Засекреченный полюс - Виталий Георгиевич Волович

В ночь на тринадцатое заговорил лед. Сначала это были странные шорохи, потрескивания, но к утру они перешли в непрекращающийся гул. Сомов приказал выходить на вахту по двое, чтобы при первых признаках серьезной опасности успеть подать сигнал тревоги.

Аварийные рюкзаки, набитые двухнедельным запасом продовольствия и самым необходимым снаряжением, давно уже вынесены из палаток и лежат на самом видном месте на ящиках у входа.

Ну и февраль. Кажется, еще ни в одном месяце на нас не обрушивалось столько неприятностей. Пурги, торошения, трещины, морозы - чего только не было в феврале! Хорошо еще, что в нем всего 28 дней.

Ужин давно закончился, но все продолжали сидеть за столом, неторопливо прихлебывая чаек, который всегда водился на камбузе без ограничений и в любое время. Но беседа как-то не клеилась. То ли все переутомились и перенервничали за последние дни, то ли внимание наше то и дело отвлекало скрежетание и уханье льда, сопровождавшееся несильными, но вполне ощутимыми толчками.

-  А знаете, братцы, - сказал вдруг Гурий Яковлевич, привычным жестом протирая очки на удивление чистым платком. - Сегодня в некотором роде юбилей. 17 лет назад, 13 февраля 1934 года, в этих краях день в день затонул "Челюскин".

-  Это как же в наших? Он же недалеко утонул с Чукоткой, - возразил всегда готовый поспорить Дмитриев.

-  Конечно, не совсем в наших. Но если брать в мировом масштабе - то недалеко, - примирительно сказал Макар Макарыч.

-  Вот порадовал, - ухмыльнулся Миляев. - Глядишь, по закону парности случаев и с нами чего-нибудь приключится.

-  Типун тебе на язык, - буркнул Костя Курко и, нахлобучив свой малахай, поднялся из-за стола.

"Челюскин". Кто из нас не помнил трагедию этого корабля, превратившуюся в апофеоз человеческой стойкости, мужества и героизма. В 1932 году впервые в истории освоения Арктики ледокольный пароход "Сибиряков" в одну навигацию прошел с запада на восток от Карского моря до Берингова пролива. Чтобы закрепить этот навигационный успех, в 1933 году было решено повторить сквозной поход по трассе Северного морского пути. Для этой цели был избран большой грузовой пароход "Челюскин", изготовленный в Дании по специальному заказу и только что сошедший со стапелей.

10 августа корабль покинул Мурманск, а к середине сентября уже находился в районе острова Врангеля. Но самый тяжелый участок пути только начинался. Восточно-Сибирское и Чукотское моря были забиты льдом, и каждая миля давалась с трудом. Начальник экспедиции радировал: "Экспедиционное судно "Челюскин" с 22 сентября находится в тяжелых неподвижных льдах... Лед мощностью в среднем в шесть метров плотно сжат".

В конце октября корабль вмерз в огромную льдину и вместе с ней стал петлями дрейфовать, постепенно приближаясь к Берингову проливу. До чистой воды оставалось какие-то три мили, как вдруг ветер переменился, и "Челюскин" вынесло из Берингова пролива на север. С каждым днем ледовая обстановка все осложнялась. Одно из сжатий в конце ноября было настолько сильным, что на льдину на всякий случай выгрузили запасы продовольствия. Однако на этот раз обошлось. В начале февраля у вмерзшего в лед судна наторосило восьмиметровый вал. Наступило тринадцатое. Запуржило. Семибалльный ветер с тридцатиградусным морозом заставляли людей прятаться в укрытия. В полдень торосы, образовавшиеся с левого борта, начали наступать. Стальные листы обшивки вспучивались, выгибались наружу. Еще один натиск, и льдины вспороли борт от носового трюма до машинного отделения. В сорокапятиметровую пробоину хлынула вода. Корабль зарылся носом в воду, высоко над льдинами задрав корму. Раздался ужасающий треск. К небу взметнулось бурое облако снега, смешанного с угольной пылью, и наступила тишина. Там, где только что возвышался красавец корабль, медленно кружились глыбы грязного льда, бревна, ящики.

14 февраля в эфир ушла первая радиограмма из ледового лагеря. "13 февраля в 15 часов 30 минут в 155 милях от мыса Северного и в 144 милях от мыса Уэлен "Челюскин" затонул, раздавленный сжатием льдов..." На дрейфующей льдине, на 68°16' северной широты, 172°51' западной долготы остались 104 человека, в том числе 10 женщин и двое детей. Началась героическая Челюскинская эпопея. На помощь полярникам, терпящим бедствие, пришла вся страна. 13 апреля операция по спасению челюскинцев была успешно завершена. В ознаменование подвига, совершенного полярными летчиками, было установлено звание Герой Советского Союза. И первыми, кому ЦИК СССР присвоил это почетное звание за беспримерную героическую работу по спасению челюскинцев, были А. В. Ляпидевский, С. А. Леваневский, В. С. Молоков, Н. П. Каманин, М. Т. Слепнев, М. В. Водопьянов и И. В. Доронин.

История гибели "Челюскина", стойкость его экипажа, оказавшегося на дрейфующей льдине, и героизм летчиков, осуществивших их спасение, вызвали шквал восторга во всем цивилизованном мире. "Что вы за страна, - писал Бернард Шоу, - полярную трагедию вы превратили в национальное торжество".

Глава XIX ВЕЛИКОЕ ТОРОШЕНИЕ

Всю ночь на 14 февраля мы не спали. Льдину то и дело встряхивало. Она вздрагивала от ударов, поскрипывала, как старый деревянный дом, но пока еще держалась. Трещины, которые образовались десять дней назад и вели себя вполне мирно, сегодня задышали. Они то расходились, то снова сходились, и тогда вдоль их краев возникали невысокие грядки торосов, шевелившихся и похрустывавших.

Порой казалось, что торосит совсем рядом, и тогда дежурный выпускал несколько ракет, тщетно пытаясь разглядеть за короткие секунды их горения, что там происходит.

Наконец забрезжил рассвет, окрасив все вокруг - сугробы, торосы, палатки - в унылый, пепельно-серый цвет, придававший еще большую мрачность происходящему.

Часы показывали восемь, когда льдину потряс сильный удар, от которого закачались лампочки, а со стеллажа на пол вывалились несколько тарелок. Палатки мгновенно опустели, и их встревоженные жители столпились в центре лагеря, напряженно вглядываясь в густой туман, появившийся невесть откуда. Что скрывается там, за его непроницаемой пеленой?

-  И откуда столько тумана натащило? - удивленный столь необычным для нас явлением, сказал Дмитриев.

-  Чертовски дурной признак, - пробормотал, покачав головой, Яковлев. - Наверное, неподалеку образовалась большая полынья. Вот она и парит.

-  Может, сходить разведать, что там творится? - сказал Курко. - Мы с Иваном мигом управимся, одна нога здесь, другая там. Как, Михал Михалыч? - И, не дожидаясь ответа, Костя шагнул в серую густую мглу. За ним последовал Петров.

-  Вернитесь! Немедленно вернитесь! - крикнул Сомов, но обоих уже поглотил туман.

-  Вот чертушки, - возмутился Никитин. - Ну чего они на рожон лезут? Подождали бы немного. Скоро рассветет, и тогда разберемся, что к чему.

-