Так уж и половина?

– Во всяком случае, сам господин де Жиак хочет срезать свои раскидистые рога толькомечом и никак иначе.

– А остальные? Те, кто не хочет смерти герцогу Бургундскому, они что?

– Трудно сказать наверняка. Но, вроде, склоняются к тому, чтобы договориться с этим чудовищем Монмутом. Хотя, по мне, сударь, уж лучше бы им было поладить с Бургундцем.

– Почему?

– Вот сейчас, когда вы меня позвали, я как раз говорил с кузеном моего отца, который служит у их светлостей герцогов Бурбонских. Недавно он вернулся из Лондона, куда отвозили часть выкупа за мессира Луи, и собственными ушами слышал, как тот рассказывал брату про резню, которую Монмут учинил над пленными рыцарями! Неслыханное злодейство, скажу я вам, сударь. Вот и полагаю – уж лучше герцог Жан…

– Твой Бургундец тоже недалеко ушёл от чудовища, судя по тому, что он устроил в Париже, – пробормотал Рене, продевая руки в прорези на длинных рукавах своего камзола и поворачиваясь спиной к Дьёмуару, чтобы тот по-модному сцепил их сзади. – Интересно, кто-нибудь завтра рискнёт заикнуться о союзе с ним?

– Не слыхал, сударь.

– Ещё бы… Здесь на такое мало кто отважится.

Он прицепил к поясу кинжал, надел шляпу и, велев оруженосцу ужинать без него, отправился к часовне.

Епископа Рене увидел сразу. В светском платье, больше похожий на уставшего от походов рыцаря, чем на священника, тот прогуливался по короткой садовой аллее, с наслаждением вдыхая медовый аромат пышно цветущей липы. На шаги молодого человека епископ лишь слегка повернул голову, но, рассмотрев, кто перед ним, раскинул руки для объятия.

– Мальчик мой, как ты возмужал! Ей Богу, нашему герцогству будет чем гордиться в скором времени, не говоря уж о той поре, когда ты станешь зрелым мужчиной!

– Дожить бы до неё, ваша светлость, – сказал Рене, становясь коленом прямо в золотистую липовую пыльцу, щедро засыпавшую аллею, и целуя епископский перстень.

– Ну, ну, полно! – поднял его де Бар. – Передо мной не опускайся так низко ни в словах, ни в мыслях. Ты ещё слишком молод, чтобы высматривать границы своей жизни. Лучше расскажи об успехах, о планах… Вы уже наметили день свадьбы?

– Боюсь, со свадьбой придётся подождать, – забросил наживку Рене.

– Что так? – удивился епископ. – Неужели Лотарингца задели, наконец, за живое наши французские дела?

– Его светлость ими весьма озабочен. Но об этом в двух словах не расскажешь.

Юноша приготовился к тому, что сейчас последует предложение не стесняться временем и рассказать. Он даже передвинулся так, чтобы удобней было наблюдать за лицом де Бара. Но тот всего лишь легко пожал плечами.

– Тогда, оставим пока любезного герцога в покое… Всё равно, твоя матушка взяла с меня обещание, что без неё мы ни слова не скажем о делах. Так что, повернись, милый юноша и дай-ка мне рассмотреть тебя получше… Чёрт побери, какой прекрасный костюм! Это французский портной, или итальянский?..

Разочарованный Рене послушно раскинул руки и медленно повернулся перед епископом, со смесью восхищения и недовольства думая о матери, которая подстраховалась и здесь. Интересно, чего она так опасается? Или кого?..

В течение почти что часа они подробно беседовали ни о чём, пока в саду не сгустились сумерки и не появилась, наконец, сама мадам Иоланда. Словно компенсируя не самый материнский приём утром, она, первым делом, ласково погладила сына по волосам. Но, уже в следующее мгновение, решительно уселась на скамью и потребовала, как можно подробнее рассказать обо всех Лотарингских делах и о том, что герцог Карл просил передать на словах.

– И можешь не опасаться лишних ушей, – добавила герцогиня, видя, что её сын с сомнением поглядывает на заросли густого кустарника. – В этом саду хороший смотритель, а у него толковые подмастерья. И в их преданности я не сомневаюсь…

Рассказ Рене много времени не занял. Очень коротко он упомянул о том, что Жанна делает успехи в занятиях, обошёл молчанием всё, что касалось их последней встречи и поведал про заботы Карла Лотарингского, вызванные предложением королевы занять должность коннетабля при её дворе. При этом, особо выделил, что желание герцога это предложение принять вызвано только суровой необходимостью и беспокойством об их общем будущем. А потом упомянул и про надежды Карла на то, что именно брачный договор между Лотарингией и Анжу станет солидным перевесом в пользу дофина, и не даст герцогу Бургундскому слишком уж заноситься, составляя условия будущего союза.

Мадам Иоланда слушала очень внимательно, не перебивая. С епископом она не переглядывалась, словно того здесь и не было. Однако, когда Рене закончил, сразу же вопросительно посмотрела на дядю.

– Ну, что вы думаете, ваша светлость?

– Резон в этом есть, – сказал епископ после короткого обдумывания. – Но нам придётся очень постараться, чтобы уладить это дело здесь, со стороны дофина.

Мадам Иоланда вздохнула.

– Я тоже согласна со всеми доводами герцога Карла, но, что он сделает если Бургундцу уже известно наше желание породниться с Лотарингией? Ни я, ни вы особой тайны из этого не делали. И, хотя на каждом углу об этом тоже не трубили, достаточно лёгкого слуха, чтобы новость разлетелась быстрее английских стрел ко всем, кто в ней заинтересован… Боюсь, его светлость на своей новой должности легко может оказаться заложником, которого придётся потом «выкупать» ценой унизительных условий будущего договора…