Братья по крови - Саймон Скэрроу

Тут послышался окрик, и враг поспешно расступился. Макрон остановился и увидел, что в каком-нибудь десятке шагов впереди стоит рослый воин Белмат, а за ним – ряд лучников со стрелами на тетивах. Вот он отступил за их ряд и поднял меч.

– Передний ряд – садись! – выкрикнул Макрон. – Второй – поднять щиты!

Сам он рухнул на одно колено, поставив щит перед собой. Человек из второго ряда поднял свой щит и под углом поставил на щит Макрона. То же самое с быстрым стуком проделали во всех рядах, так что когда Белмат гаркнул приказ и по римскому строю последовал первый залп, его встретила непроницаемая стена щитов. Стрелы сухим трескучим градом стучали, втыкаясь наконечниками и отлетая плашмя; некоторые ломались, некоторые просвистывали мимо. За ними последовал еще один, менее дружный залп, а с каждым новым туканье становилось все более неровным: менее опытные стрелки не угонялись за бывалыми.

– Макрон!

Центурион обернулся: сзади к нему незаметно успел подобраться Катон, который сейчас сидел позади него на корточках. Раненая рука болталась на засаленной перевязи возле пояса. Другой рукой он для равновесия опирался на воткнутый в землю меч.

– Жаркая работенка! – осклабился Макрон, смахивая каплю пота, капнувшую со лба на щетинистую челюсть. – Во всех смыслах. Ну, как у нас дела, господин префект?

– Брешь мы держим. Восьмая когорта двинулась на откос. Время выпускать людей на жатву. Судя по темпу стрельбы, запас стрел у лучников кончится с минуты на минуту.

– Пускай отстреляются, душу напоследок отведут. А мы пока дадим нашим отдышаться, а то потом опять не до отдыха будет.

Катон кивнул:

– Ладно. Но по моему сигналу будь готов. И чтобы жестко. Бастион нужно очистить как можно быстрее. Ты, кстати, видел, кто отдал приказ лучникам?

– Тот самый бугай с косами? Да, видел.

– Это не просто бугай. Он брат Венуция. Белмат. Будет возможность – уложи его. Скорее всего, он и командует бастионом. Если он продолжит…

– Понял. Займусь.

Град стрел начал ощутимо редеть. Катон пробрался в тыл центурии и оттуда поглядел вниз вдоль земляного откоса. Оттуда наверх уже выбирался Лебауск, почти не запыхавшийся. Наверху он приостановился кивнуть Катону, а затем обернулся поторопить своих людей:

– Эй, публика! Вы чего там так вяло: срать, что ли, присели? А ну бегом! Шмелями! Последнего накажу!

Наверх взобрался самый шустрый, а за ним – тяжко отдувающийся сигнифер, который упер свой сигнум в землю и выдохнул, утирая пот со лба.

– О… Что это с вами, господин префект? – удивленно оглядел Лебауск Катона, все еще припорошенного землей. – Вид у вас, извините, как у крота. Если какая беда, то на землю следует падать, а не лезть под нее.

– Очень смешно, центурион. За Макроном идете сразу, как только он придет в движение. Как я и сказал: ломим жестко. О пленных тревожиться будем потом.

– Понял, господин префект, – свирепо оскалился Лебауск.

Вновь прибывшие отдыхали за своими щитами, под жужжание пролетающих поверху редких стрел. Катон дождался, когда Восьмая заполнит пространство за Первой центурией Макрона, после чего, набрав полную грудь воздуха, выкрикнул:

– Макрон, давай!

Центурион приподнялся, цепко вглядываясь через щель в своем щите. Большинство лучников уже истощило свой запас стрел и отошло к скопищу вокруг Белмата, побросав свои луки и вынув мечи. Макрон сделал вдох:

– Первая центурия, приготовиться к броску! Да чтоб погромче!

Люди по бокам изготовились, напрягшись в ожидании приказа.

Макрон, наполнив легкие до отказа, проорал:

– Пошли!!

Многоголосый вопль исторгся над центурией, тяжело рванувшейся вперед, выставив щиты и готовые разить мечи. Резкая вспышка боевой ярости несколько ошеломила неприятеля, и первые из легионеров ударили по толпе, встречая лишь вялое сопротивление. Макрон шибанул щитом одного из лучников, который пятился и под ударом отлетел, врезавшись в двух своих ближних товарищей. Центурион жал вглубь, повторно наддав щитом и нанося всем резкие и точные колющие удары. Одному из них досталось в бок, но он сумел отскочить и метнул топор Макрону в голову. Центурион успел дернуть шеей, и над ухом лишь фыркнуло, а оружие на лету всадилось в щит легионера, что находился сзади. Управившись с этими, Макрон попер дальше. По обе стороны дружно, не теряя строя, поспешали красные туники, шлемы и щиты.

– Гемина-а-а!! – орали римляне имя своего легиона.

Бойцы рвались вперед, разя неприятеля метко и безжалостно. Но бриганты достаточно быстро оправились и ринулись римлянам навстречу – мечи и топоры против щитов и доспехов. Лишь немногие из варваров носили поверх рубах кольчуги.

Остальные дрались в стеганых туниках, а то и вовсе по пояс голые, уповая лишь на лихость, бешеную отвагу и презрение к защищенному врагу. Что и говорить, состязание не на равных, и защитники убывали один за одним, нанося вспахивающим их толпу римлянам лишь незначительные потери.

Все это время Макрон искал глазами Белмата. Наконец он увидел его, стоящим близ татуированного воина, колышущего из стороны в сторону стяг так, чтобы все могли видеть золотистого быка на зеленом фоне, неохотно шевелящегося в затаившем дыхание воздухе под послеполуденным солнцем. Да, иной стяг сегодня реет над столицей бригантов. Но Макрон решил, что к концу дня они его повалят.

Центурион двинулся на Белмата, лишь по необходимости поднимая щит и отражая удары встречных. Так, проталкиваясь сквозь дикую сумятицу боя, он постепенно вышел на предводителя врагов. Белмат тоже разглядел плывущий в его сторону красный гребень центуриона и пошел встречно на перехват, соблазненный честью убить римского офицера. Сбоку прорвался какой-то воин, но Белмат сердито на него рявкнул, и тот отвернулся искать себе другого поединщика.

– Никак, меня себе присмотрел? – рыкнул Макрон, очерчивая в воздухе мечом небольшой эллипс. – Ну, давай, попробуй заполучить.

Мгновение оба приценивались друг к другу. При этом Белмат, хищно пригнувшись, держал свой щит приподнятым, а длинным мечом чутко поводил из стороны в сторону. И что-то вполголоса бормотал – то ли проклятия, то ли свой боевой клич. Макрон подумал, что сейчас они больше походили на гладиаторов на арене, нежели на солдат, сражающихся в безумной битве за бастион. Ветеран решил сделать ложный выпад, чтобы проверить реакцию своего противника, целясь ему прямо в середину груди.

Не успел он ударить, как какой-то невесть откуда взявшийся легионер с лету ткнул Белмата мечом – под мышку, глубоко уходя в грудь. Бригант ахнул и, булькнув кровью, привстал на цыпочки, сделал один неверный шаг и бездыханно рухнул наземь.

– Ты что, озверел? – возмутился Макрон. – Я ж его себе наметил! Нет, ну надо же…

Легионер, уперев калигу в грудь павшему, выдернул клинок и с виноватым пожатием плеч скрылся в гуще сражающихся, оставляя огорченного центуриона рядом с истекающим кровью телом.

Невдалеке на поверженного предводителя с нескрываемым ужасом взирал знаменосец – сначала на него, а затем на потрясающего мечом Макрона, который сейчас к нему грозно близился:

– Ну что, дружок, давай хоть с тобой схлестнемся.

– Э-а! – мотнул тот головой и попятился, а затем повернулся и вместе со стягом припустил к тыльной стороне бастиона.

Завидя над головами уходящее знамя, бриганты заголосили в отчаянии, а кое-кто, развернувшись, вышел из схватки и устремился следом за знаменосцем.

В эту минуту Макрон разглядел, куда именно он направляется: к небольшим воротам в палисаде напротив главной крепости, явственно различимым из-за своей небольшой приподнятости над бастионом. Паника распространялась быстро, и вот уже бриганты обратились вначале в отступление, а затем – в повальное бегство. Легионеры шли следом, слегка отставая из-за веса своих доспехов. Но в узкой горловине ворот варвары застряли, а римляне настигли их и стали хладнокровно засекать. Стиснутые в толчее, где невозможно было взмахнуть и рукой, бриганты целиком зависели от милости римлян. Но милости не было – только жажда убивать. И легионеры с мрачной жестокостью рубили беспомощного врага. Мертвые валились грудами, а иные из-за тесноты не могли даже упасть.

Надо всей этой бойней через ворота проплыл и скрылся из виду стяг: знаменосец спустился по ступеням с той стороны земляного укрепления. За ним в давке протискивались другие, силясь уйти от багровых клинков римлян. Небольшая группа легионеров подобралась к палисаду и двинулась к воротам повдоль, в итоге сомкнувшись и отрезав отступающим путь. Уцелевших они стали оттеснять обратно к центру бастиона.

Этой менее чем полусотне деваться теперь было некуда; помимо римлян, их окружали лишь безмолвные груды тел. Макрона внезапно охватила усталость – глубокая, изнурительная, от которой ноют конечности, а бремя доспеха кажется несносным. Давила и жара. Он облизнул сухие губы и, веля себе стоять прямо, прокричал приказ: